— Мне очень жаль, — с сочувствием сказала Лоретта. — Вы, должно быть, очень сильно переживали.

— Да, — признался Джо. — Долго не мог прийти в себя. Боль никак не хотела проходить. Она давила, угнетала, мешала жить. Вы понимаете?

Лоретта закивала. Она слишком хорошо все понимала.

— Как бы там ни было, — оживился он, — но вдруг произошло одно забавное событие.

— Какое? — поинтересовалась Лоретта.

— У моей мамы сломалась машина, — пояснил он. — Начиная с той ночи прошлое меня больше не тревожит.

— Какая удивительная ночь, — заметила Лоретта, смотря ему прямо в глаза и накрывая его руку своей. — Ведь и я испытала то же самое.

После этого разговора Джо каждый день стал наведываться в гости к Лоретте. Он появлялся там сразу после ухода матери, ужинал, общался с детьми и с Лореттой и под ночь возвращался к себе домой. По выходным он помогал Лоретте по дому и шумно, весело играл с Уиллом и Пенни. Много радости он приносил семье Симмонс, Лоретта не переставала удивляться, какими счастливыми стали ее дети. Уилл, подражая ему, разговаривал с ним по-мужски, почти как с отцом, а Пенни, красуясь перед ним, сама была от него в восторге.

Джо и Лоретта решили пока ни о чем не сообщать Франческе. Оба предчувствовали, что их стремительно развивающийся роман не слишком придется ей по душе.

— Пусть это останется нашей тайной, — наставляла детей Лоретта. — Представляете, как она приятно удивится в тот день, когда мы ей все расскажем.

Нередко Лоретту одолевали легкие угрызения совести. Она прониклась глубоким, теплым чувством к Франческе и не хотела ее обижать. Этот неловкий обман, конечно, омрачал настроение Лоретты, но, признаться, более прекрасного и счастливого времени она не помнила. В ее жизни по-прежнему далеко не все шло гладко, но теперь это не имело никакого значения. Когда появился Джо, она словно возродилась, ожила. Лоретта как будто нашла часть своей души, которая, казалось, исчезла безвозвратно. Им нечасто удавалось уединяться, да и то на очень короткий срок, отчего их любовь лишь усиливалась.

Все тайное, пусть тайное во благо, рано или поздно становится явным. Франческа не была слепой. Несмотря на предпринятые Симмонсами меры предосторожности, она просекла, что здесь что-то нечисто. Приобретенные с возрастом наблюдательность и проницательность не позволяли ей ошибаться.

Все — Лоретта, Пенни и Уилл — явно хитрили. Они что-то скрывали и безумно боялись проговориться. Как только она пыталась завязать разговор с детьми, они торопливо убегали наверх. Предлоги находились самые разные и самые благовидные: то им надо навести порядок, то пора делать уроки. Конечно, все отговорки и увертки можно было принять за чистую монету. Но Франческа очень хорошо изучила эту семью.

Что касается Лоретты, то у нее совершенно непонятно откуда взялась целая пропасть сил, которых хватало на то, чтобы поддерживать образцовый порядок в доме, и даже на то, чтобы увлечься кулинарией. Каждый вечер она сама готовила ужин! С каким бы удовольствием Франческа хоть разок бы поужинала вместе с ними, но всякий раз Лоретта мягко, но настойчиво выпроваживала ее. Франческа, слегка обиженная и раздосадованная, непрестанно ломала голову над этой загадкой. Вскоре загадка разрешилась без чьей бы то ни было помощи.

Франческа, как обычно, присматривала за детьми, пока Лоретта не вернулась с работы. Она ввалилась домой с целой сумкой продуктов.

— Опять сегодня собираетесь готовить? — уточнила Франческа.

— Так, быстрый вариант, — на ходу ответила Лоретта, проходя в кухню. — Ничего особенного. Гамбургеры и еще чего-нибудь.

Она убрала продукты и позвала детей.

— Давайте живее накрывайте на стол, — скомандовала она.

Франческа пошла в гостиную за своими вещами. Когда она вернулась, чтобы пожелать всем спокойной ночи, то, к своему удивлению, обнаружила, что Уилл и Пенни поставили на стол четыре прибора.

— Зачем тут лишние тарелки и вилки? А ну-ка быстро убирайте их, пока не испачкали и вашей маме не пришлось мыть больше грязной посуды.

— Почему лишние? — недоуменно спросила Пенни.

— Потому что вы поставили на стол четыре прибора, хотя вас всего трое, — логично заметила Франческа.

— Конечно, миссис Ка сегодня не будет ужинать вместе с нами, — поспешила на помощь детям Лоретта. — Уберите лишнюю посуду в буфет. Проводите миссис Ка, а я тем временем все разогрею.

Это довольно странное происшествие Франческа восприняла как недоразумение. Она села в машину и поехала, собираясь по дороге завернуть в библиотеку. Через пару минут она вдруг вспомнила, что по рассеянности оставила на кухне у Лоретты сумку с книгами. Франческа развернулась и поехала назад. Каково же было ее удивление, когда, подъехав, она сперва увидела знакомую машину, припаркованную перед домом, а затем более чем знакомую фигуру мужчины, подходившего к дверям. Она поняла, кому предназначался четвертый прибор.

Джо.

Открытие поразило ее как молнией. Она отъехала чуть в сторону, решив подождать и посмотреть, что будет дальше. Не успел Джо подойти к дверям, они распахнулись и на пороге возникли Уилл и Пенни, радостно приветствующие его. Через миг позади них появилась Лоретта. Она взяла Джо за руку и поцеловала его в щеку. Все четверо дружно направились в дом. Франческа сидела, тупо уставившись вперед. Невозможно было передать словами ее состояние. Тысячи противоречивых чувств бушевали в ее душе. Когда Лоретта и Джо скрылись из виду и дверь за ними захлопнулась, Франческу пронзила острая боль. Такую же чувствует мать, когда отводит своего ребенка в первый раз в школу.

Глава 10

— Благословите меня, святой отец, ибо я согрешила.

В четверг Франческа пошла в церковь покаяться, как это и полагалось делать на каждой неделе Великого поста. Последние два дня она жестоко мучилась у Симмонсов, не зная, как быть, но ловко прикидывалась, что ей ровным счетом ничего не известно. Она старалась почаще улыбаться, хотя на душе у нее скребли кошки, как никогда прежде.

— Прошел почти месяц с моей последней исповеди, — продолжала она.

— А, Франческа! — радостно воскликнул отец Буонтемпо. — Я как раз задавался вопросом, долго ли еще мне ждать вашего появления. Великий пост идет. Итак, что же вас тревожит?

— Я лгу своим детям, — с ходу призналась Франческа. — Из-за меня мой сын связался женщиной, матерью-одиночкой с двумя детьми на руках.

— Вы осуждаете ее?

— Осуждаю? Боже упаси. Я люблю ее как дочь.

— Понятно, — сказал священник. — Тогда, надо полагать, проблема в детях?

— Что вы? Они сущие ангелы! — возразила Франческа.

— Хорошо. Тогда вы, наверно, считаете, что ваш сын и она неподходящая пара, не так ли?

— Ну-у, вы и сказали, — оторопела Франческа. — Стоит вам только взглянуть на них вместе, вы и сомневаться не подумаете, они счастливы и созданы друг для друга.

Наступила долгая пауза. Наконец отец Буонтемпо произнес:

— Простите меня, Франческа, за мою непонятливость, но я никак не возьму в толк, что вас тогда волнует.

— Такой у меня характер, — вздохнула Франческа. — Вот что меня волнует, святой отец. Я сблизилась с этой женщиной и ее детьми. Мне хотелось занять особое место в их жизни, играть в их семье значительную роль, и я думала, что они так же нуждаются во мне, как и я в них. Все складывалось замечательно, я была счастлива. Но вдруг случилось вот это. Я чуть не помешалась от разочарования и обиды, я даже не могла логично рассуждать. Получается, что им была нужна вовсе не я, а мой сын. И вот теперь я чувствую себя…

— Опять ненужной? — пришел на помощь священник. — Может быть, в чем-то обманутой?

— Возможно, — согласилась Франческа.

— Франческа, — ласково обратился к ней священник, — неужели до сих пор у вас ни разу не возникала мысль, что ваша жизнь принадлежит не только вам. Она соприкасается со всеми, кого вы встречаете или с кем вы связаны. У Господа свои намерения. То, что вам кажется необходимым для вашего счастья, может не совпадать с тем, что Он для вас находит самым лучшим.