Педро Армес вошел в студию с рассерженным видом.

— Я прошу меня простить, сеньорита, — сказал он резко, — но на проводе ваш хозяин. Он, по-видимому, только что узнал, где вы находитесь этим вечером, и он вовсе не доволен тем, что вы приехали сюда. Он настаивает, чтобы я немедленно отвез вас домой!

Лора прижала платок к губам, а затем положила его в сумочку.

— Понимаю, — сказала она с досадой. — Это очень меня огорчает. Простите, если я надоела вам, сеньор, но я думаю, не обязательно было информировать его обо всех подробностях этого вечера.

— С какой это стати! — сердито проворчал Педро Армес. — Этот человек просто диктатор! Но все же, сеньорита, он угрожал, что вызовет полицию, и мне не хотелось бы рисковать!

Лора согласилась с ним, и они спустились вниз, к автомобилю. Поездка до Мадралены заняла немного времени, но, когда они прибыли, Лора была сплошным комком нервов. Письмо, которое она нашла, буквально прожигало ее сумочку, а от возможностей, которые оно предоставляло, у нее гудело в голове.

Педро Армес проводил ее до входа в дом и тут же покинул ее, отказавшись войти и лично поговорить с Рафаэлем Мадраленой. Лора проводила взглядом его отъезжающий автомобиль и только после этого вошла в дом, но даже тогда она не сообразила, что входит через главный подъезд, хотя Мария предупредила ее, что ей следует пользоваться входом для слуг, если она одна. Было еще совсем не поздно, всего половина одиннадцатого, но ей казалось, что она прогуляла половину ночи.

Она ошибалась, думая, что Рафаэль Мадралена встретит ее в холле, но там была Лиза, которая выглядела обеспокоенной и испуганной.

— О сеньорита, — воскликнула она. — Наконец-то вы появились. Дон Рафаэль ждет вас в своем кабинете.

Лора изобразила удивление.

— Он хочет видеть меня немедленно? — воскликнула она.

— Да, сеньорита. Теперь же.

— Что ж, хорошо. — Лора сжала губы и, оставив Лизу, которая в оцепенении смотрела ей вслед, медленно пошла по коридору в сторону кабинета дона Рафаэля. Но, несмотря на спокойный вид, внутренне она вся тряслась и колени у нее подгибались, когда она постучала в дверь.

— Войдите, — раздался его холодный голос, и Лора вошла в кабинет, стараясь держаться как можно спокойнее.

Дон Рафаэль Мадралена сидел за своим столом, одетый во все черное, — это Лора заметила прежде всего. Его черная шелковая рубашка была расстегнута на груди, словно для облегчения напряжения во время работы, а пиджака на нем не было. Ей бросились в глаза черные волосы на его руке, там, где она не была прикрыта рукавом рубашки, и золотые часы на запястье. На шее видна была тонкая золотая цепочка, с которой свисал маленький медальон, по-видимому, с выгравированным именем святого, подумала она, дрожа, несмотря на жаркий вечер.

Решив, что нападение это лучший способ защиты, она резким тоном сказала:

— Я и не знала, что обязана детально информировать вас о том, куда ухожу, сеньор!

Рафаэль Мадралена критическим взглядом окинул ее с головы до ног и одним движением поднялся с кресла.

— Вы ведете себя дерзко, — холодно проговорил он, — из этого я делаю вывод, что вам сообщили суть моего телефонного звонка.

— Вы сделали правильный вывод, — ответила Лора, собрав всю свою отвагу, чтобы оставаться такой же независимой и ироничной, как и он. — Ну, а теперь, когда я вернулась, надеюсь, мне будет позволено пойти в мою комнату, сеньор! И я думаю, что здесь нет необходимости в этой испанской инквизиции!

— Помолчите! — угрюмо проворчал он. — Необходимость в этом разговоре есть. Я не желаю, чтобы вы виделись с Педро Армесом!

Лора склонила голову, и перед ее глазами снова поплыли строки, написанные на листке, который лежал в ее сумочке. Если то, что там написано, было правдой, то она могла понять его чувства. Но даже если это так, то к ней это не имеет никакого отношения, и она вовсе не имела намерения дарить ему эту маленькую победу, в которой она была заинтересована сама.

— Мне кажется, вы говорите несерьезно, сеньор, — сказала она. — То, что я делаю в свое свободное время, — мое личное дело!

Обычно Рафаэль с трудом держал под контролем свой характер, и она заметила, как он сжал кулаки в бессильной ярости.

— Пока вы живете в моем доме, вы должны делать то, что я говорю! — в ярости прорычал он.

— А если я откажусь? — спросила она, на мгновение встретившись с ним глазами.

— Лора! — прохрипел он. — Ради Бога, не поступайте так со мной!

Лора затряслась.

— Как не поступать? Не угрожать вашему всемогуществу? — спросила она с насмешкой.

Рафаэль повернулся к ней спиной, вцепившись в резную спинку кресла так крепко, что костяшки пальцев, побелев, проступили под смуглой кожей. Его голова медленно склонилась вперед, и она увидела его загорелую шею, которую она когда-то так страстно обнимала. Она вспомнила, как стояла тогда точно так же, за его спиной, обвивая руками его грудь и прижимаясь к нему, а он быстро повернулся, и их губы слились в отчаянном поцелуе. Она хотела его тогда и хотела его сейчас.

— Ты ожидаешь слишком многого, — проговорил он с трудом.

Лора сжала руки.

— Я? Как это? — Она ожидала ответа, но он молчал, и она продолжала: — Разве только пять лет назад… Да, полагаю, тогда я слишком многого ожидала, но в те дни я не знала, что ты можешь быть таким жестким, таким безжалостным!

— Ты не понимаешь, — пробормотал он неровным голосом.

— Да, я согласна, не понимаю! — воскликнула она, следя за дрожью в своем голосе. — Но я ведь не испанка, не так ли? Я только англичанка, простая девушка, которая по глупости вообразила, что мужчина, который притворялся, будто так неистово ее любит, просто не способен жениться по расчету на другой женщине! На что это было похоже, Рафаэль, когда ты занимался любовью с Эленой? Ты хоть думал обо мне, когда был с ней? Когда она вынашивала твоего ребенка?! — Ее голос сорвался, и со сдавленным стоном он обернулся и, схватив ее руки своими крепкими пальцами, притянул ее вплотную к своему твердому и сильному телу и нашел своими губами ее губы.

События этого вечера настолько возбудили Лору, что она и не подумала возражать, и ее губы раскрылись под напором его рта, а руки скользнули вверх по шелку его рубашки, чтобы сплестись в жесткой чаще его волос. Все было так, как раньше, как пять лет назад, только гораздо опустошительнее для ее души. Они стали на пять лет старше, и они изголодались друг по другу тем яростным, требовательным голодом, который не терпит отлагательства. Между этими терзающими душу поцелуями он шептал ей какие-то слова на своем языке, сжимал ее лицо пальцами, касался губами ее глаз и ушей. Потом его рот снова находил ее губы, но Лора, казалось, стала приходить в себя. Она поняла, что еще немного — и нельзя будет уже отступить от пропасти, в которую он ее увлекал, и, в то время как ее тело стремилось к удовлетворению желаний, разум предупреждал об опасности такого союза. Но прежде, чем эти мысли окончательно овладели ее сознанием, он отшвырнул ее от себя так, что она с трудом удержалась на ногах, шатаясь и чувствуя себя потерянной и отвергнутой во второй раз за свою короткую жизнь.

— Убирайтесь отсюда, — хрипло проговорил он, — или, Бог свидетель, я не отвечаю за последствия!

Лора уставилась на него, на его сильное худощавое тело, на гладкую кожу, на чувственный изгиб его рта, а потом побежала, распахнула дверь и понеслась по коридору, словно за нею гнались все демоны зла.

Лора, казалось, просидела на своей кровати несколько часов, с сухими глазами, словно лишившись всех эмоций, прежде чем собралась с силами, чтобы раздеться и надеть ночное белье. Она сорвала с себя платье и приняла холодный душ, чтобы разогнать онемение, охватившее ее тело. Затем она надела свою нейлоновую пижаму и стянула покрывало с постели. При этом на пол упала ее сумочка, и все ее содержимое рассыпалось по ковру. Там же оказалось и письмо, которое она нашла в мастерской Педро Армеса.