- Омоемся, жители Алмаага, - громогласно произнес государь, вытягивая руки к низким облакам, пролившимся водой на землю. Он ждал новых восторженных криков, но толпа в смущении поднимала взоры туда, куда глядел их правитель. Лишь где-то вдали по-прежнему стучали барабаны. Город понял, что вернулся истинный хозяин этих мест, и хотя он хотел казаться простым человеком, который вел за собой весь морийский народ во славу бога Моря, трудно было не вспомнить, кем он являлся на самом деле – самим богом, могущественным чародеем.
По широким улицам Алмаага государь шествовал верхом на пегом жеребце, увешанном богатой попоной. Макушку скакуна венчала кожаная накидка, вышитая золотом и широкое перо павлина в знак того, что южные земли гарунов пали ниц пред северными воинами. За разряженным конем Ортека поспевали два десятка гвардейцев, всадников, которые столь вычурно и прямо сидели в седле, как будто являли собой каменные статуи. На их лицах не дрожал ни единый мускул, они бы остались бесстрастными, попади в них букет цветов, встань их лошадь на дыбы, или же прикажи им государь немедленно кинуться в море с прибрежных скал. Улицы города были заполнены ликовавшим народом, люди вываливались с низких балконов богатых особняков, забирались на крыши, толпились вдоль стен, лишь бы взглянуть на Разителя, криками и взмахами руки поприветствовать своего правителя. Позади гвардейцев на широкой открытой повозке ехали бродячие музыканты, оглашавшие воздух звуками приветственной музыки вдобавок к несмолкаемому ору алмаагцев, а на главной площади столицы процессию встретила группа акробатов и жонглеров, которые развлекали зрителей в ожидании государя.
Дворцовую площадь нынче украшал величественный фонтан, который Ортензий приказал пристроить к огромному чану, ранее служившему неисчерпаемым вместилищем для живой воды. Блестящие брызги воды, выплескивавшиеся вверх из каждой ладони двух русалок, которые полулежали по разные стороны сосуда, спадали в чистый белокаменный бассейн. В обычное время вокруг фонтана возились дети и купчихи, желавшие сбыть товар залюбовавшимся прекрасным творением гостям столицы. Но в этот день стражники отстранили толпу от монумента, и перед продвигавшейся к дворцовым вратам кавалькадой предстал свободный путь вперед, где государя ожидала еще одна многочисленная и великолепно одетая группа верных слуг. Ортек замедлил шествие. Он натянул поводья жеребца и у самого фонтана склонился с седла, чтобы зачерпнуть ладонью чистую прозрачную воду, вытекавшую из желобов в каменных фигурах русалок. Он всего лишь напился в занимавшемся летнем зное, но люди глядели на действия государя с замирающим дыханием, и с тех пор фонтан назвали Победителем, а воду из него признали поистине живой и дарящей удачу.
От решетчатых ворот дворца к государю двинулись пешие шеренги, состоявшие из алмаагских дворян, их дам, а также синих вял видиев и видориев. Впереди ступал седовласый старик. Несмотря на кажущийся преклонный возраст, он двигался быстрым уверенным шагом. Ортек спешился и с широкой улыбкой на лице, которая, наконец, коснулась даже его глаз, зашагал навстречу подданым. После обязательных церемониальных поклонов молодой на вид государь оказался в объятиях старика, своего наставника и друга, графа Элбета ла Ронэт. Ортензий также поприветствовал уважаемых видориев, служителей Моря, которые занимали самый высокий сан в маломорийской провинции. Видории не только совершали религиозные обряды во всех странах Мории, но нередко посвящали свою жизнь писанию трактатов, изучению истории, наук. В последние годы государь пригласил многих из них жить при дворе, так как находил их мысли очень полезными для управления государством, тем более во времена, когда оно достигло необъятных размеров. После низких поклонов служителям Ортензий не преминул расцеловать в лоб прекрасных дам, встречавших своего государя, а также приобнять за плечи их важных кавалеров, большая часть которых приходилась ему дальними родственниками - алмаагскими принцами, графами и маркизами.
В сопровождении колдуна и видориев государь прошел по широкой тропе вглубь дворцовой территории: вновь журчали фонтаны, зеленела трава, раскрашенная яркими красками разномастных цветов. За ними следовал отряд гвардейцев и прочая публика, желавшая проводить государя до самых дверей чертога, за которыми в честь его возвращения празднества и веселья были расписаны на целую неделю.
- Я знаю вашу нелюбовь к шумным гуляниям, Ваше Величество, - шепнул по дороге Элбет, - но ваше долгожданное появление на родине стало настоящей радостью всего народа. С наступлением сумерек город погрузится в звуки скрипок и флейт, на площадь по моему распоряжению вынесут десятки бочек далийского вина, а за стенами дворца вас ожидают не менее приятные лица верных слуг, которые желали бы вознести хвалу Морю за окончание столь славного похода!
- Надеюсь, что вы никому не отказали в приглашении на бал во дворец, если планируете сделать его действительно великим и всеморийским? – с сарказмом спросил Ортек, склоняясь к уху колдуна. – Только, похоже, релийцы и далийцы не соизволили приехать меня встречать, или я по невнимательности не заметил их дворян?
- Они не преминут отметить ваше возвращение в своих домах, и там также напьются, будьте уверены, - осклабился старик, - только скорее не от радости, а от злости. Хотя ваш дядя Морис Росси в прошлом году так сильно распотрошил их карманы, утаивавшие деньги от казны, что своему возвратившемуся государю, который отзовет командора в столицу, они будут непременно рады.
- Не будем так обобщать, Элбет, - уже более миролюбиво произнес государь. – И на материке есть немало преданных людей, иначе мы бы с вами не дождались этой великой победы морийской армии! Я рад, что празднества начнутся лишь с закатом, у меня будет хотя бы несколько часов, чтобы отдохнуть.
У входа во дворец, а также в просторном зале для приемов, стены и потолок которого зеркально отражали сотни зажженных свечей и фигуры гостей, слуги разносили полные кубки вина, засахаренные фрукты и прочие яства. На этом церемония по прибытию Ортензия I в столицу подошла к своему завершению. Зал наполняли мелодичные аккорды свирели, и вскоре вид сверкавших стен сменился умножающимися людскими отражениями, которые в танцах и светской беседе окунулись в столь привычную для себя среду. Ортек знал, что его присутствие отныне необязательно, во всяком случае, до начала вечерних торжеств и, распрощавшись с графом ла Ронэт, скрылся в хорошо знакомых галереях дворца, преследуемый лишь парой верных гвардейцев.
Комнаты государя отделялись от темных коридоров дворца высокими двустворчатыми дверьми. Около них стояли два молодых, незнакомых прежде Ортеку юноши, скорее всего новички в рядах дворцовой стражи. Они мгновенно выпрямились, завидев приближавшихся мужчин, и приложили пальцы к эфесам мечей.
- Эээ, вас ожидают, Ваше Величество, - беспокойным тоном выговорил один из них, опуская бегавший взгляд в пол.
- Я бы хотел, чтобы меня никто не тревожил до вечера, - строго ответил Ортек. Нежданный посетитель должен был немедленно покинуть покои, в этом государь не сомневался, и лишь еще более взволнованный и тихий голос стражника заставил его изменить решение.
- Там дама, - пролепетал юноша.
Ортек кивнул в сторону гвардейцев - он собирался разобраться с гостем самостятельно. В государевом дворце женщины имели доступ в любые комнаты, пока хозяин лично не запрещал им туда заглядывать. Поэтому, приняв к сведению слова, государь слегка задумался, пытаясь припомнить, какая красавица была и, видимо, оставалась завсегдатай этих палат с тех пор, как он отправился на войну три года назад.
Он вступил в гостиную, уставленную тяжелой железной мебелью, обшитой дорогими тканями. В первой комнате не было никого, однако его слух уловил движение в правой части покоев. Кто-то бежал ему навстречу, шлепая босыми пятками по гладкому каменному полу. Он распахнул дверь в уютную библиотеку, где обычно проводил время за разговорами с колдуном и Лансом и прошел по направлению к спальне. Но девичий стан, окутанный полупрозрачной шелковой накидкой, под которой проглядывало прелестное тело, уже выскочил прямо на обескураженного государя. Тонкие руки обняли его за шею, а на лицо посыпались жаркие поцелуи.
