- Они намешали фезских порошков для густого дыма, - высказал вслух свои мрачные раздумья Ведимир. – Гайар, отправляйся с тремя десятками верховых в лес. Только подходите туда скрытыми тропами через гущу. А лучники пусть готовятся к выстрелам, - отдал повеление он другому соратнику, когда племянник ускакал к конным отрядам.

Минуты безвозвратно утекали прочь, а князю казалось, что время застыло на месте. Наконец стрелы велесов взмыли в воздух в сторону чужаков-захватчиков, но сквозь густую пелену можно было разглядеть лишь, что тинголы внезапно раздвинули свои ряды и вразнобой поскакали в противоположные стороны: одни к лесу, другие к холмам, удаляясь все далее на запад от позиций защитников Дерявы. Враг пытался разрушить строй воинов, четко мыслил князь, наблюдая за движениями кочевников, но любые их попытки были бесполезны, ежели они явились к городу в столь ничтожном количестве.

- Развернуться спиной к спине, - скомандовал Ведимир дружинникам, половина которых направила копья в сторону лесных зарослей, а другая ожидала нападения тех, кто вознамерился объехать холмы. Но за ними князь отправил кривличей, не менее скорых в управлении с лошадьми.

- Братцы, вон они! – послышался бравый клич из задних рядов.

Из леса показались меховые шапки, украшавшие головы тинголов. С обнаженными кривыми саблями наездники обрушились на солдат князя, и в то же время один за другим чужие кони и люди вырвались на открытое поле, атакуя ряды велесов из клубов белого дыма. Сомкнутые ряды униатов дрогнули в окутавшем их тумане среди воинственных криков нападавших, явившихся со всех сторон. Тинголы рубили одиноких копейщиков саблями, а там, где строй униатов держался, отступали назад, дожидаясь соплеменников, вытекавших из лесных чащоб, обстреливая при этом острыми стрелами дальние ряды. Кривличи заметались между небольшим отрядом тинголов, нанесшим удар с правого фланга, и основными силами, выходившими из-за деревьев.

- В атаку! – скомандовал Ведимир. В сложившейся кутерьме оставался лишь единственный шанс на победу: заставить тинголов вновь зайти в лес, где на лошадях они потеряют скорость и движение, ибо теперь уже не будут действовать втайне и неведении велесов. Но конники уже высыпали в открытое поле, все еще погруженное в белый дым. Они теснили дружины, вторгшись в их середину, топча копытами людей, размахивая орудиями и оглушая просторы яростными звериными кличами.

Князь Ведимир сражался в гуще, бок о бок со своими воинами, поражая верным мечом тела тинголов, облаченных в кожаные куртки, обшитые меховыми вкладками. Все гуще становилась белая пелена над столкнувшимися в сече армиями, все яснее видились князю над головами своих солдат белые облака, что символизировали гралов смерти. Несмотря на духов, призывавших к себе униатских воинов, с еще большим отчаянием и отвагой бросались дружинники на врага. Не опускал руки Ведимир, разя тинголов, истекая при этом кровью из полученных ран. Но князь не знал помыслов об отступлении за стены столицы. Уйти с поля брани он мог лишь вослед своих воинов, но никак не перед одерживавшим вверх противником. Гралы являлись людям, но ведь за человеком всегда оставалось последнее слово и свободная воля…

Из длинных высоких окон в девичьи покои падали яркие солнечные лучи. День был столь пригожим, что княгиню Изу потянуло к рисованию. Она установила на возвышавшейся деревянной тумбе жесткий лист бумаги и легкими движениями руки, в которой удерживала черный уголек, начертила контуры зимнего леса. Но темные отливы красок в последнее время лишь угнетали раздумья княгини, поэтому она оставила прочь свое занятие. Она прошлась по просторной комнате, наблюдая за работой служанок и помощниц, молчаливо вышивавших на скамьях вдоль стены. Здесь были жены и взрослые дочери бояр, дружинников, мужья и родичи которых покинули дома, чтобы защитить родной город. Вместе горожанки с тревогой ожидали вестей из-за стен Дерявы, шепотом прося у гралов победы и скорого возвращения всех воинов живыми домой.

Холодно и угрюмо на высоком деревянном кресле восседала княгиня Седра. Она держала руки на широких подлокотниках, устремив отрешенный взгляд впереди себя. Около её ног примостился Сигирь. Мальчик усердно протирал короткий ржавый кинжал, который отыскал около входа в казематы и уже несколько дней не выпускал из рук. К тому же нынче он прикрепил к поясу меч, два года назад полученный от отца, великого князя Ведимира. После холодной одинокой ночи в лесу Сигирь удостоился данного оружия, символа власти и признания, и теперь длинный клинок лишь мешал мальчику при каждом его резком движении, притягивая своей тяжестью к земле.

Лисса приблизилась неспешным шагом к пасынку и улыбнулась в ответ на его открытый уверенный взгляд. Сигирь был еще маловат для битв и сражений, но он уже умел принимать кровь, смерть и слезы как неизменных спутников удалой скачки навстречу сопернику, ставшему на пути. Княгиня опустилась на ступень возле мальчика, чтобы приласкать и поглядеть на него в солнечных лучах, которые так красиво обрамляли светлое лицо, ей вновь захотелось взять в руки уголек и запечатлеть черты сына, но за стенами раздался быстрый топот спешивших ног. Женщины замерли в напряженном ожидании.

Тяжелая дубовая дверь в светлую горницу распахнулась, пропуская высокого крепко сложенного солдата, чьи одежды покрылись пылью, кровью и источали запах гари. Лисса узнала Иснара, одного из самых верных дружинников, приближенных к супругу. На него одновременно обратились десятки взволнованных глаз, с трепетом готовых внимать любому донесению, известию.

- Князь Ведимир славно погиб, положив вокруг себя тела тинголов и их коней. Перед смертью он велел отходить к городу тем, кто еще остался в живых, и просил передать вам, княгини, свою последнюю волю – защищать Деряву до конца и не впускать за её стены кровожадных захватчиков.

Одна из мастериц слезно заверещала, прикрывая руками голову, другие женщины скорбно опустили лица, не каждой из них нынче выпало встретить дорогого мужчину, вернувшегося домой. Княгиня Седра, казалось, даже не услышала обращенных к ней слов. Она совсем не изменила своей строгой позы и каменного выражения лица.

- Значит ли, что наши дружины полностью уничтожены, Иснар? – переведя дух, выговорила Лисса.

- Мой отряд прорвался к воротам города, мы забрали с собой тело великого князя. Большая часть пеших воинов полегла на поле в крови, кривличи разбиты, лишь княжич Гайар успел увлечь десяток дружинников в лес, но их судьба мне неизвестна. Тинголы прошли тайными тропами, ведомыми немногим. Они взяли языков в соседских деревнях, а теперь они вломятся и в наши дома…

- Я приказываю немедленно перекрыть все ворота, - громко скомандовала Лисса. Выслушивать дальнейшие подробности не было времени. Её волевой глас обращался к воинам, появившимся за спиной Иснара. Один из караульных тут же выбежал прочь из комнаты, выкрикивая приказ княгини. – Никто не покинет более стольный град, и ни один тингол не посмеет войти в него с обнаженным оружием. Я назначаю вас главой городских войск. Воевода Иснар, немедленно исполняйте решения, что принял бы сам князь Ведимир, будь он живым.

Она не знала, какие еще распоряжения следовало отдать по защите города, но дружинник лишь послушно склонился перед княгиней почти до пола и быстро вышел вон. Он был совершенно измучен и истощен, но время на отдых и спокойный сон не обрести, покуда враг стоит у самого порога. Взглядом проводив из горницы мужчин, Лисса обратилась к женщинам, взиравшим на свою госпожу с надеждой на защиту.

- Подруги, я велю вам вернуться в свои дома. Если вы желаете покинуть Деряву, то собирайте детей и имущество и выходите к лесным землянкам по подземным проходам, вырытым около княжеских казематов. Но ни одного мужчину, сына или старика я не выпущу из города. У нас достаточно оружия и припасов, чтобы дождаться подмоги и отбить атаки конников. К вечеру, если кто-то не успеет покинуть город, знайте, я прикажу засыпать скрытые туннели, чтобы не допустить измены. – Лисса говорила решительно и твердо. Она уже знала, что выйдет к народу и объявит о понесенном поражении всем горожанам, а также призовет их стойко принять трагические известия, ибо предстояли новые испытания, не терпевшие бездействия и отчаяния. Столица должна была устоять. Лютые тинголы в случае своей победы не пожалеют ни одного жителя, настигнут его в доме, на дворе или в широком поле.