«Когда я нищим подаю рубли…» Когда я нищим подаю рубли, Которых у меня не так уж много, Не к власти обращаюсь я, А к Богу, Чтоб бедность та Сошла с мели. «Вошла в троллейбус юная невеста…» Вошла в троллейбус юная невеста. В вагоне – негде яблоку упасть. Но трое встали, уступили место. Выходит, чтут у нас Не только власть. «Левитановская осень…» Левитановская осень. Золотые берега. Месяц в реку ножик бросил, Будто вышел на врага. Красоту осенней чащи Нанести бы на холсты. Жаль, что нету подходящих Рам для этой красоты. «Какая-то щемящая печаль…» Какая-то щемящая печаль Есть в красоте старинных городов. Как будто кто-то говорит — «Прощай…» Из глубины невидимых веков. «Легко быть смелым…» Легко быть смелым, Если разрешили. И клерки, от свободы ошалев, Сочли, что и они на той вершине, Где можно распылять державный гнев. Одна из них особо обнаглела. Опальному политику вдогон Уже грозится уголовным делом, Решив собою заменить закон. «Сколько ждет нас бед и испытаний…» Сколько ждет нас бед и испытаний… Не идя на дружественный зов, Рушит наши памятники Таллин, Оскверняет прах фронтовиков. Шел солдат в атаку… И не думал, Жизнью заплатив за торжество, Что земля, которую спасал он, Оккупантом назовет его. «Северный Кавказ…» Северный Кавказ — Швейцарские пейзажи. Горные вершины, Грусть и красота… Мне бы здесь остаться. Я бы славно зажил. Да не отпускают Отчие места. «С богатыми дружить нельзя…» С богатыми дружить нельзя. Они неверные друзья… Во власти собственных амбиций, Они влекут нас в свой мираж. Им подружить – как похмелиться, А я – непьющий персонаж. Мне их апломб всю душу выел. Но я стараюсь гордо жить, Чтоб дружбу, – словно чаевые, Никто не смел мне предложить. «Рушат деревья в центре Москвы…» Рушат деревья в центре Москвы. Старый бульвар стал похож на пустыню. Тихая музыка грустной листвы Больше не будет звучать здесь отныне. Бывший бульвар закатали в асфальт. Древний пейзаж на машинах увозят. В небыль ушли и Саврасов, и Фальк… Вроде бы лето. А душу морозит… «Вернисажи осени грустны́…» Вернисажи осени грустны́, Несмотря на одержимость красок. И в стриптизе ежатся кусты, И деревья без зеленых масок. Как я эти времена люблю… Дождь шуршит… Кружатся тихо листья. А художник снова бескорыстен, Не подвластен моде и рублю. «Обмельчала ныне наша жизнь…» Обмельчала ныне наша жизнь… Грозная когда-то сверх держава В лидерах себя не удержала, Сорвалась и полетела вниз. Отыграв возвышенную роль, Имидж свой растратила внезапно. Может, мы вернемся к славе завтра, Но пока в душе растерянность и боль. «Куда бы ни вела меня дорога…» Куда бы ни вела меня дорога, Какие книги б ни легли на стол, Но в таинствах великого Востока Я мудрость для души своей обрел. Перед судьбой не опускаю руки. Перед врагом глаза не отводил… И верил сердцу в горе и в разлуке. И знал – на все опять достанет сил. «Стыдно мне за коллег своих…» Стыдно мне за коллег своих, — Тех, чей голос трусливо стих. Смолк, Когда его ждет страна, Когда в крике зашлась она. «ТВ теперь театр для двоих…» ТВ теперь театр для двоих. Два лидера свои играют роли. Мы слушаем с надеждой поневоле С экрана монологи их. Дай Бог, чтоб жизнь не обманул пиар. И все, что говорится нам с экрана, Не повторит заманчивость обмана, На что у власти есть особый дар. «Власть воюет с собственным народом…» Власть воюет с собственным народом. То дубинки к митингу пошлет, То повысит цены мимоходом, И война идет который год. Видел я, как дачи разрушали Под инфаркты и под женский крик. Видимо, кому-то помешали Ветераны из села «Речник». А закон у нас теперь, как дышло. Для чинуш все средства хороши. Поднапрягся чуть… Глядишь, и вышло. И уходит истина в бомжи. Власть при всех чинах и капиталах Верит, что опять права она… И войну пока не проиграла, Хоть несправедлива та война. |
