Лу закатила глаза и, как послушный ребенок, сказала:

— Фантастика, просто потрясающе.

— Что за речь, — возмутился Макс.

— Ладно, это лучше, чем сидеть дома и читать Шекспира. Но только чуть-чуть.

— Не переживай. — Тилли обняла ее, утешая. — Пошли в кухню. У меня для тебя сюрприз.

Лу просияла:

— Ты сделала торт из зефира?

— У меня опускаются руки. Я повел ее на спектакль мирового класса в «КШК», а ее радует зефир с подожженным соусом.

— Только я ничего не делала, — сказала Тилли. — Все гораздо интереснее, чем торт.

Во всяком случае, она надеялась, что новость обрадует. Потому что она только сейчас сообразила: если Кей вернулась в Роксборо навсегда, Макс может решить, что ему больше не нужны услуги Пятницы, и тогда ей придется искать работу.

Одиннадцать утра субботы, а на крыльце уже стоит Джек. На мгновение в голову Тилли пришла дикая мысль, что он приехал похитить ее, отвезти к себе домой и закончить то, к чему вчера они были так соблазнительно близки, когда их прервали. Но нет, это было бы слишком здорово, так что надеяться не на что. К тому же Лу наверняка высказалась бы по этому поводу.

— Ну ты и рано! — Девочка в носках в горошек проехалась по полу и налетела на Тилли прежде, чем Джек успел что-то сказать. — Мама почти готова. И я поеду с вами, чтобы убедиться, что ты не обманешь ее с жильем. Сейчас сбегаю наверх и предупрежу ее, что ты здесь.

— Иногда, — проговорил Джек, когда Лу ускакала наверх, — начинаешь жалеть, что у нее нет кнопки отключения звука.

— Она в восторге от того, что мама вернулась. — Тилли не удержалась и спросила: — Так что происходит?

Джек прошел за ней в кухню, стащил с тарелки еще теплый рогалик и намазал его маслом.

— Час назад мне позвонила Кей. Ей нужно какое-то жилье на то время, пока она будет жить здесь, а у меня в настоящий момент есть несколько свободных помещений. Так ей легче. — Джек пожал плечами. — Она может пожить в одном из этих домов, пока не решит, что делать дальше.

— Очень мило с твоей стороны.

Джек слабо улыбнулся:

— Да, у меня бывают минуты взлета. Я же тебе говорит. Я могу быть милым, когда захочу.

От него опять пахло тем же одеколоном. Тилли боролась с необходимостью произнести какую-нибудь банальность и желанием задать вопрос, который не выходил у нее из головы. В любую минуту может вернуться Лу, или войти Макс, или спуститься Кей, и тогда шанс…

— Гав! — В кухню с целеустремленным видом вбежала Бетти и остановилась у задней двери.

Ал, Бетти.

— Хочешь выйти? — Джек шагнул к собаке, но Тилли опередила его, потому что если он будет снаружи ждать, когда Бетти найдет в траве подходящее местечко и сделает свои дела, то она точно упустит свой шанс. Она быстро отперла дверь, выпустила Бетти в сад и закрыла дверь.

На лице Джека отразилось удивление.

— Она через минуту начнет скрестись в дверь, требуя, чтобы ее впустили.

— Можно мне спросить тебя кое о чем?

Он изогнул одну бровь:

— Давай.

Господи, а теперь она не может заставить произнести вслух этот вопрос. В нем сосредоточено слишком много, он слишком личный. Даже несмотря на то что ответ значительно облегчил бы ей жизнь, особенно теперь, когда Кей на неопределенный срок вернулась в Роксборо.

Тилли обхватила себя руками.

— Ты…

— Что я? — Джек был озадачен. — Вегетарианец? Увлекаюсь аранжировкой цветов? Ратую за смертную казнь?

Тилли почувствовала, как запылали щеки. А что, если вчера вечером у нее сложилось неправильное представление о нем и Кей?

— Девственник ли я? Ты об этом? — Догадавшись обо всем, Джек весело произнес: — Что я тебе вчера сказал? Я никогда не обсуждаю свою личную жизнь.

Он действительно это сказал. И это означает, что задавать вопрос нет смысла. Тилли медленно выдохнула. В следующее мгновение, будто по сигналу, в дверь заскреблась Бетти, требуя, чтобы ее впустили. На этот раз обязанность исполнил Джек. Затем в кухню ворвалась Лу и испустила возмущенный вопль при виде своей тарелки.

— Кто съел мой рогалик?

— Тилли, — заявил Джек.

Из двух свободных жилых помещений — огромной квартиры без мебели на первом этаже в Сайренсестере и маленького, но очень элегантно обставленного коттеджа в Роксборо — Кей выбрала коттедж.

— Мне он нравится, — сказала Тилли, когда они в понедельник отправились осматривать жилье.

— Маленький, но очень рациональный. — Кей удовлетворенно оглядела гостиную. — Изящный. Компактный. Недалеко от магазинов и близко от дома.

То, что до коттеджа было десять минут пешком, Кей нравилось больше всего.

— Ты могла бы жить с нами, — напомнила ей Тилли. — Макс сам сказал. А ты знаешь, что он не кривил душой, что он сказал это не из вежливости.

— Мы все знаем, что это так, потому что Макс никогда не был вежлив. — Усмехнувшись, Кей покачала головой. — Все в порядке, но лучше не надо. Я могу задержаться здесь на месяцы. В общем, мне здесь будет хорошо. Живи отдельно, гости у друзей — это оптимальный вариант. — Она подхватила чемодан и спросила: — Поможешь?

Наверху, в единственной спальне, они принялись застилать двуспальную кровать бельем, которое взяли из сушильного шкафа в Бич-Хаусе.

— Конечно, двуспальная кровать мне не нужна, — состроив гримасу, сказала Кей, стараясь засунуть под матрас углы темно-синей простыни. — Я жила самой настоящей монашкой последние два года, ну, до того как стала убивать маленьких беззащитных животных.

У Тилли пересохло во рту. Любой, кто имеет представление о хороших манерах и приличиях, даже не помышлял бы о том, чтобы задать вопрос, который вертелся у нее на языке, однако ей до смерти важно было знать ответ.

— Ну если раньше я думала, что у меня сложности с тем, чтобы завлечь мужчину, то представь, сколько удовольствия я огребу, пытаясь найти себе кого-нибудь сейчас!

— Можно задать тебе очень личный вопрос?

Замерев с наволочкой в руке, Кей удивленно посмотрела на Тилли:

— О моей трагически несуществующей сексуальной жизни?

— Ну почти. О том, что ты сказала вчера вечером. — Тилли почувствовала, что сердце едва не выскакивает из груди. — Когда я пошутила насчет того, что Джек, должно быть, очень хорош в постели.

Кей наклонила голову набок:

— И?..

Боже, она обиделась? Неужели она такая же, до бешенства, скрытная, как Джек? Почему люди становятся скрытными, когда это так раздражает?

— Ну, ты сказала, что он действительно хорош.

— Гм. — Загадочный кивок.

Все, она зашла слишком далеко.

— Так значит ли это, что ты и Джек?.. — спросила Тилли.

Глаза Кей блеснули.

— Спали вместе? Ты об этом?

Ох какой позор.

Тилли пожала плечами и сказала:

— В общем, да. Извини.

— Ничего страшного. Да, спали. И да, он был хорош. То есть великолепен. Во всех смыслах.

— Черт побери. — Теперь Тилли не знала, что говорить. — Я и не думала.

— А теперь думаешь, какие мы тут все порочные, жены прыгают в кровать к лучшим друзьям своих мужей, и задаешься вопросом, были ли у нас отношения. — Кей с улыбкой отбросила в сторону наволочку, села на кровать и похлопала по матрасу рядом с собой. — Все в порядке, мне бы тоже стало любопытно. И нет, никаких отношений не было. Это была скорее терапия. У нас с Максом уже все закончилось. Разумом я понимала, что моей вины в этом нет, но душевно была на грани отчаяния. Мой муж гей, и когда я об этом узнала, это не способствовало укреплению моего эго. Я потеряла уверенность в себе. Я в жизни не чувствовала себя такой непривлекательной, такой нежеланной.

— Но…

— В этом нет никакого смысла, но я именно так себя чувствовала. Такой никудышной, что Макс предпочел спать с мужчиной, а не со мной. Это было ужасно. Бедняга Макс, ему тоже было очень плохо. Он видел, как я расстроена, и это убивало его. А потом однажды вечером я вошла в раж — причем в сильный раж. Закончилось все тем, что я орала ему, что сейчас выйду на улицу и пересплю с первым встречным. Мне хотелось сделать Максу больно, заставить его понять, что я страдаю от его предательства. В общем, после этого я разрыдалась и заявила, что теперь никто не захочет спать со мной, потому что я никудышная и меня бросили. — Кей помолчала, пожала плечами. — А через неделю я оказалась в постели у Джека.