Уже после выхода в свет моих статей по текстологии Задонщины была опубликована обстоятельная монография О. Кралика об архетипе этого памятника. Разделяя в основном схему Я. Фрчека о соотношении редакций Задонщины, О. Кралик внес в нее существенные изменения и дополнения. Так, он склонен считать, что архетип Задонщины (в целом восходящий к списку К-Б) имел некоторые черты Пространной редакции. Заслугой О. Кралика является то внимание, которое он уделил Синодальному списку. Этот список, по его мнению, дает промежуточный текст как бы еще «складывающейся» Пространной редакции памятника. Черты близости списка К-Б к С он рассматривает «как рудимент более древнего этапа развития» или (теоретически, по его мнению, и это возможно) того, что «рукопись С возникла путем контаминации обеих редакций». Сказание о Мамаевом побоище Кралик считает источником Пространной редакции Задонщины.[Krälik. S. 161–174.] К сожалению, автор не дал «законченной текстологии» обеих редакций Задонщины, что придает его выводам иногда известную неопределенность.
C. H. Азбелев считает Краткую редакцию Задонщины первоначальнее Пространной, которая якобы основана на иной записи устного типа.[Азбелев. Текстологические приемы. С. 180–181.]
Много сделали для изучения Задонщины В. П. Адрианова-Перетц[Адрианова-Перетц. 1) Задонщина. С. 194–224; 2) Задонщина. (Опыт реконструкции). С. 201–255; 3) «Слово» и «Задонщина». С. 131–168.] и В. Ф. Ржига.[Ржига В. Ф. Слово Софония-рязанца… 1947; Повести.] Им принадлежат первоклассные издания текстов памятника, первые в советской литературе попытки реконструкции его протографа, комментарии к «темным местам» произведения и ряд других очень ценных наблюдений об авторе Задонщины и фольклорном характере первоначального текста. В своих построениях они исходили из тезиса о влиянии Слова о полку Игореве на Задонщину. Поэтому все чтения любого из списков Задонщины, напоминавшие Слово, возводились В. П. Адриановой-Перетц в архетип памятника (без выделения его редакций). Фактически никакого текстологического сопоставления Краткой и Пространной редакций Задонщины произведено не было. Тезис о том, что Краткая редакция «получилась в результате сокращения» оригинала, который имел пространный характер, высказал В. Ф. Ржига.[Ржига В. Ф. Слово Софония-рязанца… 1947. С. 12.] Близки к этому были и наблюдения В. П. Адриановой-Перетц, положившей в основу реконструкции архетипа список И1, представляющий Пространную редакцию.
В. П. Адрианова-Перетц поставила вопрос: «Все ли совпадения Задонщины и Сказания должны рассматриваться как перенесение эпизодов Задонщины в Сказание? Не повлияло ли оно само на какие-то версии Задонщины? Разобраться в этих вопросах можно будет лишь после того, как будет пересмотрена литературная история текстов сказания».[Адрианова-Перетц. Задонщина. (Опыт реконструкции). С. 204.]
На этот вопрос пытались дать ответ Л. А. Дмитриев[Дмитриев. Вставки из «Задонщины». С. 385–439.] и Н. С. Демкова.[Демкова. Заимствования из «Задонщины». С. 440–476.] Работе Л. А. Дмитриева присущ априорный, если так можно выразиться, метод исследования. Обнаружив следы близости между Сказанием и отдельными списками Задонщины, автор делает два вывода: а) Задонщина является источником Сказания; б) в первоначальной Задонщине были все те черты, которые можно обнаружить в общих местах между Сказанием и дошедшими до нас ее списками. Оба эти вывода автором не столько доказываются, сколько иллюстрируются многочисленными примерами. В самом деле, из факта близости Сказания и списков Задонщины можно сделать различные выводы, в частности и тот, что Сказание само было источником Задонщины. Однако этот вариант Л. А. Дмитриев даже не рассматривает, что лишает его первый вывод убедительности. Не более убедителен и второй вывод, ибо и он только прокламируется и базируется не на генеалогии текстов Задонщины (что совершенно необходимо), а на факте отражения разных чтений Задонщины в Сказании. Таким образом одно априорное утверждение покоится на другом.
Положение Н. С. Демковой было еще более сложно, ибо история текстов Распространенной редакции Сказания не изучена вовсе. Не прибавляет многого к этому и сама Н. С. Демкова. Она выявила ряд списков Сказания, в которых есть следы влияния Задонщины. Но вместо того чтобы установить генеалогическое соотношение текстов Распространенной редакции Сказания, автор ограничивается констатацией близости отдельных мест выявленных ею списков Сказания к разным спискам Задонщины с самыми общими замечаниями о том, что они могли восходить к первоначальной редакции этого памятника или к ее поздним вариантам.
Все это делает необходимым пересмотреть заново проблему соотношения Сказания и Задонщины по основным группам сохранившихся списков Сказания.[ «Сказание о Мамаевом побоище» издавалось неоднократно. А. А. Зимин цитирует его по книге Повести, где оно опубликовано по списку Основной редакции РНБ, O.IV.22 (с. 43–75), по списку ГИМ, Синодальное собр., № 485 Летописной редакции (с. 79—107), по списку РНБ, собр. Погодина, № 1414 Распространенной редакции (с. 111–162) и по Забелинскому списку — ГИМ, собр. Забелина, № 261 (с. 165–207). В книге «Сказания и повести о Куликовской битве» (издание подготовили Л. А. Дмитриев и О. П. Лихачева. Л., 1982) опубликовано «Сказание» по списку РНБ, O.IV.22 Основной редакции (с. 25–48), по списку БАН, 32.4.8 Киприановской редакции (с. 49–72), по списку РНБ, О.XVII.223 Распространенной редакции (с. 73—102) и по списку РНБ, F.IV.228 Печатного варианта Основной редакции (с. 103–127). В книге «Памятники Куликовского цикла» (составители А. А. Зимин, Б. М. Клосс, Л. Ф. Кузьмина, В. А. Кучкин. СПб., 1998) «Сказание» опубликовано по списку РГБ, собр. Ундольского, № 578 Основной редакции (с. 137–199), по Ермолаев-скому списку (РНБ, F.IV.231) той же редакции (с. 226–250), по списку ГИМ, собр. Уварова, № 116 (1386) (с. 251–302) редакции князя И. Ф. Хворостинина, в редакции Синопсиса (с. 316–342) и в редакции Пантелеймона Кохановского по списку РНБ, F.IV.215 (с. 343–371).]
Несколько списков этого памятника сохранили несомненные следы влияния Пространной редакции Задонщины.
Так, Румянцевский список самого конца XVII в. (ГБЛ, собр. Румянцева, № 378) и сходный с ним Уваровский I XVII в. (ГИМ, собр. Уварова, № 544/1831) принадлежат к Основной редакции Сказания. В них помещены плачи вдов погибших воевод.[Повести. С. 462–463; Шамбинаго. Повести. С. ИЗ—116.] Эти плачи даны в варианте списков Пространной редакции Задонщины, но с рядом поздних напластований. Некоторые чтения Румянцевского и Уваровского I списков близки к И2 и к С, т. е. к протографу Пространной Задонщины.[Рум. 378 «жена Микулы Васильевича Марья», ср. С «Микулина жена Марья». Рум. 378 «да Дмитреева жена Воложского Марья», ср. И2 «да Марья Дмитриева жена Волыньского»; «рать прибила» близко к «раты прибыла» списка С. Рум. 378 «за святые церкви и за землю Рускую, и за веру крестьянскую и за твою великую обиду» близко к С: «от святыя божыя церкви за православную веру християнскую и за господаря великаго князя».] Близок к этим спискам более поздний вариант плачей, помещенный в списках Сказания конца XVII в. после перечня убитых: Уваровском II (ГИМ, собр. Уварова, № 492/1435, л. 69–69 об.), Погодинском (ГПБ, собр. Погодина, № 1555) и Музейном (ГБЛ, Музейное собр., № 3123, с. 123–124).[Опубл. в кн.: Шамбинаго. Повести. С. 266. Согласно этим спискам плачут Феодосья Микулина жена Васильевича и Мария Дмитриева жена Валуевича.]
Особая редакция фрагментов о черной земле, разгроме татар и плачей помещена в списке Сказания Распространенной редакции ГБЛ, собр. Тихонравова, № 238, л. 77–77 об., 85 об. — 86 об.[Демкова. Заимствования из «Задонщины». С. 468–471.] После отрывка «Черная земля… и езера потемнишася» здесь помещен текст Сказания: «и бежаша татарове… съшел еси».[Повести. С. 150.] После этого идет переходная фраза: «И возвратишася вспять, покрыта руками главы своя, горазда имь тоску подаваша и тугу». Затем читается фрагмент в списке собр. Тихонравова, № 238: «Тут бо они разно разлучишася… Уныша главы их» с отрывком о катунях, имеющимся только в Задонщине по списку И2.
