День был хмурый и ветреный. По обочинам до­роги тянулся дочиста обобранный ноябрем лес. Как и люди, деревья с тоской ждали снега. Несколько раз принималась было сыпать белая колючая крупа. По шоссе как будто кто-то мел белую крупу гигантской метлой, заметал в придорожные канавы, где она пре­вращалась в грязь. Да уж, ноябрьская погодка нико­го не порадует.

Командор направлялся на один из объектов спецсвязи, в служебных документах система этих

объектов именовалась «Контур». Оттуда Командор мог по защищенной от прослушивания линии свя­заться со своими сотрудниками в любой точке зем­ного шара. Он думал, что, судя по тому, как склады­вается ситуация, российская миссия в Сантильяне доживает последние дни и командировка Ставра и Шуракена закончится раньше срока.

На одной из заткнутых «кирпичом» дорог, ухо­дящих от шоссе в лес, притаилась в засаде гаишная машина с выставленной в окно пушкой радара. По­игрывая полосатым жезлом, перед ней стоял мент в серой непромокаемой куртке и тяжелом, неуклюжем бронежилете.

«Сейчас привяжется», — подумал Командор.

Гаишник вышел на дорогу, ткнул жезлом в лобо­вое стекло «Волги» и показал на обочину — загарпу­нил добычу.

Съезжая на обочину, Командор машинально «прокачал» детали: номер на «Жигуле» — соответ­ствует, оружие, обмундирование на менте штатное — соответствуют, бляха имеется, морда — обычная мор­да здорового русского мужика. Командор опустил окно и полез за документами в карман меховой лет­ной куртки.

Гаишник небрежно козырнул и, привычной ско­роговоркой проговорив свою фамилию и звание, взял права и техпаспорт, никаких других докумен­тов Командор в эту поездку не брал.

— Иван Георгиевич, — сказал гаишник, загля­нув в права, — вы, конечно, считаете, что знаки не для вас ставятся? Разрешено восемьдесят, а у вас

сто тридцать. Создаете аварийную обстановку на дороге.

— Спорить не буду. Виноват, готов заплатить штраф.

— Заглушите двигатель и пройдите в нашу ма­шину.

— Зачем? 

— Произведем проверку на алкоголь.

— А так разве не видно, пьяный я или трезвый?

— Все так говорят. Глушите двигатель и пройди­те в машину.

Командор прикинул, что спор с гаишником займет больше времени, чем простой тест на алко­голь. Он заглушил двигатель, вылез из «Волги» и направился к милицейским «Жигулям». За рулем гаишной машины сидел водитель, а на заднем си­денье поместился молодой человек в белом халате, кое-как натянутом на серую милицейскую куртку. Остановивший Командора гаишник остался ждать возле открытой задней дверцы машины. Тест пока­зал отрицательный результат.

— Еще вопросы ко мне есть? — спросил Коман­дор.

— У меня нет, — ответил молодой человек, про­водивший тест.

Командор собрался вылезти из машины, но как только его голова появилась в дверном проеме, ожи­давший снаружи гаишник нанес ему страшный удар кастетом по голове.

Оглушенный Командор начал валиться на доро­гу, но гаишник и молодой человек с заднего сиденья быстро засунули его обратно в машину. Гаишник вы­тащил из куртки Командора ключи от «Волги» и зах­лопнул дверь. Водитель дал газ, вывел машину на шоссе и погнал ее в направлении, противоположном от Москвы.

За месяц до этих событий случилось происше­ствие, ставшее одним из сюжетов раздела крими­нальных хроник нескольких московских газет. В раз­гар дня двое молодых мужчин приехали в фирмен­ный «вазовский» магазин, торгующий запчастями и комиссионными автомобилями. Купив или не купив то, за чем приехали, они вернулись на автостоянку и увидели троих чеченцев, поджидающих возле их ма­шины. Бандиты принадлежали к сильной мафии, контролирующей магазин и рынок. Присмотрев све­жую или лучше совсем новую машину, они наезжа­ли на владельца и угрозами вынуждали за бесценок продать ее. Двое неизвестных приехали на хорошей экспортной «девятке» престижного цвета. Ни во вне­шности, ни в одежде этих двоих бандиты не усмот­рели признаков принадлежности к какой-нибудь братве. На предложение продать машину они, как и ожидали чеченцы, ответили отказом. Все сначала отказываются, а потом соглашаются на все — жизнь все-таки дороже машины. Неизвестные молча выс­лушали все плохо выговариваемые по-русски ос­корбления, угрозы и заявления, что со стоянки им уехать не дадут. Самолюбивые чеченцы решили, что раз с ними не спорят и их не боятся, значит, их не уважают.

— Не хотите по-хорошему, хуже сделаем. — Один из чеченцев разбил лобовое стекло машины обрез­ком трубы.

Неожиданно для бандитов неизвестные выхва­тили из-под пиджаков пистолеты, и чеченская ма­фия уменьшилась на трех боевиков, убитых наповал выстрелами в голову. 

Неизвестные спокойно сели в машину и уехали. С тех пор чеченцы не прекращали искать их и по­обещали награду тому, кто поможет напасть на след хладнокровных стрелков, всадивших пули в черепа их друзей.

Получив распоряжение принять меры к тому, чтобы Командор не успел передать своим сотруд­никам приказ взять под контроль их шефа, замес­титель Иванникова позвонил человеку, знакомство с которым он тщательно «шифровал», и сказал, что тот может сказать заинтересованным людям, что че­ченцев возле «вазовского» магазина прикончили люди Командора. Он сообщил, что в данный мо­мент Командор едет по Можайскому шоссе в сто­рону Москвы, и продиктовал номер серой «Волги». Заодно он предупредил, что Командор очень опа­сен и захватить его можно только врасплох.

Командор пришел в себя в каком-то подвале, судя по тому, что здесь отсутствовали окна и тело пронизывала холодная сырость. Он всей тяжестью висел на руках, прикованных наручниками к двум железным скобам, специально для этой цели вму­рованным в стену. По всей видимости, он не первый приходил в себя здесь в таком полураспятом виде. Командор осмотрелся. При свете тусклой лам­пы под низким потолком было видно все неболь­шое пустое помещение с железной дверью. Чувство­вал себя Командор, мягко говоря, неважно: голова гудела от удара кастетом по затылку, ныли плече­вые суставы, растянутые оттого, что тело долго ви­село на них всей тяжестью. Но с болью у Командо­ра были свои — профессиональные — отношения, он сам умел причинять точно рассчитанную боль, умел стойко переносить ее и обучал своих учени­ков приемам, с помощью которых они сохраняли способность действовать даже тогда, когда обычный человек уже терял над собой контроль. Ощущения, которые Командор испытывал сейчас, с его точки зрения не стоили внимания. Но судя по тому, как все складывалось, в ближайшее время следовало ожидать очень неприятных событий, на этот счет у Командора иллюзий не было. Высота скоб, на ко­торых были защелкнуты вторые браслеты наручни­ков, не позволяла пленнику сесть. Командор при­валился спиной к стене, расслабился, чтобы дать телу отдохнуть, и стал соображать, кто мог устро­ить ловушку на шоссе и притащить его сюда. Ва­риантов набралось несколько, начиная от личной мести за старые дела и кончая событиями, назре­вающими в Сантильяне.

Время шло, тянулось, тащилось, наконец совсем замерло... Вначале Командор каждую минуту был готов услышать шаги, увидеть, как открывается дверь. Потом волевым усилием снял выматывающее

напряжение ожидания. Потом ему начали мере­щиться шаги и звук открывающейся железной две­ри. В сознании начала укрепляться страшная мысль, что его замуровали здесь. В какой-то миг даже ис­пытанная выдержка Командора дала слабину. Он по­пытался расшатать и вырвать из стены скобы, но быстро прекратил безнадежные усилия, понимая, что если люди, которые приковали его здесь, рассчи­тывают сломать его, чтобы о чем-то договориться, то, выматывая и калеча себя, он оказывает хорошую услугу своим неизвестным врагам. Выход один: дер­жать психику под контролем, беречь силы и ждать, надеясь на то, что судьба еще даст ему последний шанс.

Наконец Командор действительно услышал, как открылась дверь, послышались шаги. Он поднял го­лову и увидел трех человек, одетых в полуспортив­ном, полувоенизированном стиле, принятом у рэке­тиров и боевиков. Определив в смуглых, небритых черноволосых парнях «лиц кавказской националь­ности», Командор удивился такому обороту дела: торговля, рэкет и прочий бандитский бизнес никог­да не входили в сферу его профессиональных инте­ресов. С этими парнями у него просто не должно быть общих тем для разговора. Бандиты разгляды­вали его, как обезьяну в зоопарке, и обменивались впечатлениями на своем языке. Они кого-то ждали.