Дидра открыла так быстро, словно делила ложе со своим гостем прямо на коврике под входной дверью. Свет, проникавший из коридора, падал на оголенную мужскую ногу. Поскольку она была черной, я пришла к выводу, что Маркус Джефферсон в очередной раз не устоял перед искушением.

На лице у Дидры было написано крайнее раздражение. Я не решилась бы ее за это осуждать, но терпеть до завтра не могла.

— Повторите мне еще раз то, что уже рассказывали — как вы рано приехали домой с работы, чтобы отдать Пардону оплаченный чек.

— Богом клянусь, ты самая чудаковатая домработница во всем Арканзасе, — выдохнула Дидра.

— Расскажите мне об этом. Теперь я и вправду хочу послушать.

— Но тогда ты точно уйдешь? Отстанешь со своими вопросами?

— Наверное.

— Ладно. Я приехала домой с работы. Побежала к себе наверх, чтобы взять чек, который оставила мама. Я понесла его вниз, к Пардону. Дверь была приоткрыта. Сам он лежал на диванчике, спиной к двери. Коврик был весь скомкан, а диван сдвинут с места. Я несколько раз позвала его по имени, но он даже не пошевелился. Я решила, что Элби выпил лишнего и отрубился или его здорово сморило, поэтому просто положила чек на столик слева от двери. Это тебе нужно? — Я жестом подбодрила ее и услышала: — Так, потом я… да, вышла из дома и снова села в машину. До конца рабочего дня оставалось всего несколько минут, но мне все равно надо было успеть туда. Ты не представляешь, какая подлюка эта Селия Шиллер…

— Говорите тише и не отвлекайтесь, — спокойно урезонила я Дидру.

— Уборщица указывает мне, что делать, — закатила она глаза. — Потрясающе! — Впрочем, взглянув на мое лицо, Дидра послушно продолжила: — Так вот, я села в машину, дала задний ход и стала выруливать на аллею. Еле выехала, а все из-за этого дурацкого автоприцепа Йорков!

Она опять невольно повысила голос, и я, прижав палец к губам, шепнула:

— Вот это мне и было нужно.

— Неужели? Разве тебе не интересно послушать, как я в тот день носилась в одних чулках? — с убийственной едкостью осведомилась Дидра и плотно захлопнула дверь перед моим носом.

Не сходя с места, я запустила обе пятерни в волосы, сжала их, размышляя с закрытыми глазами, чтобы не смотреть на дверь Дидры. От квартиры Клода меня отделяло всего несколько шагов. Я легонько поскреблась к нему согнутым пальцем — на большее не решилась.

Ответа не последовало. Я крутанула дверную ручку. Заперто, конечно.

Я так тихо сошла по ступенькам, что даже если бы сама стояла внизу и прислушивалась, то все равно ничего не разобрала бы. Я не знала, чем объяснить свою взвинченность, почему мне так настоятельно следовало действовать немедля. Как бы там ни было, я всегда доверяю холодку на затылке, а сейчас по нему так и бегали мурашки. Воздух сгустился от напряжения, в притихшем здании стоял неслышный звон.

Я приоткрыла заднюю дверь, с громадным облегчением бесшумно выбралась наружу, а затем очень тихо заперла за собой дверь. Попав из ярко освещенного вестибюля в относительный полумрак парковки, я потеряла остроту зрения и некоторое время вынуждена была стоять, привыкая к темноте. Посреди гаража Пардон предусмотрел круглосуточную дежурную лампочку. Тусклый световой круг под ней напоминал пятно от театрального прожектора.

Крайние парковочные участки были погружены во тьму. Обогнув свет по краю, я подошла к гаражной стене и, наверное, минут пять стояла, прислушиваясь. Я переступила в нетерпении — под ногой что-то звякнуло. Я медленно наклонилась и принялась шарить в траве, проросшей вдоль стены сквозь булыжную кладку. Осторожно ощупывая камни, я вскоре наткнулась на знакомую связку и постаралась собрать ее, взять разом, чтобы она не зазвенела. Я внимательно рассмотрела ключи — те самые, что принадлежали Пардону. Мне некуда было положить находку — на связке висело не меньше пятнадцати ключей. Наилучшим тайником было прежнее место, поэтому я осторожно опустила связку обратно в траву, где она пролежала с самого дня убийства.

Вокруг стояла мертвая тишина — я не слышала ничего, кроме приглушенного гула машины на близлежащей улице. Вскоре и он стих, но, несмотря на кажущееся безмолвие, я знала, что где-то рядом есть люди. Волоски у меня на затылке стояли дыбом. Я не спеша выпрямилась, раздумывая, не уйти ли домой от греха подальше, потом, пересилив сомнения, нащупала в темноте ручку автоприцепа. Вот тут и прятали тело Пардона. Если где-то и остались улики, то именно внутри этого вагончика. В день убийства Йорки должны были приехать домой только к ночи, но прибыли почему-то раньше — теперь я это знала.

Я повернула ручку, и после щелчка дверь распахнулась. Не успела я торжествующе перевести дух, как из темных недр вагончика на меня обрушилась какая-то свирепая громадина.

Мне некогда было вспоминать о боевых приемах. В зловещем молчании неизвестный тип зверски мутузил меня, а я изо всех сил отражала удары и уклонялась от убийственных кулаков. Я сразу поняла, что в вагончике прятался всего один человек, зато такой, в которого вселился многорукий демон.

Мне надо было атаковать самой или приготовиться к смерти, но частота сыпавшихся на меня тумаков и боль во всем теле притупили сообразительность. Я сжала кулак, ударила напропалую и попала, кажется, в ребра — не очень действенный удар, но для затравки сойдет. Я чувствовала, что слабею и очень скоро упаду, а как только окажусь на земле, все будет для меня кончено. Чудо, что я так долго удерживалась на ногах.

Вдруг передо мной мелькнул мощный загривок. Собрав все силы, я ребром ладони хрястнула по нему. Мой обидчик всхрапнул и пошатнулся, а я в продолжение лягнула его со всей мочи, мало заботясь о том, какая часть тела попадет под удар. Он еще больше зашатался, и я успела набрать воздуха для продолжения поединка.

Неожиданно чей-то голос за мной повелительно произнес:

— Остановитесь сейчас же!

Но кто это? Кому велено остановиться? Приказ, конечно же, относился к нападавшему, но он вдруг мгновенно поменял объект атаки и бросился на человека, стоявшего за моей спиной, так стремительно и дерзко, что ни я, ни он не успели даже опомниться.

Драка переместилась на свет, к середине парковки. Я увидела, что по земле катались Т. Л. Йорк и Фридрих. Они пытались дотянуться до револьвера, которым, как я предположила, изначально владел Клод. Их руки и ноги до того переплелись между собой, а сама я была настолько ослеплена неожиданностью всего происшествия, что на какое-то мгновение застыла и молча пялилась на них, как будто исход поединка меня совершенно не касался. От слабости я не могла даже дрожать, но мне нужно было что-то срочно предпринять, помочь кому-то из них — но кому?

— Лили! — прохрипел Клод.

Наверное, он хотел закричать, но не смог, и тогда я решилась. Ведь только невиновный стал бы апеллировать к моей помощи.

Я обошла их, выгадывая момент. Наконец Т. Л. оказался сверху, придавив Клода к земле и стискивая запястья. Я оседлала его, схватила одной рукой за волосы, а другой взялась за подбородок и резко потянула на себя. Мне даже показалось, будто в ушах зазвучал отголосок наставлений Маршалла, просившего быть особенно осторожной с этим приемом, поскольку одно неверное движение могло серьезно травмировать соперника.

Что ж, теперь как раз пришло время для этого. Я тянула все сильнее, вынудив Т. Л. повернуть голову набок. Он волей-неволей приподнимался всем телом, иначе у него треснула бы шея. Испустив злобный вой, Т. Л. отпустил Клода и принялся отчаянно шарить у себя за спиной, пытаясь сбросить меня, но я цепко держалась за густую шевелюру. В ярости он попятился, но я крепко стискивала коленями его бока с обеих сторон. Т. Л. мог отделаться от меня единственным способом — упасть на спину, придавить противницу всем телом. Так он и поступил — с размаху бросился навзничь. Я, не выпуская подбородка, взяла его ногами в кольцо и принялась сдавливать, скрестив лодыжки на животе. Сил у меня еще хватало — Т. Л. ошалело катался по земле в надежде избавиться от обузы.