В подвал вошел еще один человек. Тридцатилет­ний красавец в длинном стильном пальто нараспаш­ку, под которым виднелся, пожалуй, чересчур арти­стичный для делового человека костюм от Версаче. Он был безукоризненно выбрит, его ухоженность просто бросалась в глаза. Бандита сопровождал об­разцовый телохранитель, одетый в таком же, как хо­зяин, дорогом стиле итальянской мужской моды.

Боевики в мешковатых штанах и коротких ко­жаных куртках почтительно посторонились, давая хозяину возможность подойти к пленнику. Бандит внимательно осмотрел Командора.

Командор хорошо представлял, как он сейчас выглядит: пятидесятилетний мужчина, изнуренный холодом и мучительным стоянием у стены. Но чело­век, способный отличить существенное от несуще­ственного, заметил бы, что тело Командора — силь­ное и мускулистое — выглядит лет на десять моложе почерневшего от усталости лица, прочерченного глу­бокими волевыми складками.

— Я знаю, что моих людей в Южном порту уби­ли твои люди, — сказал главарь. — Назови их имена и скажи, где их найти.

— Пусть меня освободят, тогда я буду с тобой го­ворить.

Главарь дал знак одному из боевиков, и тот на­бросился на пленника, как пес, получивший коман­ду «фас!». Позволив ему основательно избить Коман­дора, главарь крикнул что-то на своем языке, и во­шедший в раж боевик неохотно отошел от своей жертвы.

Про стрельбу в Южном порту Командор читал в газете. Это происшествие не прошло незамеченным из-за его исключительной для того времени дерзос­ти—в девяносто втором году бандитские разборки на улицах среди дня еще не стали обычным делом. Читая репортаж, Командор отметил, что работали подготовленные ребята. Три выстрела — три трупа. Поймать стрелков не смогли, несмотря на то что в погоню за ними немедленно бросились и товарищи бандитов, и дружественная им милиция. Но все это вовсе не означало, что чеченцев убили люди из его команды. Хотя, кто знает, для пользы дела сотруд­ники спецподразделения имели право на убийство. Иногда они им пользовались.

Однако доказывать чеченцам, что он не знает, кто убил их товарищей, было самоубийственной глупо­стью. Командора все равно не выпустили бы отсюда живым. Значит, надо было вступать с бандитами в соглашение, морочить им головы, обещать вывести на убийц. Тогда мог появиться шанс выйти из под­вала, а там как судьба повернется. 

Командор попрепирался с главарем столько, сколько надо было, чтобы не совсем уж позорно рас­колоться, потом сказал, что знает, кто убил чечен­цев.

— Они знают, что вы их ищете, — сказал он. — Они поменяют место жительства, поменяют доку­менты. Без меня вы их никогда не найдете.

— Я вижу, ты умный человек, — ответил гла­варь. — Ты правильно все понимаешь. Зачем тебе подыхать за чужую вину? Помоги нам их найти, и ты останешься жить.

— Для того чтобы их найти, надо объехать не­сколько мест, где они могут скрываться. Твоим лю­дям не удастся даже приблизиться к этим местам без моей помощи, но я хочу иметь гарантии, что оста­нусь жив.

— Я тебе это обещаю. Даю слово.

— Я предпочел бы что-нибудь более существен­ное, — усмехнулся Командор. — Но делать нечего, придется согласиться на то, что дают.

— Можешь не сомневаться, ты останешься в жи­вых, если поможешь найти этих двух гадов.

— Вряд ли смогу быть тебе чем-нибудь полезен, пока вишу здесь, как свиная туша.

— Хорошо. Давайте, отцепите его. Меня предуп­редили, что ты такой крутой мужик, круче не быва­ет. Не знаю, может, это и так, но имей в виду, если ты врешь и пытаешься задурить мне мозги, то умрешь ты очень плохо.

Боевики отстегнули наручники от скоб в сте­не. Отойдя от стены, он чуть не упал. Тело одере­венело от многочасового стояния и, казалось, по­чти не слушалось. Боевики не спускали с него глаз. Но Командор выглядел как измученный, основа­тельно избитый человек, с трудом преодолеваю­щий боль и слабость. На самом деле он тянул вре­мя, чтобы восстановить подвижность суставов и кровообращение в мускулах. Во время препира­тельства с главарем Командор по понятным для профессионала признакам постарался определить, где каждый из боевиков носит свой любимый ствол. Он пришел к заключению, что трое боеви­ков вооружены пистолетами или револьверами — кому что нравится. Только у телохранителя глава­ря под длинным и довольно объемным пальто мог оказаться пистолет-пулемет типа «узи» или обрез. Его и красавчика-главаря надо выбивать в первую очередь.

Медлительность и неуклюжесть Командора дей­ствовали главарю на нервы.

— Не тяни время, пошевеливайся, — приказал он.

— Быстрей не могу, — пробормотал Командор. — Что-то мне от вашего гостеприимства совсем плохо. Сынок, не в службу, а в дружбу, подай мне куртку.

— Сдурел, козлина? Кто я, по-твоему, чтоб курт­ки тебе подавать? Сам поднимешь. — И боевик, ко­торого Командор попросил помочь, пнул валяющу­юся на полу куртку.

Но главарь сказал ему что-то, и боевик, всем сво­им видом демонстрируя крайнее неудовольствие, на­гнулся, поднял куртку и ткнул ею в Командора.

Командор перехватил его руку, мгновенно раз­вернул бандита спиной и прижал к себе. Удержи­вая его правой рукой, левой он выдернул у него из кобуры пистолет и всадил пулю в позвоночник. Ра­нение даже в область сердца не дает гарантии, что враг сразу потеряет способность двигаться и атако­вать. Такую гарантию дают только простреленный череп или перебитый позвоночник. Оттолкнув тело первого бандита, Командор перебросил пистолет в правую руку и, вскинув его на уровень глаз, выст­релил в голову телохранителю и тут же перевел при­цел на самого главаря. Звук третьего выстрела слил­ся с раскатившимся под низким потолком подвала эхом второго. Все произошло буквально в доли секунды. Бан­диты еще только схватились за оружие, а на полу уже валялись два трупа и один тяжелораненый.

Попасть в человека из пистолета даже с неболь­шого расстояния совсем не так просто, как это при­нято думать, особенно если имеешь дело с профес­сионалом, умеющим хладнокровно и расчетливо пе­редвигаться, сбивая прицел и заставляя врагов перекрывать друг другу директорию огня. Ошалев­шие от неожиданности, два бандита бешено нажи­мали на курки, опустошая обоймы.

Каждое движение Командора было точно рас­считано. В таких ситуациях невозможна прицельная стрельба и используются приемы инстинктивного наведения оружия на цель. Но это приносит успех только специалисту, постоянно поддерживающему свою боевую форму. Несмотря на то что в последнее время Командору почти не приходилось самому за­ниматься реализацией операций, тренировался он регулярно. Тремя выстрелами он завалил двух остав­шихся бандитов.

Подвал заполнила глухая тишина. Грохот выст­релов притупил на некоторое время слух Командо­ра. Потом он услышал стон одного из бандитов и частое, как у собаки в жаркий день, дыхание еще живого главаря. В стволе пистолета оставался пос­ледний патрон. Командор подошел к тому бандиту, которому принадлежал пистолет, обыскал его кар­маны, нашел запасную обойму и перезарядил ору­жие. Пустую обойму он обтер полой свитера и бро­сил на пол. Подойдя к раненому бандиту, Командор без малейшего колебания добил его, затем при­стрелил и бьющегося в агонии главаря. В планы Ко­мандора не входило, чтобы раненые успели дать по­казания, а кроме того, он считал, что, хоть банди­ты и не его «епархия», дело должно быть сделано чисто и до конца.

Стерев с пистолета отпечатки своих пальцев так же, как он стер их с обоймы, Командор бросил его на пол. Во время перестрелки Командор дважды почув­ствовал жалящую боль: один раз в ноге и второй в спине. Он знал, что ранен, и, прежде чем выбирать­ся из подвала, решил посмотреть, насколько серьез­ны дырки, которые он получил. Спиной он к своим врагам не поворачивался, поэтому туда скорей все­го попала пуля, отрикошетившая от стены. Осмот­реть эту рану Командор не мог, оставалось только на­деяться, что пуля уже была сильно деформирована и не проникла так глубоко, чтобы повредить внутрен­ние органы. (Как выяснилось позже, уже в госпита­ле, пуля действительно застряла в мышцах.) Второе ранение было в ногу. В мускулах бедра уже ощуща­лось сильное онемение, но они действовали, и нога держала нагрузку. Командор разорвал на полосы свою собственную майку и прямо поверх джинсов туго перевязал рану.