Анна помолчала и внезапно добавила:

— У меня такое ощущение, что я знаю тебя много лет. Не знаю почему, но когда ты сказал про своего товарища, мне показалось, что я хорошо себе его представляю. Хочешь, я поговорю с отцом, и он даст тебе хорошее место у нас при дворе? Мы сможем видеться иногда. А можешь и судьбу себе устроить. Я помогу.

— Спасибо, маркиза. Но у меня уже есть то, о чем вы только мечтаете. Море и свобода.

— И соратник и друг, — грустно добавила Анна. — А давай договоримся, вы со своим другом приплывете к нам? Ведь это же возможно?

— Боюсь, маркиза, вы забудете скоро о бедном пирате, — слегка рисуясь, сказал Топо. — И не пустите нас на порог.

— Я вижу, что ты совсем не бедный пират, а глупый! — рассердилась девушка. — Вот возьми своего соратника и никуда не уходи отсюда, пока я не вернусь.

Рикки, ничего не понимая, застыл с котом на руках. Анна вернулась через минуту.

— Вот держи, горе-пират. — Анна совсем не выглядела разгневанной, скорее возбужденной.

В ладонь Топо лег круглый металлический предмет.

— Это копия моего медальона. Того, кто предъявит его, немедленно с почестями приведут ко двору в Модене. И я буду знать об этом.

— А у вас много таких?

— Я на каждом углу раздаю золотые символы каждому хромому нищему и глупому пирату. — Анна рассердилась не на шутку. — Так что можете не беречь его. Потеряете — новый найдете на любой помойке.

— Извините, я глупость сказал.

— Не извините, а извини. Прости меня, я понимаю, что ставлю тебя в неловкое положение, но ты, наверное, первый человек, с которым мне так легко разговаривать.

Рикки и Анна стояли на квартердеке. Луна, сошедшая с ума в эту ночь, освещала молодых людей, залив их призрачным светом так, что они были похожи на серебряные изваяния. Если бы для них в этот момент существовал мир и если бы они могли отвлечься друг от друга, то они бы увидели то, что происходило за кормой. Там, словно залитая стеклом, застыла поверхность океана. Над ней поднялась гигантская голова Морского Змея. Барбаросса ни единым мускулом не дрогнул, но весь напрягся, не отводя круглых желтых глаз от чудовища, готовый в любую секунду броситься и разорвать зверя на части. Но на этот раз Змей был спокоен. Он безразлично посмотрел на стоящую на палубе пару и, не найдя того, кого искал, исчез.

— Tesoro![73] Вот ты где! — раздался голос герцога Моденского. — Что же ты нас совсем оставила?

— Господин герцог, ваша дочь помогла найти моего кота, — за девушку ответил Топо. — Так что не вините ее, это я во всем виноват. Рыжий только на ее голос и откликнулся.

Словно аргумент, Топо приподнял на руке кота, который, как только появился герцог, немедленно забрался хозяину на плечо.

— Ах, Анна, твое желание помогать несчастным неиссякаемо, — сказал герцог и демонстративно поправился: — Я имел в виду, несчастной божьей твари, коту.

Топо, прекрасно поняв, что на самом деле имел в виду герцог, не подал виду. Барбаросса тоже все понял и с полным безразличием к особе герцога уставился на луну.

Церемонно откланявшись, Рикардо отправился на борт «Диссекта», намертво соединенного со шхуной канатами и переходными мостками. Команда фрегата тоже не скучала в этот вечер. К тому моменту как Топо возвратился на борт, моряки, утомленные боем и последующим отдыхом, мирно храпели вповалку. Вахта тоже не напрягалась и не усердствовала в строгом соблюдении устава. Все отдыхали. У входа в капитанскую каюту Топо остановил Мокей, который почему-то не спал.

— Вернулся? Это хорошо! — Борода у Мокея по обыкновению была всклокочена. — Может, по маленькой пропустим? Ты парень хороший, а мне не с кем водки выпить. Все ром глушат, а у меня от его запаха несварение. Давай по маленькой? За победу!

Мокей продемонстрировал Рикки бутыль. В лунном свете она была кристально прозрачна. На дне бутыли угадывался стручок перца. Топо не хотел пить, но отказать бомбардиру не посмел. Мокей немедленно извлек два серебряных шкалика и ловко наполнил их водкой. Топо уже собирался опрокинуть свой бокальчик, но Мокей остановил его.

— Не будь басурманом, надо соблюдать правила. Вот вы люди южные и красоты не цените. Подожди. — Мокей непонятно откуда достал два кривых огурца. Но были они странного вида и запаха.

— Я в пороховом погребе один из бочонков под засол приспособил, — совершенно непонятно объяснил Мокей. — Ну, давай.

Мокей чокнулся с Рикки и, опрокинув стопку, захрустел огурцом. Топо повторил те же манипуляции и с удивлением понял, что огурец, приготовленный пушкарем, прекрасен на вкус. Он был острый и пряный, совершенно не похожий на принятые на Карибах маринады.

— О! — крякнул Мокей. — Это да… Ну, давай, пацан, спать пора. И это, еще. Держи ухо востро! И друга своего береги.

Последние слова Мокей произнес настолько тихо, что его услышал только Топо.

Долгий, печальный рев разнесся над океаном. Встревоженные офицеры собрались на квартердеке и, вооружившись подзорными трубами, смотрели на горизонт.

— Да кит это, господа, синий кит, — спокойно объяснил боцман.

Хан-Вайер видел, что молодые офицеры, никогда до этого толком не бывавшие в этих широтах, были напуганы, хотя и не подавали виду.

— Гон сейчас, видать, у них, вот и зовет подругу. — Боцман, щурясь на ярком солнце, всматривался в морское пространство. — А вот и он, родимый!

Примерно в паре миль на юг, еле различимая на фоне белесой воды, в небо ударила струя тумана, увлекаемая могучим выдохом морского исполина.

— Да, кит бы нам сейчас пригодился, — задумчиво произнес лейтенант Сайлер.

— Только команду дайте, — неожиданно возбужденно сказал боцман.

— Вы о чем, господин Хан-Вайер? — удивился офицер.

Ничего не говоря, боцман с неожиданной прытью рванулся в трюм и спустя несколько мгновений вернулся с коротким стальным гарпуном в руках.

— Десять лет я бил китов у Гренландии до того, как стал… э… как застрял на Карибах. Ох, тряхну стариной!

— Командуйте! — Сайлер улыбнулся.

Воодушевленный боцман уже было собрался отдать команду рулевому, но невесть откуда возникший Мокей остановил его.

— Ты что, этой штуковиной в кита кидать собрался? — показал пальцем на гарпун бомбардир.

— Да! Я не промахнусь!

— Да вот я смотрю и думаю, тряпки на рукоять намотать — и точь-в-точь под калибр наших фальконетов. — Мокей взял в руки гарпун и проверил, как стальное кольцо для веревки бегает по рукояти.

— Если бы я не видел тебя в деле, то не решился бы, а так — давай!

Канонир отправился на ют к левому носовому фальконету. Там он, приказав своей команде принести несколько бухт тонкого каната, стал возиться с гарпуном. Привязав конец к кольцу на гарпуне, он обмотал ветошью рукоятку и, зарядив порохом фальконет, с помощью деревянной киянки вогнал в ствол гарпун. Соединив вместе несколько бухт каната, он аккуратно разложил их на палубе, не забыв прикрепить свободный конец намертво к кнехту. Потом Мокей, взяв с собой двух помощников, отправился на пушечную палубу и там разъяснил пушкарям, что надо делать.