Возле городских ворот его остановила сгорбленная нищенка, которая, как поговаривали в народе, говорила гласом самих богов. Она преследовала его уже целый месяц, поджидая около дворца или на улицах города. Она протянула к нему костлявые руки, умоляя остаться на родине:

- Сынок, обещай мне, что я дождусь твоего возвращения! Ты не потеряешь свою жизнь в далеких краях. А ежели оставит она тебя, то и мне не жить более ни дня!

Но царевич лишь обрушил на её спину жесткий кнут. Он более ценил не жизнь. Он желал славы, а она стяжается в жарком бою, а не на пашне или скотобойне, в мирных странствиях или пустых переговорах. Он вернется домой, будучи известным всему свету. А даже если не вернется, то сумеет по чести распрощаться с жизнью. Ведь там за степями и Пелесскими горами правила прекрасная принцесса Мория, и те, кто её видел, недаром говорили, что одного взгляда на неё достаточно, чтобы умереть с улыбкой на губах.

***

В Равенну черноморцы вступили стройными рядами на закате. Они прошествовали на конях по широким, но опустевшим и притихшим за годы нашествия улицам города. Высокие здания из необычного красного камня, раскидистые деревья, преграждавшие путь прямо посреди дороги, удивительные фонтаны, ныне сухие и унылые, колодцы небывалых форм, в которые вода спадала из толстых труб, тянувшихся по всему городу от дома к дому – нынешняя столица Мории, а точнее место, где пребывала принцесса-наследница, встречала своих гостей чистотой, величием и уютом. Фонари освещали широкие мостовые и тесные улочки, а удобные скамьи были выставлены подле каждого государственного строения, купеческой лавки или приветливого кабака.

Командор, который встретил отряды царевича возле Горного перевала и ввел их за стены города, приказал одному из своих людей расквартировать солдат вблизи южных ворот, через которые вскоре следовало выступать в релийские земли для сдерживания полчищ гарунов. Сам же лемак направился вместе с молодым предводителем черноморского войска во дворец принцессы, исполняя её личное распоряжение: Мория желала немедленно увидеться с тем, кто откликнулся на её зов и издалека привел долгожданную, хотя не столь великую по числу, помощь.

Внутри просторных апартаментов дворца было тихо и почти безлюдно. Рулле следовал за морийцем, гулко отбивавшем шаг по полированному полу. Он оставил царевича перед высокими двойными створками дверей, покрытых золотым орнаментом, и скрылся из виду, чтобы предупредить принцессу. Рулле напряг слух и к своему удивлению отчетливо расслышал слова чужого языка, с которыми командор обратился в сторону госпожи, а также её ровный властный голос. Он уже не раз пользовался обстоятельствами, что так удачно складывались в его пользу в последние дни путешествия. То лавина в горах обошла их стороной, то королева в Пелессах чудесным образом поправилась после визита царевича, за что в награду отрядила под его командование свежие силы на западные склоны гор. Вот и теперь, мориец, наверное, плохо пркирыл дверь, и весь разговор доносился до его ушей, хотя он мало что понял из услышанного.

Когда на удивление громко щелкнул отворяемый с той стороны замок, Рулле шагнул в светлый круглый зал, устланный истертым ковром. Вдоль стен, выкрашенных в серебристые тона, стояли высокие кресла, а завершал кольцо строгих сидений величественный трон, к которому вели три мраморные ступени. На своем законном месте восседала правительница морийского государства, единственная дочь престарелого государя, принцесса-наследница Мория. Она носила свободное белое платье, перепоясанное черным шелковым ремешком, голые руки и щиколотки украшали золотые браслеты, само же лицо девушки находилось в тенях, хотя около каждого кресла горела яркая лампа, благодаря которым в комнате сиял мягкий свет.

В зале никого не осталось кроме них двоих, и царевич склонился в приветственном поклоне, не зная какими словами выразить почтение и восхищение. Но тут заговорила она. Принцесса сошла со своего места и плавной походкой приблизилась к воину, её тело окутывал туманный ореол, который не давал разглядеть черты принцессы, хотя не возникало сомнений, что они изумительны и обладали чарующей красотой. Неслучайно, он почувствовал приятный озноб, едва переступил порог зала.

- Добро пожаловать в Морию, царевич! – она превосходно изъяснялась на его родном языке, а её голос был слаще меда. Девушка приблизилась почти вплотную к своему гостю, он ощутил дерзкий аромат её волос, не отрывал изумленного взора от её белого чистого лица правильной формы, спелых губ и серо-зеленых глаз. – Мой народ достойно отблагодарит тебя за пополнение наших рядов столь бесстрашными и воинственными мужами. Уже два года мы отступаем по родной земле на север, наши края превращаются в кострище, в пламени которого исчезают поля, леса, пересыхают озера и ручьи. Гаруны захватили все территории вдоль побережья, что мы поспешно оставили. Там им преградила путь Серебряная Стена, выстроенная с благословения великого Моря, но здесь вблизи гор работы еще не завершены, поэтому нам дорог каждый воин, который сможет задержать хотя бы одного дикаря, желающего протянуть свои лапы к сердцу нашей страны, к самим храмам Моря, что на севере!

Она не прерывала речи и не отрывала глаз от его лица, а потом её руки потянулись к его щекам и нежно коснулись их. Рулле ощутил холод и мягкость её ладоней. Улыбавшееся лицо принцессы как будто бы на мгновение вздрогнуло. Изображение перед глазами царевича померкло, явив иную картину – жестокого целеустремленного взгляда и натянутых в коварной издевке губ, но наваждение спало, и он вновь внимал её словам, оказавшись в полной власти прелестных чар:

- Ты нужен мне, царевич! Ты должен сражаться подобно загнанному в угол зверю! Ты поможешь одержать победу в этой долгой схватке и исполнишь любой мой приказ! Ты выиграешь для меня эту войну! Я вижу это желание и силу в твоих черных глазах.

С того времени, он не помнил ни усталости бессонных ночей, ни страдания своего тела, ни крови поверженных врагов. Он сражался каждый день с её ликом перед глазами, с её именем на устах, с её словами в сердце. Голову наполнял туман, а рука приросла к мечу, сокрушая любого противника с мыслями лишь о скором возвращении в Равенну, к её трону, к её ногам.

***

Она была на удивление холодна и сурова к нему, что совершенно не напоминало поведение молодой вдовы по отношению к галантному красавцу-дворянину, коим его обычно называли дамы всех возрастов и положений, хотя он и не обладал природной красотой, восполняя этот недостаток неизменным обаянием. Может давала о себе знать природная скромность и уединенная жизнь в поместье вдали от городской суеты?! Но слишком открытый наряд и кокетливые движения тела, которые хозяйка не скрывала, даже несмотря на строгость и внешнюю безразличность к его словам и улыбке, противоречили этому объяснению, поэтому следовало воспринимать сдержанность приема молодого кавалера в своем доме в первую очередь как отклик на затронутую им тему.

- Графиня Галена, если все-таки господина Логье в настоящее время нет в поместье, и именно он заведует всеми делами, не будете ли вы иметь ничего против того, чтобы я дождался его возращения?

- Вы были очень любезны, что заехали в Высокие Поляны и заявили мне свое почтение, граф, - она сидела на стуле напротив него, гордо выпрямив спину. Блики солнца озаряли её бледную кожу и ярко алые губы. Голос был ослабшим, но твердым. – Но остаться в этом доме вы не сможете, потому как здесь на юге Мории мы, моряне, уже давно переняли строгость взглядов окружающих нас людей, которые поклоняются чистым и справедливым древним образам, вышедшим из самой земли Теи. Мне бы не хотелось лишних пересудов, да и видии, которые сюда в последние годы заходят чрезвычайно редко, напутствуют избегать мужских взглядов тем, кто совсем недавно лишился супруга. Вы меня понимаете? – при этом она, наконец, улыбнулась, и колдун окончательно запутался между тем, что она говорила и чего на самом деле хотела.