В Слове о полку Игореве слова «дѣвица» и сходные обычно пишутся через «ѣ» («о дѣвицю», «дѣвицею», «дѣвици»), кроме одного случая, когда в издании стоит «дивицею». Правда, в Екатерининской копии читается также «дѣвицею». Но так как издатели тщательно сверяли текст с рукописью, то надо полагать, что чтение «дивицею» стояло в Мусин-Пушкинском сборнике. Возможно, перед нами след украинской фонетики автора Слова («дiвиця»),[Гринченко. Словарь. Т. 1. С. 386.] хотя аналогичные явления известны и новгородскому диалекту.

Еще Б. Г. Унбегаун обратил внимание на то, что в древнерусских памятниках не встречается форма «русичи».[Unbegaun В. Les Rusići — Rusici du Slovo d’Igor//RES. 1938. Fase. 1–2. P. 79–80.] Попытки его оппонентов найти сходные термины о Древней Руси были безуспешны.[Соловьев А. В.Русичи и русовичи//Слово. Сб.-1962. С. 276–289; Гординський С.Назви «Русичі» й «русовичі» // Українська вільна Академія. Вінніпег, 1963. Сер. Назвознавство. № 25. С. 9—12; Словарь-справочник. Вып. 5. С. 62–64.] Л. А. Булаховский справедливо писал, что «случай этот, конечно, не является таким, который легко отвести аналогиями сходных образований с другим составом форм единственного числа».[Булаховский Л. А. Функции чисел… С. 123.] Зато украинская поэзия знает близких к «русичам» — «русовичiв»[Потебня. Объяснение. Т. 2. С. 450.] и даже выражение «Ехав молодец з Угорь до Русиц».[Головацкий. Народные песни. С. 69. {См. также: Милов Л. В. О «Слове о полку Игореве» (Палеография и орфография рукописи; чтение «русичи»)//История СССР. 1983. № 5. С. 82—106.}]

В Слове о полку Игореве термин «степь» отсутствует, а вместо него везде употребляется «поле» («загородите полю ворота»). Это вполне соответствует не только летописному «полю» — степи (ср. в Ипатьевской летописи под 1224 г. «поле половецкое»), но и украинским думам XVI–XVII вв. и польскому языку XVIII в., где степь называется pole.[Шарлемань Н. В. Заметки натуралиста… С. 66.]

В начале Слова есть поэтическое место, в котором рассказывается о том, как Боян «пущашеть 10 соколовь на стадо лебедѣй, которой (в изд.: который. — А. 3.) дотечаше, та преди пѣсь пояше… Мстиславу, иже зарѣза Редедю». Обычно слово «дотечаше» переводится как «настиг». Однако в польском языке есть слово dociąć — достать, добыть, дорезать.[Karłowicz J., Kryński A., Niedżwiedzki W. Słownik języka polskiego. Warszawa, 1900. Т. 1. S. 479. В интермедии к драме Г. Конисского «Воскресение мертвых» встречаем выражение: «Усім тром дотечется», т. е. достанется (Українські інтермедії XVII–XVIII ст. Київ, 1961. C. 187).] Лебедь поет песнь «преди», т. е. перед тем, как ее пронзает сокол (если переводить «достигает», то «преди» менее логично).[См. также: Müller L. Einige Bemerkungen zum Igorlied//Die Welt der Slaven. 1965. Bd 10. Hf. 314. S. 248.] Десяти соколам соответствует несколько лебединых песен — о Ярославе, Мстиславе и Романе. Если принять предложенное значение термина, тогда будет понятно сопоставление образов сокола, пронзающего лебедя, и Мстислава, зарезавшего Редедю. Отождествление русских воинов с соколами, а половцев (в данном случае касожского князя) с лебедями для Слова обычно. Еще 3. Доленга-Ходаковский подметил, что выражение Слова «дятлове тектом путь… кажуть» может быть объяснено, исходя из значения польского глагола cecktać (чокать, тюкать) и соответствующего tekt-cekt.[Прийма Ф. Я. Зориан Доленга-Ходаковский и его наблюдения над «Словом о полку Игореве» //ТОДРЛ. М.; Л., 1951. Т. 8. С. 83.] Слово «рокотать» не встречается ни в древнерусском языке, ни в церковнославянском.[Булаховский Л. А. К лексике «Слова о полку Игореве»//ТОДРЛ. М.; Л., 1958. Т. 14. С. 33–34.] Зато в литературном украинском языке XIX в. «рокотать» и «ракатаць» в белорусском означало «греметь». Л. А. Булаховский пишет, что «никаких надежных исторических свидетельств в пользу древнерусского „рокотати“ с одним из возможных „поэтических“ значений, помимо „Слова о полку Игореве“, пока, кажется, нет».[Булаховский Л. А. К лексике «Слова о полку Игореве»//ТОДРЛ. М.; Л., 1958. Т. 14. С. 34. Недавно А. П. Евгеньева указала на употребление слова «рокотать» в разных районах Псковской области в записи одной песни, сделанной в Пермской губернии (Евгеньева А. П. Несколько замечаний к истории и употреблению в русском литературном языке слов «рокотать» и «трепетать» //ТОДРЛ. М.; Л., 1969. Т. 24. С. 26–31).]

Касаясь лексики Слова, Д. С. Лихачев пишет: «Больше всего о его языковой подлинности свидетельствует словарный состав по сравнению с словарным составом „Задонщины“. Ни одно из сравнительно поздних слов, характерных для „Задонщины“, не отражено в словаре „Слова“. В „Слове“ нет таких сочетаний, как „темный князь“, „дети боярские“, „большой боярин“, „калантырь“, „байданы“, „басурменин“, „шишак“ и многих других».[Лихачев. Когда было написано «Слово»? С. 149.] При решении этого вопроса следует очень четко применять принцип текстологического историзма. Речь должна идти не о списках Задонщины вообще, а о том, которым мог пользоваться автор Слова. Наибольшую убедительность будет иметь лексика, встречающаяся во всех списках Задонщины, или во всех списках Пространной редакции, или, наконец в двух списках, представляющих разные изводы этой редакции. Слова, характерные лишь для одного списка, конечно, могут быть его индивидуальной особенностью, и их отсутствие в Слове о полку Игореве ничего не доказывает. Так «темные князи» упоминаются только в заключительной части Синодального списка, представляющей собой сугубо индивидуальную переработку текста Задонщины. «Великие бояре» также находятся только в С и отсутствуют в И1, И2, У. Их, очевидно, просто не было в списке Задонщины, который держал перед собою автор Слова. Выражение «бусормани» дважды употреблено только в списке У и отсутствует в И1, И2 (в С и К-Б вообще этого текста нет). И лишь «дети боярские» встречаются во всех четырех списках Пространной редакции, но в фрагменте, который вообще не использован в Слове о полку Игореве («Рече князь великы… великия места себе, своим женам», И1).

В. Л. Виноградова считает отсутствие в Слове и известных Задонщине четырех видов оружия, встречающихся только в XIV в., показателем древности первого из памятников.[Виноградова В. Л. 1) Лексическая вторичность «Задонщины»//Слово. С6.-1962. С. 20 и след.; 2) Некоторые замечания о лексике Задонщины//ТОДРЛ. М.; Л., 1958. Т. 14. С. 198–204.] Но оно может быть объяснено чисто текстологическими обстоятельствами. «Кончары» отсутствуют во всех списках Задонщины (С «чары франьския», У «кинжалы фразские»). Термин «калантырь» известен только списку К-Б и поэтому не мог быть использован автором Слова; термин «шишак» есть только в одном Синодальном списке и является его индивидуальной особенностью; наконец, термин «байданы» мог быть не включен в Слово ввиду его неясности для автора, жившего тогда, когда он давно уже забылся.

Попали ли в Слово из Задонщины слова, которые неизвестны более ранним источникам? Безусловно («харалужный», «хинове» и др.). Д. С. Лихачев говорил, что «встречающиеся в одних и тех же сочетаниях в „Слове“ и в „Задонщине“ отдельные замены слов всегда свидетельствуют о более ранних словах для „Слова“ и более поздних для „Задонщины“: в „Слове“ „быля“ — в „Задонщине“ „боярин“, в „Слове“ „кмети“ — в „Задонщине“ „полководцы“, в „Слове“ „песнотворец“ — в „Задонщине“ „гудец“, „дань“ — „выход“, „поганые“ — „бусорманове“, „бусый“ — „серый“, „жир“ — „богатство“, „болого“ — „добро“».[Лихачев. Когда было написано «Слово»? С. 149.] Приводя конкретные примеры лексических соответствий, Д. С. Лихачев сразу же нарушает обязательное условие сравнения: слова «должны находиться в одних и тех же сочетаниях». Но черниговские «были» в Слове и «боярин» в Задонщине помещены в совершенно различных контекстах, и предполагать замену одного из них другим просто нет никаких оснований. Об индивидуальном чтении «бусурманин» и о замене «кметями» «полководцев» (см. главу IV) мы уже говорили. Нельзя «гудец» считать более поздним по сравнению с «песнотворцем»: гудца мы находим в Ипатьевской летописи. Эта замена в Слове (как и «жиром» «богатства») связана с привлечением церковнославянского элемента в лексику памятника. Термин «бусый» никак не может считаться признаком древности лексики: в письменных источниках он вовсе до позднего времени не упоминается, а в украинском языке встречается и в XIX в. (в диалектах есть и «босый волк»). Я не говорю уже о том, что «серый» Задонщины и «бусый» («бусовы врани»), так же как и «дани» и «выходы», упоминаются в Слове и Задонщине в совершенно различных контекстах.