— Кто ее разрисовал? — спросила Агнес.

— Я, — сказал он.

— Здорово.

— Спасибо. Высокая оценка из уст дочери таких талантливых родителей.

— Ты знаешь, что у меня талантливые родители?

Он кивнул.

— Один доктор в больнице рассказывал, что твой отец по-настоящему знаменитый. Я видел его потрясающие снимки. А работы твоей матери еще красивей. Она так изображает людей… — Голос дрогнул, прервался.

— Скажи ей об этом, — рассмеялась Агнес, — она тебя навеки полюбит. Вся слава папе одному достается. Хотя мне нравятся ее работы.

— Она рассказчица, — сказал Брендан. — Те ее картины, которые я нашел на веб-сайте Художественного общества Блэк-Холла, могли бы послужить великолепными иллюстрациями к реальным историям.

— Так вот ты какой… В самом деле хочешь стать врачом? Но ведь ты художник.

— Такой врач, каким я хочу стать, должен слушать рассказы, стараясь составить полную картину. По-моему, психиатр в определенном смысле художник. Я начал рисовать до того, как мне пришла мысль поступить в медицинскую школу. Изобразительное искусство, литература дают силу… Я считаю их нераздельными.

— Как у меня, — пробормотала Агнес.

— Что?

— Как на моем снимке… Который я пыталась сделать в ту ночь, когда упала. Хотела поймать… — Она смущенно запнулась.

— Видение? — догадался он.

— Ты мне веришь?

— Я тебя понимаю. Когда жизнь по-настоящему тяжела, вполне естественно ждать помощи. Во время болезни Падди я надеялся, что ангел-хранитель о нем позаботится. Это очень мне помогало.

— По-твоему, это просто фантазии? — спросила она, опасаясь, что он хочет ее разубедить. — Мои видения, его ангел-хранитель…

— Напротив, — взглянул он на нее с сияющей улыбкой. — Уверен, что они абсолютно реальны. Помогают нам пройти свой путь.

— Пройти путь… — пробормотала она, пристально глядя на него. Закрыв глаза, вспомнила рисунки на машине: люди, животные, чудовища, все куда-то направляются, используя самые необычные средства передвижения.

Доехав до ворот Академии, Брендан вслух прочел надпись на табличке:

— Звезда морей…

— Когда мои родители были маленькими, это место называлось Stella Maris.

— Фотоаппарат с тобой? — спросил он.

— Нет. Он у меня в комнате. Я тебе покажу.

Он кивнул. Видно, помнил свой прежний приезд, потому что направил машину по извилистой дороге мимо беспорядочно сгрудившихся каменных зданий, монастырских и академических корпусов, вокруг капеллы с серебристой шиферной кровлей и высоким шпилем, через душистый густой виноградник, вдоль самой высокой каменной стены, прямо к дому Агнес, угнездившемуся в низине.

В желудке у нее сжалось при виде парадной — скоро сюда войдет отец, встретится с семьей, сядет обедать. Она так долго ждет этого вечера. Выбравшись из машины, оглянулась в поисках сестер — никого не видно. В глаза бросилась нарисованная Бренданом белая кошка, сидевшая на каменной стене, созерцая полную луну.

Она открыла парадную дверь, и по дому пронесся прохладный бриз. Выходившие на пролив окна были открыты, белые шторы хлопали на ветру. На верхней книжной полке сидела старая кошка.

— Это Сесла, — объяснила Агнес.

— Привет…

Брендан шагнул вперед, протянул руку. Сесла перевернулась на бок, позволила почесать шейку. Агнес неподвижно стояла и смотрела. Кошка редко подпускает к себе незнакомцев. Неужели они с Бренданом раньше встречались?

— Ух ты, — охнула она, пошатнулась, колени вдруг подогнулись, и он усадил ее на диван.

— По правде сказать, Сесла очень пугливая, — сказала она. — Не пойму, что на нее нашло. Неужели вы с ней подружились в твой прошлый приезд?

Брендан не ответил, превратившись во врача, старательно нащупывая и считая пульс, не понимая, что сердце у нее частит от его прикосновения. Она внимательно смотрела на него. Озабоченные голубые глаза вырабатывали какое-то электричество, Агнес чувствовала ток.

— Ты ее нарисовал.

— Кого?

— Сеслу. На своей машине.

Он не ответил, по-прежнему держа ее за запястье. Потом медленно разжал пальцы, просто взяв за руку. На улице и в магазине было очень жарко, а здесь веял прохладный ветерок. Почувствовав его на коже, Агнес задрожала.

— Покажешь мне свой снимок? — спросил Брендан, не ответив на вопрос.

Она кивнула, и, почти как во сне, повела его по дому, по коридору, к их общей с сестрами комнате. Там никто из парней никогда не бывал, даже Питер. Но Агнес нисколько не колебалась, желая показать, где спит, где лежит фотокамера.

— Вот, — потянулась она к полке.

Он стоял рядом, поддерживая ее, помогая достать аппарат.

Они сели на краешек ее кровати. Агнес взглянула на него — не озадачен ли допущением в сокровенное святилище девочек Салливан. Комната хранит столько сестринских тайн — книжки, рисунки, плакаты, вырезки из газет, шарфики, шкатулки с украшениями, разбросанная повсюду одежда, включая, к смущению Агнес, лифчик Реджис персикового цвета, валявшийся на письменном столе, и лиловые трусики, случайно повисшие на настольной лампе. Но Брендан смотрел только на дисплей фотокамеры.

— Снимок здесь? — спросил он.

— Да, — кивнула она.

Проверила, что аппарат заряжен, включила. Брендан всматривался через ее плечо в сменявшиеся на дисплее кадры: смеющаяся Сес, приветственно машущие Реджис и Питер, Сесла на подоконнике, мать Агнес за мольбертом, а потом…

— Вот, — выдохнула Агнес, когда белая вспышка вошла в фокус. И протянула ему аппарат.

Он взял его обеими руками. Видя, как они дрожат, она придержала их своими ладонями. Он пристально смотрел, приоткрыв рот. Разглядывал белый размытый всполох на снимке. Наклонился поближе, и Агнес впервые заметила то, чего раньше не видела — на белом туманном фоне чей-то профиль, намек на лицо.

— Похоже на… — взволнованно пробормотал он.

— На ангела, правда?

— Я хочу сказать… на морское чудовище Келли, выплывающее из белой пены волн.

— На морское чудовище Келли? — переспросила она, вспомнив кольцо Тома.

Брендан сунул ей фотокамеру, которая выскользнула из ее руки, грохнулась об пол. Агнес резко наклонилась, шапочка упала. Схватив камеру, увидела трещину на дисплее.

— Ой! — крикнула она, закрыв руками безобразную выстриженную проплешину и повязку.

— Ты что?

— Не смотри на меня! Я безобразная…

— Нет, — сказал он. — Ты прекрасная. Вдобавок я уже это видел. Я же за тобой ухаживал, помнишь?

Агнес опустила голову, всхлипывая, огорченная собственным видом, тем, что он все уже видел, разбитой фотокамерой. Даже если Брендана разочаровал тот факт, что снимка он уже никогда не увидит, он ничем этого не выдал. Наоборот, сиял и светился, с лучистым взглядом и широкой нежной улыбкой.

— Волосы отрастут.

— Да не только в этом дело, — плакала она. — Снимок пропал. Я думала, что единственный раз сняла ангела, а теперь его нет.

— Я сначала принял его за чудовище, — пробормотал он.

— Не может быть, — всхлипнула она. — Он был слишком красивый…

— По-моему, иногда ангелы и чудовища одинаковые, — сказал Брендан, обнимая ее, приглаживая свесившиеся ей на глаза волосы. — И вообще, не бойся. Ничего не пропало.

— Откуда ты знаешь? — спросила она, посмотрев на него.

— Кого бы ты ни вызвала, ангела или чудовище, они здесь, охраняют тебя, — прошептал он, ласково ее целуя. — Потому что действительно важное не пропадает…

У Агнес подогнулись колени, она села. Он коснулся ее губ своими, мягкими, теплыми. Она растворилась в его объятиях, прильнув к груди, кожей чувствуя кожу. Увидела звезды четче, чем снимок ангела. Сесла мяукнула с верхней койки, Агнес едва расслышала. А Брендан услышал и после следующего поцелуя слегка отстранился, взглянув наверх.

— Эй, привет, — сказал он. Сесла взглянула сверху зелеными глазами. — Ты наша попечительница?

— Ты ей нравишься, — заметила Агнес.

— Она мне тоже нравится. — Он медленно протянул руку к кошке, погладил по голове. Сесла зашевелила усами, замурлыкала.