— Да, Питер многим интересуется, — заявила Реджис. — Что тут плохого?

— Я так и не услышал, почему ты его выбрала, — напомнил Джон. — Из всех мальчиков в Блэк-Холле, Коннектикуте, Бостоне, на всем белом свете…

— А почему ты выбрал одну маму? — упрямо спросила Реджис, потянувшись через весь стол за бутылкой вина. Выпила из стакана воду, налила вино, бросив вызывающий взгляд на Хонор.

У Хонор заколотилось сердце. Видеть за столом Джона абсолютно естественно и совсем непривычно. Они смотрели друг на друга. Лицо у него бледное, исхудавшее, столь любимое ею оживленное выражение сменилось угрюмым и горестным. Девочки напряженно следят за родителями.

— С первого взгляда понял, что она единственная, — сказал Джон, уставившись в стол. — Сес верно заметила: их семья жила в Хаббард-Пойнт, наша в «Звезде морей». Все помчались на берег смотреть на корабль, оказавшийся на поверхности после сильного шторма.

— Утонувший корабль, — добавила Хонор и успокоилась, излагая историю, которую девочки слышали много раз, ставшую почти легендой.

— Было темно, — подхватил Джон, — на небо вышли звезды, прямо из воды поднимались созвездия. Помню, полумесяц стоял низко на западе. Волосы вашей матери были темными и блестящими, глаза такими яркими, что смотрел бы в них всю ночь.

— А она хотела выкопать корабль из песка, — захихикала Сес.

— Да, — подтвердил Джон. — Все хотели его выкопать — мама, тетя Берни, мы с Томом. Задались такой целью, снова встретились там на следующий день, и на следующий…

— А ты делал снимки, — вставила Агнес, махнула рукой, и Хонор оглянулась на две его фотографии в рамках, висевшие над буфетом.

Никому лучше Джона не удается запечатлеть утраченные возможности: торчащие из песка доски корабельной обшивки, темнеющие на фоне освещенного луной неба. Она смотрела на них полными слез глазами.

— Мы много лет строили разнообразные планы, — продолжал Джон. — Тот был самым первым.

— Вы много чего делали вместе, — подтвердила Агнес. — Мама ставила мольберт в поле, где ты строил свои инсталляции. Вы друг друга вдохновляли.

— Правда, — кивнул Джон. — По крайней мере, она меня вдохновляла.

Девочки посмотрели на мать, но та молчала, глядя на отснятый Джоном погибший корабль. Снимки мужа даже сейчас вдохновляют ее, она чувствует себя живой, полной сил. В последние недели вновь загорелась пламенем творчества, единственным на свете, что позволяет ей выразить свои бурные чувства.

— Дело в том, — вымолвила она наконец, — что мы с вашим отцом хорошо знали друг друга. Долго общались до обручения. И все-таки еще на год отсрочили свадьбу.

— И вы до сих пор вместе, — поспешно и лихорадочно воскликнула Реджис. — Давайте поднимем еще один тост! Вместе… Ох, как бы мне хотелось, чтобы Питер был с нами…

— Реджис, — одернула ее Хонор.

— За то, что мы все вместе, — провозгласила Реджис, подняв свой стакан и чокаясь со всеми.

— Вместе, — поддержали ее сестры, а Джон с Хонор, глядя в глаза друг другу, промолчали.

— Почему ты молчишь? — спросила Реджис, глядя прямо на мать.

— Перестань, — приказала Хонор.

— Я виновата, да? — не унималась дочь. — Из-за меня папа сел в тюрьму, и теперь ты его не пускаешь обратно… Я все погубила!

— Неправда, — поспешно вмешался Джон. — Я сел в тюрьму из-за того, что сам совершил. Меня долго не было, Реджис. За один вечер все не наладишь.

— Почему же? — спросила дочь. — Мы ведь одна семья, правда? Я хочу, чтобы ты вернулся домой. Разве ты не отбыл наказание?

— Мое наказание абсолютно не связано ни с тобой, ни с твоей матерью, ни с твоими сестрами, — заявил он. — Слышишь? Абсолютно. Чтобы все понять, нужно время. Давайте обедать. Вечер прекрасный, я рад, что сижу здесь. Пожалуйста, давай поедим, хорошо?

— Я не проголодалась, — отрезала Реджис, вскочила и убежала в слезах.

Хонор, стараясь держаться спокойно, поднялась и пошла за ней следом, оставив остальных за столом в молчании. В коридоре расслышала глухие рыдания в комнате девочек. Постучала, вошла. Реджис лежала на кровати, плача в свою подушку.

— Ты слышала, что сказал отец, — проговорила она. — Мы должны дать ему время.

— Уже прошло столько времени, — рыдала Реджис.

— Детка…

— Ты не хочешь, чтобы он вернулся. Точно могу сказать. Позвала его нынче к обеду только ради нас… потому что нам этого страшно хотелось.

Хонор присела на краешек кровати, зная, что дочь отчасти права. С другой стороны, согласилась принять его в этот вечер из-за того письма, которое передала ей Берни. Все тело болело от горя и разочарования. Не такой она представляла себе свою жизнь — встречать Джона, вышедшего из тюрьмы, утешать дочерей, объясняя им то, чего никто из них по-настоящему не понимает.

По гравию на подъездной дорожке прошуршали шины, по потолку пробежал свет автомобильных фар. Хонор оглянулась, присматриваясь:

— Это Питер.

— Скажи ему, я сейчас выйду, — пробормотала Реджис.

Хонор склонилась над ней, обняла напряженное тело дочери, обхватившей руками подушку. Почему-то в присутствии в доме Джона ей казалось, будто они расстались не на несколько лет, а навечно — прошлое не возвращается. Она так далеко отошла от него, что даже не знает, сумеет ли снова приблизиться. Поцеловала Реджис в макушку, вышла из комнаты, пошла по коридору.

Войдя на кухню, где свечи освещали вывешенные девочками приветственные транспаранты, тяжело сглотнула, видя подходившего к двери Питера, и открыла ее перед ним.

— Привет, Питер.

— Я заехал повидаться с Реджис.

— Она выйдет через минуту. — Хонор жестом пригласила его к столу. — Посиди с нами, познакомься с ее отцом. Джон, это Питер Дрейк, жених Реджис.

— Приятно познакомиться, Питер. — Джон пожал молодому человеку руку.

— Мне тоже. — Питер взглянул в коридор в сторону комнаты Реджис, потом посмотрел на Агнес и Сес, и они обе улыбнулись.

— Очень хорошо, — кивнул Джон, открыто и дружелюбно разглядывая Питера. Что бы он в глубине души ни испытывал при виде жениха своей двадцатилетней дочери после случившейся сцены, внешне ничем этого не выдавал.

Питер с улыбкой сел на стул рядом с пустым местом Реджис. Хонор протянула ему блюдо, он положил себе рыбы и кукурузы, спросил, оглядывая сидевших за столом:

— А Реджис не обедает?

— По-моему, так ничего и не съела, — ответила Агнес.

Вообще никто ничего не ел, кроме Питера, полившего кукурузу маслом. Агнес и Сес, должно быть, из вежливости проглотили по кусочку. Джон с Хонор сидели неподвижно, не в силах коснуться друг друга. Она посмотрела на него, он попробовал улыбнуться. Оба старались для девочек. Хонор казалось, будто все слышат, как у нее колотится сердце. Глядя на мужа, сидевшего на другом конце стола, поймала его вопросительный взгляд. Он не искал поддержки, а спрашивал, не пора ли ему уходить.

Хонор молча пошевелила губами, сказав, что он может остаться. Джон легонько кивнул.

— А вы не хотите? — спросил его Питер, кивнув на блюдо с кукурузой.

— Пока нет.

— Ну и зря — очень вкусно. Лучший молочно-сахарный сорт. В Коннектикуте знают толк в кукурузе.

— И я всегда так думал, — подтвердил Джон.

— Там, наверно, скучали по ней.

Агнес тихонько охнула, Сес только насупилась, Хонор словно получила пощечину, сама удивляясь своему стремлению броситься на защиту Джона. А он принял реплику за нечто само собой разумеющееся, обдумал и не счел нужным отреагировать. Тем не менее, хорошо зная мужа, Хонор видела, как на него подействовало замечание, и подметила в глазах опасную искру.

— Питер, — сказал Джон, — каковы твои планы?

— Насчет чего?

— Насчет моей дочери Реджис.

— Я на ней собираюсь жениться, — уверенно заявил юноша.

— Ты ведь учишься в колледже, да?

— Да, — подтвердил Питер. — В Тафте. Ну, закончу учебу… мы оба закончим. Бросать не собираемся.

— Хорошо. А чем зарабатываешь?

— Помогаю иногда на поле для гольфа.