Эдуард пренебрег последними словами.

– А что, если Галах вливает какую-нибудь дрянь в кондиционер, – предположил он. – И мы с тобой попросту надышались.

– Ты-то тут при чем? – Вадим покачал головой. – Ты ведь танец дервишей не исполнял.

– Пожалуй, нет. Иначе мне кто-нибудь об этом уже рассказал бы. Но у меня кое-что свое…

Он задумался, решая, говорить или нет.

– Ладно! – Расин неожиданно встал из-за стола. – Знаешь что, Эд? Если уж мы с тобой попали в эту дурацкую ситуацию, в которой все представляется загадочным и необъяснимым, то давай найдем в себе силы не скисать и держаться вместе до тех пор, пока хоть что-нибудь не прояснится.

Он снял галстук и отшвырнул его в кресло.

– Если мы впадем в истерику или, ещё хуже, в депрессию, они очень быстро получат над нами полную власть. Мы не должны им этого позволить… Надо сопоставить факты и многое выяснить. Скажи, Эд, что ты знаешь о Галахе?

Фирман напряженно думал, потирая руки. Наконец невесело произнес:

– Я слышал голос.

– Что?

– Голос человека, которого не было поблизости.

– Всего-то? – Расин присел рядом с Фирманом на кушетку. – Вот что, Эд. Заяви ты мне что-нибудь подобное пару дней назад, я, может, и удивился бы… Но, учитывая то, что вчера довелось пережить, мне совсем несложно понять тебя.

Фирман снял очки, принялся их протирать.

– Голос принадлежал Галаху, – сказал он. – Это был разговор между ним и шефом. Они говорили о тебе… А я стоял и подслушивал.

Эдуард вкратце передал содержание разговора.

– Занимательно… – сказал Вадим, когда Фирман умолк.

– Да уж, – согласился Эдуард и попросил жестом пепельницу.

Прошло пять минут. Наконец, Вадим нарушил молчание.

– Позже, когда ты стал искать Галаха, как на это реагировал шеф?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты сказал: он удивился. Что это было: игра или и впрямь удивление?

– Бес их знает. Когда вошел настоящий Галах, никто даже глазом не моргнул. Наоборот, я заметил: шеф смотрел на меня, как на ненормального. Он сказал: эпидемия.

Вадим поднялся, стал медленно переодеваться.

– Что ж, у нас два варианта, – раздумчиво сказал он. – Либо мы оба сошли с ума, причем спонтанно, и для окружающих это явная неожиданность, либо мы с тобой жалкие куклы в чьем-то кошмарном представлении.

Расин вдруг улыбнулся.

– Знаешь что, Эд. Прости, но… если бы я был один, мне было бы гораздо труднее взять себя в руки. Так что, спасибо тебе…

– Какой задушевный цинизм, – Фирман махнул рукой.

– Прости…

Расин загремел ключами, открыл сейф и осторожно вынул из него пару кожаных тапочек. Бережно поставил их на стол. Сел в кресло и, придвинувшись, стал разглядывать.

Фирман некоторое время наблюдал за товарищем по несчастью, затем произнес:

– Слышь? У тебя вроде прогрессирует.

– Подойди-ка, – негромко попросил Вадим.

– Впрочем, ты ведь раньше меня спятил, потому твое состояние потяжелее будет, – сказал Эдуард, вставая с кушетки и приближась к столу.

– Видишь на них пыль? – спросил Вадим.

– Вижу. И что?

– Это не просто пыль, Эд. Возможно, это доказательство нашей с тобой нормальности и… сумасшествия всего остального мира.

– О, боже!..

– Вчера на этой кушетке я смотрел одну женщину. Она просила меня избавить её от той самой «тяготы», о которой говорили лже-Галах с псевдо-шефом. Ведь я на самом деле не обычный человек. Я – ампутатор. Ты сам слышал. Не так ли?

Фирман криво усмехнулся.

– Так вот. Та женщина сказала, что её прислал Пиликин.

– Что? Тот самый бандюга? Я помню его. Ты делал ему спленэктомию. Это он пробудил в тебе способности?

– Выходит, он. А может, и не он. Не могу ничего сказать по этому поводу, поскольку сам я ничего о своих способностях не знаю.

– Да? – у Фирмана на лице появилось разочарование. – А жаль…

– Зато я видел эти самые «тяготы»… – он провел пальцем по пыльной коже. – Они материальны, хотя обычно не заметны. Когда я осматривал женщину, она была вполне здорова. Но совсем неожиданно у нее появилась дорога. Понимаешь?.. Обычная грунтовая дорога, которая как бы выросла из правого эпигастрия. Вот отсюда, – он показал на себе. – Внезапно все пространство в кабинете потеряло форму… Клянусь, что я мог бы идти по этой дороге, если бы захотел… Я даже сделал попытку. И вот пыль с этой дороги. Видишь, она желтоватая. Скажи, откуда на территории больницы может быть такая пыль?

Фирман молчал.

– Эта женщина – проводник, – продолжал Вадим. – Так же, как и Пиликин. А я – ампутатор, на которого не действует мескалин. Рассуждаем дальше… Галах и шеф запускают таких, как я. И ещё тренируют адептов, которые идут по суровому пути…

– По строгому, – уточнил Фирман.

– По строгому… Есть видимое и есть слышимое. А ещё есть также невидимое и неслышимое, другими словами – потустороннее. И мы с тобой каким-то образом время от времени это потустороннее улавливаем. И я думаю, в этом есть закономерность. Последовательность. Здесь, несомненно, что-то происходит. Что угодно, но не наше с тобой сумасшествие. Почему я проявил наклонность к танцам дервишей? Почему ты слышишь нечто невозможное? Все это как-то взаимосвязано!.. Есть цель, которую мы ещё не можем с тобой осознать.

– Для психа ты рассуждаешь логично, – заметил Фирман, удивленный тем, как быстро Расин втягивает его в свою безумную игру.

– Коль на то пошло, то вот, что я предлагаю, Эд… Первое: мы должны держаться вместе, но при этом соблюдать определенную конспирацию. На меня будут смотреть, как на психа… Помоги мне сегодня организовать бригаду в операционной, вроде как берешь все на себя. Второе: эту пыль мы отправим на анализ. Вдруг есть какая-то зацепка. В химической лаборатории санстанции работает моя бывшая однокурсница… Она поможет. Третье: ведем себя как ни в чем не бывало. Никаких многозначительных взглядов. Никаких выражений внутренней борьбы на лице. Мы – в высшей степени нормальны! И четвертое: мы за ними станем наблюдать.

– Наблюдать? Следить? Присматривать? Отлично! Вот это уже похоже на паранойю. Но, ты знаешь, – он протянул руку, – я с тобой согласен. Со всеми четырьмя пунктами… Только вот что…

– Да, Эд?

– Окажешь одну услугу?

– Какую?

– Поможешь удалить из левого полушария жучки, которые эти мерзавцы мне вставили? – Он постучал себя по виску.

– Что?! – Вадим метнул тревожный взгляд.

Эдуард хохотнул, и тут же осекся.

– Прости. Я пошутил.

Над поверхностью ледяного сердца вселенной-Мегафара, в одной из точек пустоты, начала рассеиваться тьма. Если бы недремлющие созерцатели замыслили досконально обследовать пустоту, то уже сейчас многое узнали бы о слете заговорщиков. Но внезапно появившееся свечение ни по силе, ни по продолжительности ничем не отличалось от вспышек бессчетного числа самопроизвольно рождающихся частиц.

Криброк сбавил скорость, выставил руки вперед и пошел на сближение. Ему предстояло успеть заскочить в эту самую светящуюся точку до того, как стенки пустотного пузыря сомкнутся.

Срок, который совет стихий отвел на проведение слета, равнялся одной шестнадцатимиллиардной доле секунды. Вероятность того, что сходка может быть разоблачена, казалась незначительной. Между тем, Криброк принял все меры предосторожности: этого требовала инструкция.

Все пошло гладко. Миновало около трех стомиллиардных долей секунды, но ни скорость движения времени, ни процесс нарастания тяготения не изменились.

Криброк огляделся. Он прибыл к месту назначения первым. Была середина стадии сближения. Две спирали – синяя и белая – двигались навстречу друг другу. Движение было не просто механическим: волны, пробегающие от центра спиралей к краям, прокатывались мягко и отражали мирное настроение прибывших.

Синяя спираль была материей времени. Белая спираль состояла из пространства. Криброк не первый раз наблюдал такое: как-никак в Кантарате он был ведущим кашатером. Однако видавший виды разведчик до сих пор не мог постичь странности юмора временных и некоторые обороты речи пространственных. Виной тому – издержки перевода. Иногда творящее подсознание давало маху: Криброк не знал, каким образом оно читает голосовые колебания и делает доступными разуму поступающие данные, облекая бесформенные сущности в двуногие тела.