В знак протеста против всей этой затеи Ставр пе­ред отъездом разрисовал морду зеленым, черным и красным гримом.

— Ну и на черта ты это сделал, Ставридас? — спросил Шуракен, когда увидел его боевую рас­краску.

— А с какой, по-твоему, мордой я должен ехать извиняться перед этой сволочью?

— А тебе не надо идти перед ним извиняться. Стрелял я, значит, извинений требовать он может только от меня. К Джорику пойду я один.

— Один ты никуда не пойдешь.

— По правилам, кто-то должен оставаться на страховке. Если со мной что-нибудь случится, ты в любом случае вытащишь меня оттуда.

14

На сей раз Ставр и Шуракен пробрались через город без особых происшествий. Может быть, им по­везло, потому что за ними не тащились раздражав­шие народ национальные гвардейцы, а может, пото­му что день был в разгаре, жара стояла адская, и бан­диты отсыпались на своих тюфяках. За городом им попался один-единственный пегий от ржавчины гру­зовик, который, хлопая рваным брезентом, мчался подобно гонимому ветром страннику.

— Не подъезжай к воротам, остановись здесь, — сказал Шуракен.

Ставр съехал на обочину. До ворот виллы оста­валось около двадцати метров. Солнце стояло в зе­ните, на лица и камуфляж спецов падала тень от ре­шетки над головой, на которой был установлен тот самый пулемет, который им подарили вертолетчи­ки. Спецы забрали его из «тойоты», когда люди ге­нерала Агильеры пригнали ее в резиденцию прези­дента.

Шуракен вылез из «крокодила». Он вытащил из кобуры пистолет и нож из ножен, положил их на си­денье. Не было никакого смысла идти вооруженным на виллу, если оружие все равно пришлось бы сдать. Единственное, что у него осталось, — это личная ра­ция «стандарт» в кармане под левым плечом. У ра­ции была одна исключительно ценная функция: она автоматически подавала сигнал бедствия, если дли­тельное время находилась в горизонтальном поло­жении.

— Не отключай рацию, чтобы я слышал, что там происходит.

— Не психуй, все нормально будет. Но если что — тогда гуляй и ни в чем себе не отказывай.

Оставшись сидеть за рулем «крокодила», Ставр напряженно следил, как Шуракен медленно идет к воротам. Он положил автомат на колени. Это был «Калашников» новейшей разработки — отличная ма­шина под патрон международного стандарта и с под-ствольным гранатометом. Он еще не поступил на вооружение в разоренную российскую армию, но уже появился на диком рынке оружия. Ставр маши­нально достал из стоявшей между сиденьями цин­ковой коробки гранату и загнал ее в подствольник. Если бы, войдя в ворота виллы, Шуракен через де­сять минут не сообщил, что с ним все в порядке, Ставр с помощью пулемета разнес бы ворота к чер­товой матери, протаранил бы их обломки мордой «крокодила», ломом прошел бы по вилле с автома­том в руках и вытащил Шуракена живого или мерт­вого или погиб бы сам, смотря как повезет.

Шуракен уже подходил к воротам, когда Ставр услышал урчание двигателя приближающегося сза­ди автомобиля. Он медленно повернул голову и гля­нул через плечо — ничего интересного не обнаружи­лось, всего лишь старый армейский джип, набитый местными вояками. Проезжая мимо, они тоже по­смотрели на Ставра. Из-за его боевой раскраски они даже не поняли, черный он или белый. Ставр уви­дел, что это «ягуары», он легко определил их по чер­ным обвязкам на головах вместо беретов национальных гвардейцев. Джип проехал, волоча за собой кроме бензиновой гари ядовитый запах ромового перегара, отчетливо различимый в неподвижном знойном воздухе.

Перед воротами джип поравнялся с Шуракеном. Его-то «ягуары» сразу узнали благодаря впечатляю­щим габаритам и светло-русым волосам.

Шуракен вдруг увидел черную жилистую руку с пистолетом, высунувшуюся в окно джипа, но он уже ничего не успевал предпринять. На фоне окна воз­никла дымная оранжевая вспышка, и пуля, выпу­щенная почти в упор, прошила его насквозь.

Ставр выскочил из «крокодила». Увидев, как упал Шуракен, он мгновенным резким движением вскинул к плечу автомат и нажал на спуск гранато­мета. В таких ситуациях Ставр не целился, он про­сто попадал туда, куда смотрел.

Граната вошла в корму джипа, прожгла металл и разорвалась. Все, кто находился внутри, были или убиты наповал, или изрешечены осколками. Взрыв­ной волной джип подбросило над дорогой.

Контуженный близким взрывом, Шуракен отка­тился в сторону, зажимая уши, матерясь и оставляя кровавые пятна на дороге. Пуля попала ему в бок, Шуракен почувствовал ее попадание как тупой удар, похожий на удар здорового кулака, который сбил его с ног.

Ставр одним бешеным рывком преодолел дис­танцию, отделявшую его от Шуракена. Он увидел, что Шуракен хватает валяющийся на дороге писто­лет, вылетевший из руки «ягуара». Ставр упал на одно

колено, приняв основную стойку для стрельбы, из­вестную как «стойка Иозелеса», и сделал в сторону Шуракена заявление, в котором было только одно цензурное слово — «крокодил». Суть его сводилась к тому, что Шуракену следует немедленно начать движение к «крокодилу», а Ставр прикроет его.

Из ворот выскочили двое охранников. Ставр за­валил их двумя короткими очередями по три выст­рела и дал одну длинную поверх ворот, предупреж­дая остальных, что вылезать не следует.

Шуракен отступил к «крокодилу» и выхватил из кузова свой автомат. Привалившись боком к раска­ленному солнцем борту, он накрыл ворота сплош­ной завесой огня. Над головой Ставра летела «солом­ка» — белые пунктиры трассирующих пуль.

Пятясь, Ставр отступил к машине, вскочил за руль и завел двигатель. Шуракен всей тяжестью рух­нул на сиденье рядом с ним.

«Крокодил» сорвался с места. Шоссе было слиш­ком узким, чтобы с ходу развернуться. Ставр напра­вил машину поперек дороги и послал в прыжок с на­сыпи, как будто это была лошадь, а не автомобиль. Вздымая за собой шлейф пыли, «крокодил» развер­нулся на каменистой земле и понесся без всякой до­роги, прыгая через канавы и подминая кусты. Это была не езда, а скачка с препятствиями.

Теперь Шуракен чувствовал острую боль в боку, при каждом броске она пронзала его раскаленным стержнем.

Ревя, как зверь, и раскидывая щебенку своими широкими протекторами, «уазик» вскарабкался по

насыпи и вылетел на дорогу. Ставр нутром чувство­вал, как «крокодил» рвется вперед на пиковой мощ­ности, словно понимая, что жизнь его хозяев сейчас зависит только от него.

— Как ты? — отрывисто спросил Ставр.

— С меня бутылка.

— С какой радости?

— Первая пробоина в фюзеляже.

— Твою мать, Ставридас, как ты материшься. Та­кого мата я даже от старых алкашей ветеранов не слышал. А ведь ты мальчик из приличной семьи.

— У меня словарный запас больше и воображе­ние. Все, заткнись.

Если бы Ставр мог остановиться и перевязать Шуракена, он был бы спокойнее. На такой дьяволь­ской скорости он почти не мог оторвать глаз от до­роги, но боковым зрением Ставр видел, как быстро темнеет от крови куртка напарника. Шуракен мог потерять критическое количество крови, прежде чем они доехали бы до санчасти в резиденции, к тому же Ставр не был уверен, что им снова удастся легко про­биться через город. И действительно, как только въе­хали в пригород, первый же полуголый черномазый, который лениво брел куда-то по своим делам, шле­пая об асфальт вырезанными из автомобильных по­крышек подметками сандалий, увидев «крокодила», скинул с плеча ремень своего любимого автомата. Вместо того чтобы убраться с дороги, он поднял ствол.

— Да пошел ты! Не до тебя.

Негр не мог слышать то, что Ставр прорычал сквозь стиснутые зубы, но он опустил автомат и прыгнул в канаву. То ли это была везуха, то ли негр прикинул, что скорость сближения слишком высо­кая, то ли он поймал телепатический сигнал — во­левой импульс, посланный Ставром, который был сейчас не слабей, чем удар в челюсть. 

Ставр вдруг сообразил, что здесь недалеко рас­положен госпиталь международной организации «Врачи без границ». Недавно спецы доставили туда отбитых у повстанцев монашек, которые были сест­рами милосердия этой организации. Ставр свернул к госпиталю. К счастью, туда только что въехала ма­шина, и ворота не были закрыты. «Крокодил» бес­препятственно влетел в них и затормозил перед бе­лым двухэтажным зданием госпиталя.