Он окинул задумчивым взглядом с десяток лиц, даже не запомнив их выражения, поскорее бы закончить этот процесс. Но Ортек нахмурился, останавливаясь перед гвардейцем, который нервно пытался застегнуть верхние пуговицы своей куртки цвета грязной травы. Он уже хотел вытянуть вперед руку с осуждающим жестом, как глаза неловкого солдата впились в государя, и колдун замер от пронзившего его холодного негодовавшего взора. Он сделал следующий шаг, все еще испытывая желание покарать наглеца, но рука так и не поднялась в воздух, а перед глазами уже предстало новое чистое и преданное лицо. Он не обращал внимания на тех, кто смиренно преклонили головы прямо перед ним, поэтому даже не заметил, кто именно из нижнего ряда прыгнул как затаившийся зверь, атакующий свою жертву из засады. Ортек схватил нападавшего за плечи, но в ту же минуту его взор пронзила вспышка света. Из горла не вырвалось даже стона, однако силы с быстротой мысли покидали тело. Он сполз по рукам своего убийцы на землю, прижимая ладонь к груди, из которой торчала толстая рукоятка кинжала. Когда белая пелена совсем застелила взор, а в ушах более не стучало собственное сердце, не звенел лязг обнажаемых из ножен мечей, государь Ортензий I навечно покинул земные владения…
***
Высокие стрельчатые окна пропускали в огромный зал солнечные лучи, но в период длинных ночей здесь царила колдовская атмосфера из бледного мерцания огней и приятного теплого ветерка. Все пространство занимали глиняные горшки и отгороженные земляные насыпи, из которых прорастали побеги небывалых размеров и видов. Элбет ла Ронэт озабоченно склонился над кустом розы, красные бутоны на котором поникли, и их лепестки опали на холодный пол. В палисаднике колдун проводил утренние часы, в течение которых в тишине и безмятежности раздумывал над государственными делами, при этом ухаживая за растениями, которые под воздействием чар радовали глаз круглый год.
За дверью раздался топот спешивших по коридору ног. Колдун нахмурил высокий старческий лоб. В собственные покои граф допускал вторжения лишь в крайних случаях. Хотя в подобные важные моменты он считал, что спешка недопустима, лишнее беспокойство поколебало бы внутреннюю гармонию чародея, которую он обретал среди своих растений, а в рассерженном состоянии колдун мог только усугубить ситуацию, поэтому строго наказал своим помощникам не появляться в этих покоях. Он отошел от поникших роз и двинулся к выходу. На его лице отразилось подлинное удивление при столкновении с личным слугой, от которого Элбет никак не ожидал возмутительного нарушения своего ежедневного недолгого ритуала по созерцанию красоты в полнейшей тишине.
- Его Величество… государь… наш государь… - пролепетал юнец, приходившийся племянником Ристо, верному другу колдуна, который скончался два года назад. – Его Величество убили.
Элбет, едва расслышав бормотания мальчонки, изменился в лице, а после приподнял полы мантии государственного советника, которую он почти никогда не снимал с плеч, и быстрым шагом направился прочь по галерее к жилым комнатам.
- От кого ты получил известия? – на ходу спрашивал он слугу, семенившего рядом. – Где сейчас государь? Да отвечай скорей!
- В вашу библиотеку пожаловал один из гвардейцев и передал слова самого командора Мориса… Я тут же побежал в каменный цветник, господин… Я не хотел вас беспокоить, но…
Старик лишь удручающе покачал головой. Этот послушник не годился на тот ответственный пост, что для него завещал родственник. До расторопности и прозорливости Ристо ему было далеко. Ежели пока что передали непонятные слова, да к тому же всего один из солдат, это могло означать всего лишь недобрую шутку над колдуном, хотя тот, кто осмелился на подобную дерзость, совершает её в первый и последний раз. Неужели во время смотра войск на площади действительно произошли неприятности?! Элбет допускал любые недоразумения, но в гибель Ортензия поверить не мог. Государь был колдуном, и смерть не приходила за теми, кто не верил в богов, ибо сам являлся одним из них. Даже если произошло очередное покушение, молодой по развитию организм государя сможет пережить многое, что не по силам обычному человеку. Однако, несмотря на светлые мысли, промчавшиеся в голове, чародей ускорил шаг, выбираясь на морозный воздух пасмурного дня. Он спешил к зданию дворца, что нынче было украшено поднятыми флагами и гербами, он обязан был оказать помощь и поддержку другу, воспитаннику и государю. В целительстве Элбет был опытен и силен, он спасал от эпидемий целые деревни в Мории, он не допустит смерти единственного человека, который возглавлял государство долгие годы и привел его к настоящей славе и процветанию.
Всех охватила суматоха. Ступени у входа во дворец заполонили дворяне, а также солдаты, которые с обнаженными мечами отодвигали всех стремившихся попасть вовнутрь. На Элбета обратились беспокойные и в тоже время обнадеженные взоры сотен глаз. Графы и принцы, видии, рустанадские купцы, приглашенные на торжество нынешнего дня, лемакские капитаны, менестрели, поэты… люди разного положения и интересов собрались в гнетущем ожидании. Перед колдуном двери вмиг распахнулись, и один из гвардейцев, сохранявший остатки дисциплины, повел старика прямиком в покои Ортека.
- Командор просил вас немедленно пройти к постели государя. Его тело перенесли в опочивальню. Вы ведь сможете ему помочь? – казалось, в глазах мелькнули слезы, что заставило Элбета еще сильнее нахмуриться. Очевидно, что в такие минуты даже у гвардейцев остались лишь крупицы рассудительности, решил он, уверенно проходя в комнаты, занимаемые государем.
В гостиной он заметил дворцового лекаря и двух принцев, приходившимися родственниками государю Дарвину II, а следовательно и нынешнему правителю. Девушки-служанки бегом пересекали комнаты с зажженными лампами, кипами простыней и дымящимися чашками с резким ароматом. Элбет даже позабыл о приветственном кивке и, остановившись у закрытых дверей в спальню, резко дернул за ручку, которая оказалась заперта.
- Командор только что прогнал всех прочь, - сурово заметил л’Уль. Его хрупкому сложению противостоял очень низкий боевой глас, голова начала седеть, но глаза всегда ярко сверкали, как и живой ум, за который Ортензий приблизил к себе этого троюродного дядюшку, поручив ему ведение дел по мореходному строительству.
Элбет вновь потянул за позолоченную ручку, задвижка чуть слышно скрипнула по ту сторону двери, и чародей молча вступил в темное помещение. Он готов был взывать ко всему и всякому, лишь бы Ортензию были подарены минуты на борьбу за жизнь. Колдун хотел не опоздать, а желания колдунов всегда сбывались. Но над каждым нависает порой непреодолимый рок, а может всего лишь случай, дающий шанс исполниться замыслам других.
Просторная комната была погружена в полумглу, лишь блики разожженного камина бегали по украшенным картинами и гобеленами стенам. У изголовья широкой кровати, преклонившись на мягком ковре, устилавшем пол, граф увидел Мориса Росси, командора Мории, под чьим руководством находились агмаагские войска всех трех рангов. Его коротко подстриженные темные волосы различались на белых простынях, в которые была зарыта голова. Однако, услышав позади себя скрип отворяемой двери и громкие шаги, мужчина резко приподнялся. Мориса осветило тусклое облако, которое колдун зажег под потолком. Командор был все еще молод и в расцвете сил, однако увидев следы переживаемых страданий можно было удивиться, как быстро их печать отразилась на привлекательном лице, которое теперь стало бледной маской.
- Элбет, я послал за тобой так давно, что, кажется, за это время минули годы, - уныло произнес он. – Боюсь, что уже ничего не поможет.
- Не прошло еще и часа после полудня. И сюда я спешил, как мог. Ортензий выживет, - старик приблизился к кровати, занимая место Мориса, который послушно отодвинулся прочь на пару шагов.
Тело государя было аккуратно возложено на чистое белье. Его кожа еще привлекала живым алым цветом, лишь глаза немигающе смотрели вверх. Руки были сцеплены на груди, где одежду залили пятна багровой подсохшей крови. Элбет взял в ладонь холодные пальцы государя, другой рукой притронулся к его груди, желая различить хотя бы слабое биение сердца, а также поскорее затянуть рану от удара, что поразил свою цель стремительно и метко. Колдун замер. Чары накладывались незаметно для других людей, да и сами колдуны не ощущали их возникновения – был виден лишь результат воздействия, лишь исполненная собственная воля.
