В сороковых и в начале пятидесятых годов больше всего времени занимала работа в Комитете защиты мира. Евгений Алексеевич принимал приезжающих в Москву иностранных общественных деятелей и делегации, ездил за границу, как правило, в качестве руководителя делегации представителей советской общественности.

Запомнилась поездка в Польшу поздней осенью 1951 года на месячник польско-советской дружбы. В составе делегации были известные деятели нашей науки и культуры. Первое впечатление от страны — огромная стройка. Восстает из руин Варшава. Заканчивается строительство большого автомобильного завода для производства в Польше по лицензии Советского Союза легкового автомобиля М-20 и грузовиков ГАЗ-51. В путевых заметках Чудаков пишет: «Как автомобилист я не могу не отметить прекрасного состояния автомобильных дорог в Варшаве и вообще в Польше. Даже в сельских местностях — хорошие дороги с твердым покрытием». Во время пребывания делегации в стране сейм, к радости польских и наших ученых, вынес решение об организации Академии наук Польской Народной Республики.

На банкеты делегация чаще всего ездила без своего руководителя. А его в это время видели на строящихся машиностроительных заводах, в кабинетах ведущих ученых страны, в правительственных органах. Не без юмора вспоминает один из польских товарищей, принимавших советскую делегацию в Варшаве: «Мы собрались предложить пану Чудакову место в президиуме нашей академии, а он в этот момент оказался в конторе автомобильного завода. Там тоже быстро поняли, что человек он бардзо полезный и хотели дать ему должность научного консультанта, да пан академик уехал в научно-техническую комиссию.

Наши специалисты сразу решили, что лучшего председателя комиссии им не найти, но… Чудаков улетел в Москву!»

Летом 1950 года Евгению Алексеевичу исполнилось шестьдесят лет. Поздравления и приветствия были получены от многих организаций, в том числе от Академии наук СССР, крупнейших автозаводов страны, учебных заведений, где готовили автомобильных специалистов. Правительство наградило Чудакова орденом Ленина. Состоялось торжественное собрание, на котором выступил и сам юбиляр.

Все это приятно, но в общем-то обычно, когда речь идет о юбилее крупного специалиста. Необычной оказалась юбилейная речь Чудакова. Отметив достижения автомобильной науки и автостроения, большую часть речи юбиляр посвятил нерешенным проблемам, задачам ближайшего будущего.

«Совершенствование конструкции автомобилей, — сказал Чудаков, — все еще идет недостаточно быстро. Эксплуатирующие организации при этом все еще не играют необходимой роли в установлении требований к конструкции советских автомобилей, а работники автомобильной промышленности все еще недостаточно прислушиваются к голосу эксплуатационников…

Несмотря на значительные достижения высшей автомобильной школы в Советском Союзе, перед нами, работниками этой школы, все еще стоят весьма большие задачи, касающиеся главным образом совершенствования учебного процесса. Мы должны из высшей школы выпускать советского инженера, то есть такого инженера, который не только обладал бы определенной суммой знаний, но — что еще важнее — умел бы их использовать на практике… Вся система высшего образования должна быть направлена именно на это. А вот с этой точки зрения высшая автомобильная школа еще не во всех втузах отвечает полностью предъявляемым требованиям.

Число задач, подлежащих решению, растет быстрее числа решенных задач. Перед всем коллективом научных работников — в том числе и автомобильных работников — стоит большое число задач, успешное решение которых еще выше поднимет уровень техники в нашей стране… Научная работа, как никакая другая, не терпит к себе холодного, хотя бы и добросовестного отношения, научная работа без увлечения ею не может дать серьезных результатов.

Каждое научное исследование должно заканчиваться предложением по его использованию. Внедрение в жизнь научных достижений и есть наиболее важный критерий при оценке как научной работы, так и научного работника, ее выполнявшего».

Не совсем обычное выступление для юбилея! Как видно, не зря прозвали Чудакова шоферы, механики, инженеры автомобильным академиком, а коллеги по Академии наук — внедрильщиком. Не очень благозвучные прозвища (особенно последнее), но Евгений Алексеевич ими искренне гордился.

В мартовском номере журнала «Советский Союз» появилась большая статья Чудакова «Советские автомобили». Евгений Алексеевич писал о том, что страна располагает семнадцатью типами вполне современных отечественных автомобилей по сравнению с четырьмя простейшими в 1940 году. Писал о разработке новых конструкций, о строительстве новых заводов. Писал с глубоким удовлетворением и с верой в новые успехи.

И в личной жизни Евгения Алексеевича были радости. Дочь Татьяна в 1950 году успешно закончила художественный институт, вышла замуж. Год спустя родила очаровательную девочку. Летом пятьдесят третьего Чудаков к своим старым привычкам прибавил новую — гулять с внучкой по Николиной Горе и Чистопрудному бульвару. Сын Александр сообщил отцу: готова диссертация, состоялась предварительная защита. Состоялась успешно — специалисты утверждают, что работы хватит не только для кандидатской, но и для докторской степени.

Как говорится — жить бы да радоваться! Об этом и думал Евгений Алексеевич, когда в речи на своем юбилее сказал:

— Товарищи, мне исполнилось шестьдесят лет. Mire приходится слышать, что этот возраст рассматривается чуть ли не как предельный для творческой работы. Я держусь другого мнения, я думаю еще долго прожить и интенсивно работать во славу нашего великого государства, во славу той великой идеи, которую оно отстаивает.

Но судьба распорядилась по-другому.

Всю весну и лето 1953 года Евгения Алексеевича терзали приступы гипертонии. Несколько недель пролежал он в больнице, потом месяц провел в подмосковном санатории. Казалось, болезнь отступает, Чудаков почувствовал себя лучше. В августе он уже ходил с детьми на Москву-реку ставить сеть-путанку. Верный друг и строгая блюстительница режима Вера Васильевна, взяв с мужа слово, что он еще месяц, как того требовали врачи, не будет притрагиваться к работе, уехала в Крым подлечиться.

Евгений Алексеевич как тонкий дипломат слово, конечно, дал и даже старался его держать, но его хватило всего на неделю. Позвонил президент Академии наук Александр Николаевич Несмеянов, попросил выступить в сентябре на заседании отделения технических наук академии с докладом о принципах и путях деятельности отделения на ближайшие годы. Евгений Алексеевич готовился на совесть, и доклад получился блестящий. По общему впечатлению, Чудаков был в ударе, отлично выглядел, в общем, обрел форму прошлых лет. Тут же, на заседании, ленинградцы пригласили его приехать к ним с подобным выступлением. Он согласился.

Домой он вернулся в приподнятом настроении. На просьбу Татьяны взять ее с собой в Ленинград неожиданно ответил согласием. Попросил секретаря Веронику Арнольдовну Тиммерман заказать билеты и пошел в кабинет — «доработать доклад под ленинградские проблемы». Почему-то дверь кабинета открыл не сразу — зашатало, швырнуло в сторону. Стараясь не поднимать паники, присел. Потом попросил капель от головной боли. Татьяна и Вероника Арнольдовна всполошились, вызвали «скорую». До приезда врачей Чудаков потерял сознание.

Врачи определили — инсульт. В больнице при более тщательном осмотре спросили родственников, почему такому тяжелому больному разрешили встать с постели, одеться? Когда те ответили, что Евгений Алексеевич вовсе не лежал в постели, а работал, ездил по Москве, читал доклады, врачи схватились за головы.

— С такими сосудами год лежмя лежать надо было! — вымолвил седой профессор.

Рекомендация эта, однако, оказалась запоздалой.

Получив в санатории телеграмму о болезни мужа, Вера Васильевна, прихватив лишь сумку с документами да плащ, бросилась ловить такси до аэродрома. Да не тут-то было. Такси летели мимо на полной скорости. Вере Васильевне казалось, что прошла целая вечность. Притормозившему около нее шоферу, скептически поглядывавшему из-под большой белой кепки на взволнованную одинокую женщину, Вера Васильевна сказала: