Очень ярка следующая звуковая гамма в Слове: «Длъго ночь мркнетъ. Заря свѣтъ запала. Мъгла поля покрыла. Щекотъ славий успе. Говоръ галичь убуди. Русичи великая поля чрълеными щиты прегородиша, ищучи себѣ чти, а князю славы». Мотивы Задонщины и Сказания о Мамаевом побоище не имеют и элементов звукописи, которые мы находим в Слове («Уже заря померкла, нощи глубоце сущи»,[Об этом см. главу III] «ищут себе чести и славного имени», «черлеными щиты»).
В Слове есть разветвление и слияние звуковых комплексов: «конецъ поля Половецкаго». И этой игры звуками нет в Задонщине. В Синодальном списке дефектно: «коней вскормлены» (в К-Б «конец копия вскормлены»). Звукоподражание не чуждо также звукописи Слова: «свисть звѣринъ въста близ». В отдаленно напоминающем тексте былины об Илье Муромце и Соловье Разбойнике говорится о свисте «по соловьему».[Об этом см. главу IV.] Впрочем, звукоподражание — элемент звукописи, характерный для фольклора, поэтому мы встречаем его и в Задонщине.244 В Слове он гораздо чаще («врани не граахуть… сорокы не троскоташа, полозие ползоша только. Дятлове тектомъ»; «трубы трубятъ городеньскии»).
А. Гербстман обращает внимание на звуковую подготовку имени «Ростислав» в Слове: «Не тако ти, рече, рѣка Стугна худу струю имѣя, пожръши чужи ручьи и стругы, ростре на кусту уношу князю Ростиславу». Нет нужды говорить о том, что в летописном рассказе о гибели Ростислава никакой звукописи обнаружить нельзя, а в Задонщине этого мотива просто нет. Сходная картина и в плаче Ярославны: «Ярославнынъ гласъ слышит<ся>». Здесь имя «Ярославна» в звуковом отношении определяет и подготавливает весь ее плач.
Вот еще звуковой комплекс: «въ пяткъ потопташа поганыя плъкы половецкыя, и, рассушясь стрелами по полю, помчаша красныя дѣвкы половецкыя».
В сходном тексте Ипатьевской летописи читаем: «пятъку наставшу, во обеднее веремя усретоша полкы половецькие».[ПСРЛ. Т. 2. Стб. 639.] Вместо слов «наставшу… устретоша» в Игоревой песни лаконично и в звуковом отношении ярко «потопташа поганыя».
В Слове есть выразительно нарисованная картина: «Земля тутнетъ. Рѣкы мутно текуть. Пороси поля прикрываютъ. Стязи глаголютъ. Половцы идуть». В Задонщине вместо этого только «стязи ревуть» (И2). Звуковых сочетаний ни в Задонщине, ни в Сказании (где есть образ «возмутившихся» рек) найти нельзя. В Слове есть напряженная звуковая гамма: «Ту ся брата разлучиста на брезѣ быстрой Каялы». В сходном фрагменте Задонщины нет и следов этой звучности: «Туто ся погании разлучишася боръзо». Не находит звуковой аналогии в Задонщине и плач русских жен: «Намъ своихъ милыхъ ладь ни мыслию смыслити, ни думою сдумати, ни очима съглядати» (см. фрагмент № 15).
В Слове находим около двух десятков случаев звукового параллелизма. Вот наиболее характерные из них:
1. Начяти старыми словесы… Начати же ся тъй пѣсни (глагол «начати» повторяется и в Задонщине, но без ритмизации текста, т. е. не создает там звукового параллелизма).
2. Хощу бо, — рече, — копие приломити… хощу главу свою приложити, а любо испити (в Задонщине только «хотят силно главы своя положити»).
3. Ту ся копиемъ приламати, ту ся саблямъ потручяти…
4. Камо, туръ, поскочяше… тамо лежать поганыя головы…
5. Были вѣчи Трояни… Были плъци Олговы…
6. Что ми шумить, что ми звенить…
7. Бишася день, бишася другый…
8. Ту ся брата разлучиста… Ту кроваваго вина не доста. Ту пиръ докончаша храбрии русичи…
9. Ни мыслию смыслити, ни думою сдумати, ни очима съглядати… ни мало того потрепати…
10. Ту нѣмци и венедици. Ту греци и морава… Ту Игорь князь…
11. Уже снесеся хула на хвалу. Уже тресну нужда на волю. Уже връжеса дивь на землю… (в Задонщине только «Уже веръжено диво на землю»).
12. Ты бо можеши Волгу веслы раскропити… Ты бо можеши посуху…
13. Не ваю ли злачеными шеломы… Не ваю ли храбрая дружина…
14. Чему, господине, насильно вѣеши? Чему мѣчеши хиновьскыя стрелы… Чему, господине, мое веселие по ковылию развѣя?
15. Ты пробилъ еси… Ты лелѣялъ еси…
16. Игорь спить Игорь бдитъ. Игорь мыслию поля мѣритъ…
17. И потече къ лугу Донца, И полетѣ соколомъ…
18. Не мало ти величия, а Кончаку нелюбия…. Не мало ти величия, лелѣявшу…
19. Ни нама будетъ сокольца, ни нама красны дѣвице…
Все эти случаи звукового параллелизма не находят соответствия в Задонщине. Только в одном случае материал близок к Задонщине («Что ми шумить»), но и здесь звуковой элемент в Слове более ярок, ведь в Задонщине нет повторяющегося местоимения «ми», которое и создает звуковое впечатление.
В Слове о полку Игореве можно обнаружить примерно 34 случая употребления рифмы. Приведем их, указывая в скобках соответствия, имеющиеся в Задонщине.
1. Дотечаше
пояше (в Задонщине только «пояше»).
2. пущаше
въскладаше (в Задонщине только «воскладоше»).
3. потяту быти
полонену быти (в Задонщине по У: «потятым быть нежели полоняным быти»).
4. приломити приложити
испити (в Задонщине в разных фрагментах «положити», «сопием»).
5. О Бояне… стараго времени свивая… сего времени.
6. възлелѣяны
въскръмлени (в Задонщине, очевидно, «возлелияны вскормлени»).
7. вѣдоми
знаеми (в Задонщине «ведоми»).
8. напряжени отворени изъострени
9. запала покрыла
10. успе убуди
11. плъкы половецкыя дѣвкы половецкыя
12. приламати потручяти
13. отступиша
поля прегородиша
русици преградиша (в Задонщине «отступиша назад», «поля широкыи огородиша, золочеными шлемы осветиша»).
14. ратаевѣ кикахуть врани граяхуть
рѣчь говоряхуть (в Задонщине в одном фрагменте «кличут», «грають», в другом: «грають», «говорять»).
15. посѣяна
польяна (в Задонщине «насеяша… полита»).
16. шумить
звенить (в Задонщине «шумит и гремит»).
17. разлучиста
не доста (в Задонщине «разлучишася»).
18. докончаша попоиша полегоша
19. смыслити сдумати съглядати
потрепати (в Задонщине «трепати»).
20. помѣркоста погасоста
поволокоста (в Задонщине «померкне»),
21. на хвалу на волю
на землю (в Задонщине «на поганых хулу… на землю»).
22. цвелити искати
23. одолѣсте пролиясте
24. скована закалена
25. похитимъ подѣлимъ
26. бываетъ
възбиваетъ (в Повести об Акире «бывает, он не дастся»).
27. раскропити выльяти
28. повръгоща
поклониша (в Задонщине «повръгоша подклониша»).
29. судяше
рядяше
рыскаше
прерыскаше
30. позвониша
слыша
страдаше
31. пашутъ
поють
32. слышитъ
кычеть
33. спить
бдитъ
мѣритъ
34. помлъкоша
троскоташа
ползоша
Итак, из 34 случаев употребления рифмы в Слове только 5 находят аналогию в Задонщине (4, 6, 13, 16, 28). При этом один случай чисто фольклорного происхождения («Что шумит, что гремит», ср. еще «не стук стучит, ни гром гремит» списка С), а один в Задонщине не имеет оформленной ритмической структуры и не может считаться рифмой (13). В Пространной Задонщине можно обнаружить еще элементарную рифму в формулах отрицательного параллелизма («орлы отлетеша… не орли полетеша», «щурове рано въспели… не щурове рано воспели», «гуси возгоготаша, лебеди крилы возсплескаша. Ни гуси возгоготаша»). Все эти случаи не авторского, а чисто фольклорного происхождения. В Задонщине можно встретить еще рифму в повторах («Непра запрудити… Мечю… запрудити»). Все это, конечно, имеет очень мало общего с разнообразной, сложной и красочной рифмой Слова о полку Игореве. Трудно допустить, чтобы автор Задонщины систематически изымал все (или почти все) случаи рифмы, имеющиеся в Слове, намеренно (или бессознательно) разрушив систему ее употребления (сравни 2, 3, 5, 7, 15, 17, 20, 21). Зато в период развития стихотворства (не ранее XVII в.) привнесение рифмы в Песнь — вещь совершенно естественная.
В плаче Ярославны можно обнаружить целый звуковой комплекс: «О вѣтрѣ вѣтрило! Чему, господине, насильно вѣеши? Чему мѣчеши хиновьскыя стрѣлы на своею нетрудною крилцю на моея лады вой? Мало ли ти бяшетъ горъ подъ облакы вѣяти, лелѣючи корабли на синѣ морѣ? Чему, господине, мое веселие по ковылию развѣя». Дивное по красоте обращение к ветру не имеет никакого соответствия в Задонщине, если не считать фразы Феодосьи «веселье мое пониче».
