Несколькими минутами позже совершенно голый охранник босиком просеменил к винному отделу. Вернувшись, он опустился на колени рядом с Кори и откупорил бутылку.

– Я искупаю тебя в шампанском.

Она вздрогнула, ощутив, как пенящаяся жидкость, растекаясь по груди и животу, попадает ей в промежность. Воодушевленный своей выдумкой, он склонился над ее бедрами и начал нежно слизывать шампанское сначала с волосков ее лобка, потом с живота и груди, и наконец, добравшись до лица, он поцеловал Кори долгим сладким поцелуем.

Оставаться в долгу было не в правилах Корин. Зачерпнув полные ладони шоколадного крема, она зажала ими член.

– О черт!

– Не беспокойся, я его просто вымою. – Кори уютно расположилась рядом с ним и начала слизывать крем с его пениса.

– Полный кайф… – заговорщицки промурлыкал охранник.

– Ой! – вдруг взвизгнула Кори. Что-то холодное и липкое потекло у нее между ног. Ее ляжки инстинктивно сжались, прихватив его руку с мороженым.

– Справедливый обмен, – заметил он, склонился к ней, прижавшись ртом к ее горячим верхним губкам, с жадностью высасывая тающее мороженое.

Уже почти на рассвете Кори вскочила, босиком добежала до забытой тележки и достала свою сумочку.

– Если хочешь, можешь отвернуться, – сказала Кори.

– С чего бы это?

В ее руках появился миниатюрный фотоаппарат.

– Ты же, наверное, не хочешь, чтобы тебя узнали?

Охранник подошел к холодильнику и достал оттуда наполовину размороженный сырный торт с шоколадом.

– Можешь сама спрятать мое лицо, – предложил он.

Раздался смачный шлепок, и тут же дважды сработала вспышка фотоаппарата.

Лучи горячего летнего солнца обжигали сквозь окна офиса. Несмотря на раздвинутые занавески, было жарко и душно. Пройдя через рабочие помещения, разделенные легкими переносными перегородками, Шеннон вошла в свой кабинет.

«Что ж, может, он и не слишком велик, с полками от пола до потолка, весь завален разбросанными повсюду разрозненными номерами журнала «Фам». Но он мой, – подумала она, закрывая за собой дверь. – И Господь свидетель, мне пришлось порядком вкалывать, чтобы получить его!»

Она зашвырнула портфель под письменный стол. Широкое окно было приоткрыто на пару дюймов. Со стороны Стренда шел пропахший бензином воздух. «Кондиционирование воздуха, неплохо бы, конечно…» Можно подумать, если бы ее журналом владела американская компания, все было бы иначе…

«Но ведь я все время думаю совсем о другом».

– Кофе? – Арабелла просунула голову в дверь ее кабинета.

– Пожалуй, нет, спасибо. – Она вздохнула. – Я сейчас разберусь здесь с кое-какими бумагами, а потом уж выпью ледяного чаю, если там еще осталось. Слушай, у Джейн назначена встреча на десять тридцать, она придет?

Ее помощница утвердительно кивнула и вышла.

Шеннон знала, что теперь минут двадцать ее никто не потревожит. Она взяла трубку и набрала городской номер.

Минуты две в трубке звучали длинные гудки, затем сонный голос пробормотал:

– М-р-р? Кого там еще…

– Кори, это я, Шеннон.

– А… – Возникла пауза, и Шеннон ясно представила себе, как ее подруга сползает с широкой кровати и продирает глаза. Голос Кори вдруг зазвенел: – Мать твою, уже так поздно? Я ведь уже должна была быть в Хаммерсмите!

Шеннон уселась поудобнее в кресле. Через окно кабинета ей были видны только головы, склонившиеся перед компьютерами.

– Кори… – Она замолчала.

– Я знаю, что ты хотела сказать. – Голос Кори звучал уверенно и назидательно, будто подводя некую черту.

«Она-то небось уже выполнила свое задание…» – подумала Шеннон.

– Послушай, Шеннон, я вот что хочу тебе сказать: не принимай вызов, если тебе никогда не приходили в голову такого рода фантазии. Никогда. Ни единого раза. Хорошо? Ну а если нет, то, сама понимаешь, я тебя озадачила!

– Ты знаешь так же хорошо Надю, как и меня?

– Не уверена. Хорошо ли я ее знаю? Слушай, мне надо бежать!

Послышался щелчок положенной трубки. Шеннон сидела с трубкой в руке и слушала длинные жалобные гудки.

В субботу утром Шеннон в нерешительности стояла в вестибюле вокзала «Ватерлоо».

Солнечные лучи проникали сквозь вокзальные окна с начинавшего хмуриться неба. Шеннон расправила плечи. Тесемки верхней части уже надетого бикини натянулись на ключицах. На ней были свободная рубашка, широкая индийская юбка поверх бикини и плетеные кожаные сандалии. На плечо болтались сумка с пляжными принадлежностями, свернутым полотенцем и мобильным телефоном. И фотоаппаратом.

Она высматривала платформу, с которой отправлялись электрички на побережье.

«Всегда остается шанс, – размышляла она, – что женщина, написавшая эту статью, на самом деле не слишком хорошо себе представляла, о чем она писала. Мы ее напечатали? Ну да, верно, она была в августовском номере. Тогда, значит, правильно, что я еду сейчас, пока это место не стало слишком популярным».

…Шеннон принялась за книгу, как только поезд тронулся, и читала все те несколько часов, что поезд добирался до станции на побережье. По прибытии она захлопнула книгу, не запомнив ни слова из того, что только что читала. Сунув книгу в сумку и пристроившись в хвост к выходящим из поезда, она подумала; «Нет, я не могу сказать, что у меня никогда не было подобных фантазий. Черт бы тебя побрал, Кори!»

Здесь, вдали от Лондона, воздух был чист и прозрачен. Сверкающее солнце лишь время от времени пряталось за облаками, дул легкий ветерок, делая воздух скорее приятным, чем невыносимо горячим. По дороге со станции Шеннон купила себе широкополую соломенную шляпу. Она нацепила солнечные очки и шагала, разглядывая великолепие улиц приморского городка, заполненного толпами туристов и детей, поедающих мороженое.

Народу многовато, черт, пожалуй, даже слишком много.

Впрочем, в статье же говорилось, что от вокзала надо идти довольно долго…

Она увидела указатель и с удовольствием свернула на дорожку, оставив позади толпы фланирующих туристов.

Поразительно быстро стало тихо. Она стремительно удалялась от города. Замер шум машин на шоссе. В голубизне неба над ней слышалось тонкое чистое пение. Она с трудом откопала в закоулках детских воспоминаний название птицы – жаворонок. По мере приближения к морю его пение заглушали пронзительные крики чаек.

Песчаная тропа забиралась все круче, пока наконец не вывела ее на травянистую возвышенность. Шеннон запыхалась. Она остановилась, скинула сандалии и понесла их в руке. Она зарывалась босыми ногами в прохладную траву, не чувствуя усталости. «Даже если из этой затеи не выйдет ничего потного, все равно ужасно здорово, что я приехала сюда», – подумала она.

Шеннон неторопливо шагала дальше. Вдруг что-то блеснуло впереди. Она вышла на гребень склона. Впереди расстилалось сверкающее, залитое солнцем море. Стоял устойчивый запах соли. Чайки с криками носились кругами. Тропа перед ней крутыми виражами уходила вниз по каменистому склону, выходя прямо в укрытую бухточку, со всех сторон окруженную скалами, за исключением места, где серебристый песок сбегал вниз к морю.

У Шеннон перехватило дыхание. Несколько крошечных фигурок копошились в морской пене. Головы пловцов в море торчали как булавочные головки. С такого расстояния она не могла с уверенностью сказать, что там были только женщины.

Она вдруг отдала себе отчет, что вот уже несколько минут стоит неподвижно.

Солнце стало припекать ее плечи. Она начала спускаться вниз по гребню скалы. Ей приходилось внимательно смотреть, куда ставить ногу, не отвлекаясь ни на что другое. Ветер раздувал ее юбку, одной рукой она придерживала шляпу. Ремень сумки резал плечо.

Ветерок стих. Теплый воздух легко касался ее лица. Босой ногой Шеннон ступила на песок. Она огляделась вокруг и увидела, что стоит на берегу укрытой бухточки. Плотный песок под ногами был теплый и чуть влажный. Небольшие группки женщин в разноцветных купальниках и бикини со смехом бегали у кромки воды, их голоса эхом отдавались среди скал.