Встав и оглядевшись, я покрылся холодной испариной. Картина открывалась такая, что человек не подготовленный, скорее всего бы пошел в ближайшие кустики опусто­шать желудок.

На небольшой поляне лежало несколько истерзанных тел. И не только человеческих. Рядом с растерзанными телами бродяг лежал огромный медведь-мутант. Почти черного цвета шкура гипертрофировалась, превратившись в прочный панцирь. Размеров он был раза в полтора больше обычного. Когти и клыки были больше похожи на охотничьи ножи. А я и не слышал звуков боя. Вырубило меня хорошо, когда я на берегу валялся!

Повсюду лежали стреляные гильзы, но скорее всего вреда зверю пули не нанесли. А умер мутант глупо. Превратности судьбы. После того, как зверь подрал отряд бродяг, он угодил в аномалию, которая так удачно тут притаилась. Если бы не она, кто знает, может и меня задрал бы!

Собрав амуницию мертвых бойцов, обнаружил, что оружие было безнадежно испор­чено, все, что смог найти, это старенький ПМ в кобуре у одного из бродяг, также к нему пару обоим. Толку, конечно, не много, но, как говориться, на безрыбье и плотва акула! Еще удалось найти буханку хлеба и несколько банок консервов. Живем! И все же... не дойдя до нужного мне места в срок, все равно склею ласты.

Не смотря на действие стимулятора, идти все равно было нелегко, пришлось выло­мать себе палку у ближайшего дерева. Идти стало по легче.

Вскоре я вышел на небольшой пригорок, с которого открывался вид на равнину, сей­час густо заросшую лесом. Я часто упоминаю слово «пустоши». Это не совсем верное определение того, что собой представляет мир вне стен городов. Огромные территории, заросшие непроходимым лесом, густо растущий кустарник и лежбища диких животных. И это не полный список препятствий. Конечно, Армия Возрождения постаралась, да и вольняги тоже помогали в уничтожении леса. Но толку было мало. Удалось расчистить ближайшие к городам пространства, и то не полностью.

Идти туда вниз в чащу я, конечно, не собирался, а свернул круто влево и спустился к железнодорожной насыпи. Откуда здесь взялись рельсы, не знаю, я сам не здешний, но хвала тому, кто их здесь положил.

Чудо конечно, но деревья не росли на ж/д путях и по бокам от них, метров на десять в каждую сторону. Еще пара километров по шпалам, и я выйду к схрону.

Ветер гнал серые облака низко над землей, они чуть ли не цепляли ветки высочен­ных деревьев, которые клонились под порывистыми раскатами и поскрипывали. Эта своеобразная тишина успокаивала. Желтые листья срывались и летели мне под ноги, выстилая разноцветный ковер, будто создаваемый специально для меня. И этот запах, ни с чем несравнимый, всегда любил запах осени! В такие минуты я забывал, что мир лежит в руинах, а создаваемый антураж спокойствия обманчив.

Свернув с путей, взял левее, лес остался позади, а я приближался к старому дачному поселку. Практически разрушенные здания наводили тоску. Тут и там из прогнивших крыш торчали кроны деревьев. Прошло около часа с момента, как вколол себе стимуля­тор, силы еще были. Да и к тому же я практически пришел.

Миновав ряд развалин, я вышел к окраине, где стоял, старый покосившийся домик, больше похожий на сарай. Еще увидев его издалека, я напрягся. Выглядел он не так, как раньше. Крыша отсутствовала, часть стен развалилась.

Ускорив темп, я приблизился к схрону и не поверил своим глазам. Подлый Витяй не только разграбил его, он его уничтожил полностью. Перестраховался, гад, решил види­мо, что если я вдруг и выживу, и каким-то образом смогу сюда добраться, то хрен что найду здесь!

Возможно, я бы и не добрался, не упади я тогда в реку. Течение меня снесло вниз километра на три, приблизительно, что значительно сократило мне путь!

- Вот же гад...!

В бессилии я упал на колени. Я не знал, что мне делать дальше. Ничего не осталось, выпотрошив схрон, он просто закинул внутрь несколько гранат. И теперь я даже не смо­гу здесь пересидеть. Я надеялся, что подумав, что я погибну, Витяй оставит схрон себе, и, дойдя, я смогу воспользоваться его содержимым...

Мои мысли прервал злобный рык, раздавшийся у меня за спиной. Этого еще не хватало. Развернувшись, я увидел трех диких псов. Вот что удивительно, катастрофа уничтожила много людей, при этом, не тронув животных, даже наоборот, она сделала их сильнее.

Три пары злобных, голодных глаз смотрели на меня практически в упор, от чего по всему телу побежали мурашки. Зрелище действительно жуткое. Один из псов сделал пару шагов вперед и снова зарычал. Видимо это был вожак. Он и был крупнее осталь­ных.

Мы смотрели друг на друга, не отводя взгляда. Игра в гляделки перед дракой, зверь ждет, когда я спасую, чтобы напасть. Я осторожно потянул руку к поясу, одновременно вставая на ноги. Зверь напрягся, прижался к земле и сделал резкий рывок. Отшатнув­шись в сторону, я выхватил пистолет и сделал выстрел... мимо. Зверь развернулся и сно­ва ринулся в атаку, я сделал еще шаг назад и оступился. Пес бросился на меня, и, кабы я не споткнулся, вцепился бы мне в руку, а так только выбил оружие из рук.

Перекатившись, выхватил нож. Зверь, воспользовавшись тем, что я лежу, бросился вновь, но напоролся на мой ботинок и упал, дав мне возможность встать на ноги. Пе­редышка была не большой, оказавшись снова на ногах, зверь вновь бросился на меня и теперь с удвоенной силой. Вместо того, что бы ударить его ножом, я инстинктивно закрылся левой рукой, о чем и пожалел. Пес вцепился мне в предплечье, дикая боль пронзила руку. Я ударил ножом куда-то в район левого бока, хватка ослабла, и еще раз, пес отцепился и упал на землю. Живучий зараза. Зверь и не собирался сдаваться. Кровь стекала с его бока, но казалось, он ее не замечал.

Я стал в стойку и приготовился к броску. Но пес переиграл меня. Он дернулся, будто хотел прыгнуть и резко остановился, я взмахнул ножом на опережение, и оказался от­крытым, зверь бросился и со всей силы ударил меня головой. Из глаз сыпанули искры, а майка стала влажной. Пес попал мне точно в прострелянный бок. Я повалился на зем­лю, резкий спазм не давал вздохнуть. Наконец, я пересилил себя и сделал рывок, чтобы встать. Но зверь, видимо, считал, что мне этого делать не следует, и прыгнул на меня, целясь в горло. Чисто на рефлексах я выставил нож перед собой, и зверюга напоролось на него горлом. Теплая кровь хлестала из раны, обильно заливая лицо. Я скинул еще агонизирующий труп на землю и встал. Двое оставшихся псов, прижав уши, медленно отходили назад, затем развернулись и убежали проч.

- Это был честный бой! Прости, что так вышло, но сегодня не твой день! - Я победил вожака в честной схватке и стая ушла!

Ноги задрожали, и я упал как подкошенный, запас сил практически иссяк. Если бы не схватка, то часок я бы еще протянул в бодром состоянии. Теперь же у меня есть в за­пасе максимум минут пятнадцать!

- Мда-уж... что же делать? Не подскажешь? Конечно, не подскажешь,... докатился, уже разговариваю с мертвыми собаками...

Я практически отчаялся, когда голову пронзила гениальная мысль. Поселение Край. Они же здесь не далеко. Эти фанатики, считающие лес живым и живущие типа в гар­монии с природой, могут помочь! Они хоть и чокнутые, но к чужакам относятся не враждебно, авось, да помогут. Но прежде, чем они мне помогут, следует дойти. Отсюда километра три на юг, немного по лесу придется идти, но по другому не выйдет.

Укушенная рука болела, но терпимо. Прошитая кевларом куртка спасла меня от оче­редной кровопотери, но синяки останутся.

Я снова отправился в путь. Без сил, без еды, раненый. Боль, вместе с ударами серд­ца пульсировала, отдаваясь в висках. Все тяжелее и тяжелее становилось переставлять ноги, но я шел, упорно, несмотря, ни на что, шел. Если умру сейчас, то все было зря, зря я цеплялся за жизнь, все было зря... я не сдамся!

Спустя полчаса я полностью обессилел. Перед глазами все плыло, сил не осталось, я рухнул на влажную от недавнего дождя землю. Загребая руками палую листву, я в бессилии скрипел зубами. Осознание собственной беспомощности было невыносимо... ведь я уже так близко...