А. А. Арутюнов. С. 502
Поскольку я, вероятно, единственный оставшийся в живых из врачей, собравшихся в марте 1923 года у постели больного Ленина в Москве, мне хочется обратить внимание на некоторые факты, обойденные, неправильно интерпретированные или недооцененные в письмах, поступивших в редакцию. Я исхожу из моих собственных заметок и воспоминаний того времени, а также из подробного доклада моего отца, прочитанного в Шведском врачебном обществе 26 февраля 1924 года... когда мой отец вместе со своим другом, знаменитым интернистом (специалистом по внутренним болезням. — М. Ш.) и неврологом, профессором А. Штрюмпелем исследовали Ленина. Последний лежал в кровати, но был в полном сознании и производил впечатление человека с вполне сохранившимся интеллектом. Он понимал все обращенные к нему вопросы, но из-за афазии мог отвечать только отдельными русскими или немецкими словами... Ко времени второго визита через несколько дней положение больного резко ухудшилось. Он лежал совершенно апатично и не реагировал на вопросы, что очень обеспокоило врачей...
Так прошло четыре дня при постоянных врачебных визитах и консультациях. На четвертый день состоялась встреча лечащих врачей с несколькими народными комиссарами, в том числе Семашко, под председательством Троцкого. Встреча произошла в простой комнате в Кремле, недалеко от квартиры Ленина. Моему отцу очень понравилась сила и ясность, с которой Троцкий ставил вопросы и делал выводы.
Сначала выступил Штрюмпель как представитель немецких врачей. Мой отец высказал несколько иное мнение. По поводу глубокой сущности болезни, сказал он, я думаю иначе и утверждаю, что причина ее простого неспецифического характера (имеется в виду сифилис. — М. Ш.), так как реакция Вассермана была негативной... что касается лечения, то все врачи были одного мнения. Прогноз на будущее был плохой...
Проф. Ф. Хеншен (сын С. Э. Хеншена).
Цит. по:М. Г. Штейн [2]. С. 163164
Вот какой документ был найден профессором русской истории университета Западного Онтарио (Канада) Д. Песпеловским. Документ принадлежит перу доктора Владимира Михайловича Зернова. Его отец, Михаил Степанович Зернов, до большевистского переворота был знаменитым московским врачом, филантропом и общественным деятелем, создателем бесплатных медицинско-санаторных учреждений в Ессентуках и Сочи.
Автор документа, В. М. Зернов, родился в Москве в 1904 году. После октября 1917 года эмигрировал с семьей в Югославию. Окончил в Белграде медицинский факультет, работал в Париже. Специализировался по иммунитету и физиологии изолированных органов. Вот полное содержание документа: «Медицинские показания о болезни В. И. Ленина прогрессивным параличом …Дина Михайловна Мазе, занимавшаяся переводами книг по психиатрии и неврологии, рассказывала мне, что в начале 30-х годов она видела в Париже ее старого друга, сотрудника по России проф. Моск. Университета Залкинда (работавшего раньше у Бехтерева). Он остановился в Париже проездом в Америку на научный съезд. Проф. Залкинд, убежденный коммунист, рассказывал ей, что он был одним из тех, кому было поручено исследование мозга Ленина. Мозг Ленина, по его словам, представлял из себя характерную ткань, переродившуюся под влиянием сифилитического процесса. Через некоторое время в России был научный конгресс психиатрии и неврологии. Д. М. Мазе поручила ее знакомым французам, ехавшим на этот конгресс, разыскать проф. Залкинда и передать ему какое-то поручение. Французы никак не могли его найти. Наконец, кто-то из московских ученых сказал им: «Не ищите Залкинда, его уже нет в Москве». По-видимому, он был ликвидирован. В 1928 или 1929 году в Париж приезжал проф. И. П. Павлов. Хорошо зная моего отца, д-ра Михаила Степановича Зернова, проф. Иван Петрович Павлов приходил к нам обедать вместе с сыном и своим другом — проф. С. И. Метальниковым. Проф. Павлов говорил, что в завещании Ленина было написано: «Берегите Павлова». Поэтому его не трогали и он не боялся, что его арестуют, но он опасался, что после его смерти правительство отомстит его сыну. Советский строй он сравнивал с тремя самыми страшными болезнями: сифилисом, раком и туберкулезом. По словам Павлова, советская система страшна тем, что она старается духовно разложить человека. Проф. Павлов утверждал, что Ленин был болен сифилисом и в период своего управления Россией был типичным больным прогрессивным параличом.
Проф. Павлов лично знал ученых, которым было поручено исследование мозга Ленина, и он подтвердил, что они нашли изменения, характерные для последствий сифилиса и прогрессивного паралича. Им под угрозой смерти было запрещено об этом говорить.
Париж, 6 декабря 1964 года.
Д-р Владимир Зернов
Прошу не опубликовывать этот документ в течение 10 лет. Вл. Зернов».
Цит. по: Арутюнов А. А. С. 508509
Одновременно врачи, лечившие Ленина, подписали и более подробный документ. Он гласил: «Все врачи, исследовавшие Владимира Ильича во время его болезни, предполагали, что основой его заболевания является поражение сосудов головного мозга. Никаких положительных указаний на специфическую природу заболевания не было ни со стороны анамнестических данных, ни со стороны исследования крови и черепно-мозговой жидкости. Однако при каждом органическом поражении мозга эту возможность необходимо иметь в виду, а в данном случае на эту мысль наводили некоторые особенности клинического течения, как значительные колебания в состоянии больного, явления коркового раздражения и паралитические явления, от которых больной легко оправлялся, также сильные головные боли. Поэтому было применено уже в начале болезни лечение аргенобензолом, после которого наступило весьма значительное улучшение. Вторая попытка в марте 1923 г. применить ртутное лечение и Bismugenal не удалась, так как у Владимира Ильича обнаружилась идиосинкразия на ртуть. В дальнейшем попыток уже не делалось, как вследствие противопоказаний по состоянию больного, так и вследствие того, что картина болезни настолько выяснилась, что полезность специфической терапии была исключена. Данные вскрытия подтвердили артериосклеротическую основу болезни».
Цит. по:М. Г. Штейн [2]. С. 167168
…Первое время после обострения болезни почерк В. И. Ленина отличался от его обычного почерка, был неровный и довольно мелкий, а порой и «сумасшедший», как называл его сам Владимир Ильич... какие-то мелкие сосуды головного мозга благодаря тромбозу отнимали у него возможность правильно писать и считать... Такова была злая ирония, которую сыграла с ним болезнь... Но он с упорством старался превозмочь эти недочеты и неуклонно прогрессировал в этом.
М. И. Ульянова. С. 180181
…Сирени в саду было много, но он не переносил никакого резкого запаха, а когда я приносила полевые цветы, он был доволен... Предписания врачей он выполнял очень строго и точно. Помню, мы решили убрать из его комнаты книги. Читать ему в это время не разрешалось…
М. М. Петрашева. С. 264
Цветы любил, только не садовые, а полевые. На садовые и не смотрит, рукой только махнет, когда покажешь ему.
Е. И. Смирнова. У тов. Ленина во время болезни // Воспоминания о В. И. Ленине. Т. 8. С. 142
В комнате не выносил садовых цветов. Но любил в комнате полевые цветы и зелень. Очень любил весенние запахи. Садовых цветов и особенно с сильным запахом избегал.
Н. К. Крупская. С. 371
Одна короткая беседа с Владимиром Ильичем глубоко меня потрясла своим трагизмом. В один из первых дней болезни, вечером, Мария Ильинична сказала мне, что Владимир Ильич хочет меня видеть. Я вошел к нему и, оставшись с ним наедине, сел у его постели. Владимир Ильич мало изменился за эти дни. Так же, как пишет о нем Н. И. Бухарин, «крепкая, литая фигура», те же «живые, пронизывающие, внимательные глаза», но необычайная грусть и сосредоточенность в лице, необычайная тревога в этих «живых, пронизывающих и внимательных глазах». В маленькой комнате тишина, полумрак. Владимир Ильич слегка приподнялся на локте левой руки и, приблизив свое лицо ко мне, внимательно, пронизывающе глядя мне в глаза, сказал: