— Подумайте, Изи, — и вы поймете. Не хочу обидеть вас, но вы игнорируете тот факт, что «Квембли» находится примерно в десяти тысячах миль от Поселка, если измерять по прямой линии или лететь по воздуху, а если взять маршрут, которым они прошли, это составит более тринадцати тысяч миль. Спасательная машина просто не может покрыть это расстояние менее чем за двести — двести пятьдесят часов. А последние четыреста миль, которые «Квембли» несла река, могут оказаться вообще непроходимыми.

— Но можно дать спасателям общее направление с помощью спутниковых фотоснимков, — не сдавалась Изи.

— Да, несомненно, — согласился Аукойн. Но факт остается фактом: если только Дондрагмер сам не сможет помочь себе, своей команде и своей машине выбраться из нынешней передряги, что бы ни послал ему Барленнан, это ни в малейшей степени не поможет. Конечно, если над «Квембли» уж нависла неминуемая опасность. Если же нет, если они всего лишь вмерзли в лед, как это случалось в девятнадцатом веке с китобоями на Земле, их система жизнеобеспечения имеет неограниченные ресурсы, позволяющие поддерживать замкнутый цикл, а также у них есть термоядерные конвертеры. Так что мы с Барленнаном можем спланировать хорошенькую, неторопливую спасательную экспедицию.

— Как уже было с «Эскетом» Дестигмета, — с некоторой горечью возразила женщина. — Прошло больше семи месяцев с тех пор, а вы, как тогда, так и теперь, обрываете любые разговоры на эту тему!

— Ну, не сравнивайте! «Эскет» никуда не делся, он все еще находится на своем месте, ничуть не изменившись, как показывают его до сих пор работающие экраны, несмотря на. то что команда куда-то подевалась. У нас нет ни малейшего предположения о том, что произошло с командой, но, поскольку никто из них не вернулся на борт и за все прошедшее время мы никого не видели, просто невозможно поверить, что кто-то из них еще жив. Даже месклиниты, при всех их способностях и физической выносливости, не могут прожить на Дхрауне семь месяцев, не имея в своем распоряжении ничего кроме своих гермокостюмов.

Изи опустила глаза, не зная что ответить. Если исходить из чистой логики, Аукойн полностью прав, но Изи не верила, что ситуация подчинялась исключительно логике.

Иб, зная, как сейчас чувствовала себя Изи, решил, что снова подоспело время направить беседу в другое русло. Он разделял мнение планировщика до какого-то момента, пока дело касалось основополагающей политики, но также понимал и то, почему его жена не хочет согласиться с доводами Аукойна.

— Сейчас реально, как я себе представляю, — сказал Хоффман, — перед нами стоит та же проблема, что и перед Доном, поскольку у него снаружи остались матросы. Похоже, оба они оказались подо льдом, насколько я могу судить, но никому не известно, промерзла ли эта каша до самого дна или нет. В любом случае, судя по заданию, которое им полагалось выполнить, они находятся где-то среди тележек «Квембли». Думаю, в такой ситуации подходит обычная поисковая работа с кирками. Но каковы шансы на то, что месклиниты, облаченные в гермокостюмы, смогут перенести такой груз? Правда, температура не будет причинять им беспокойство, хотя она и упала ниже точки замерзания воды, но вдруг им свойственны какие-то иные физиологические ограничения, о которых мы не знаем?

— Кроме того, пропал первый офицер Дона, он запаздывает с возвращением из полета. Тут мы совсем ничем не можем помочь, поскольку он не взял с собой передатчика… хотя… есть еще один вертолет. Обращался ли к нам Дондрагмер за помощью? — Аукойн повернулся ко второму планировщику.

— В последний раз мы разговаривали с ним примерно с полчаса назад, — ответил Мерсерэ.

— Тогда я настоятельно рекомендую, чтобы мы предложили ему отправить на поиски пропавшего летчика второй вертолет, — заявил Хоффман.

Аукойн кивнул, соглашаясь, и взглянул на женщину:

— Я бы сказал, что это ваша работа, Изи.

— Да, как если бы меня уже привязали к ней. — Изи встала. Проходя мимо Иба, она незаметно слегка дернула его за ухо и покинула конференц-зал.

— Далее, — продолжил Хоффман. — Признаю, вы можете оказаться правы, возражая против спасательной экспедиции из Поселка. Но, мне кажется, настало время просветить Барленнана насчет ситуации с «Квембли».

— Зачем нам больше неприятностей, чем необходимо? — возразил Аукойн. — Мне вообще не нравится спорить с кем-то, особенно если этот кто-то даже не прислушивается к тому, что я говорю.

— Ну, спорить, может быть, и не придется. Как вы помните, в прошлый раз он согласился с нами, — улыбнулся Хоффман.

— Вы же сами несколько минут назад утверждали, что не знали, насколько искренни были его аргументы.

— Не знал. Но если бы он серьезно был против нас тогда, то сделал бы именно то, что хотел: послал бы группу на помощь «Эскету». Как вы помните, он так поступал в некоторых других случаях, когда какой-нибудь из крейсеров оказывался в опасности.

— Но все это происходило гораздо ближе к Поселку, и, в конце концов, мы одобрили его действия, — заметил Аукойн.

— Вы знаете ничуть не хуже меня: мы одобрили его действия потому, что у нас не было другого выхода — он в любом случае сделал бы по-своему.

— Мы одобрили его действия, Иб, потому, что ваша жена оба раза вставала на сторону Барленнана и просто переговаривала нас. Ваш аргумент, как ни странно, говорит в пользу того, чтобы не сообщать ему о нынешней ситуации.

— А на чьей стороне была Изи во время спора по «Эскету»? — спросил Хоффман. — Впрочем, это к делу не относится. Я по-прежнему считаю, что мы сразу же должны были сказать Барленнану о нынешней ситуации. Простая честность. Кроме того, чем дольше мы будем замалчивать этот факт, тем более вероятно, что, обнаружив правду, рано или поздно, он сочтет, будто все сообщения от экспедиций, передаваемые ему, мы подвергали цензуре.

— Я бы не назвал это цензурой, — возразил Аукойн. — Мы не изменили ничего.

— Но вы уже довольно часто задерживали передачу сообщений, решая, что он должен и что не должен знать. И, как уже говорил, я не считаю это игрой, условия которой мы обсудили с ним и на участие в которой он согласился. Прошу извинить меня за щепетильность, но, даже если исходить из чисто меркантильных интересов, нам лучше как можно дольше пользоваться доверием Барленнана.

Присутствующие, до сих пор слушавшие в полном молчании, заговорили, перебивая Друг друга, едва только Хоффман произнес эти слова. У Аукойна ушло несколько секунд на то, чтобы вникнуть в смысл их реплик, но, в конце концов, ему стало ясно, что чувства всех на стороне Иба. И председательствующий благопристойно сдался, ему не нравилось выглядеть упрямым как бык.

— Хорошо, мы передадим полный доклад Барленнану сразу, как только разойдемся. — Он бросил взгляд на победителя. — Правда, если миссис Хоффман уже не отправила его. Что там у нас дальше?

Один из присутствующих, до этого момента ничего не предпринимавший, а только слушавший, задал вопрос:

— Прошу простить меня, если я что-нибудь неправильно истолковал в вашей беседе за последние несколько минут. Иб, и вы, и Алан утверждаете, что Барленнан согласился, как предлагали земляне, свести к минимуму количество сложного оборудования в его экспедиции. Я тоже так думал. Но вы, Иб, только что выразили сомнения насчет искренности Барленнана в этом вопросе. Проистекают ли ваши сомнения из того, что он согласился взять с собой вертолеты?

Хоффман покачал головой.

— Нет. Мы привели очень веские аргументы, доказывая необходимость вертолетов, хотя меня и удивило, что Барленнан, не сопротивляясь, взял их без всякого спора.

— Но месклиниты ведь по природе своей агорафобы. Сама мысль о полете должна быть для них чудовищной.

Иб угрюмо улыбнулся.

— Правда. Но вы знаете, что сделал Барленнан после заключения договора с руководством экспедиции «Тяготение»? Первое, чем он занялся, едва изучив основы науки, это разработка, строительство и полет — на Месклине, в полярной зоне, где тяготение максимальное, — воздушного шара с подогревателем. Что бы ни двигало Барленнаном, это не агорафобия. Я сомневаюсь не в нем, а в его образе мышления, прошу прощения за неуклюжий каламбур.