– Для первого раза достаточно, – шокированный рассказом Стражникова пробормотал Привольнов. – Мне еще эти сведения переварить нужно, да по полочкам разложить. – Он с озадаченным видом почесал затылок. – Да-а, крупно ж я влетел!

– Это точно! – авторитетным тоном изрек майор. – Ну что, собираться будем? А то работа стоит. Ко мне люди должны прийти.

Привольнов все еще находился под впечатлением услышанного.

– Пожалуй, – произнес он рассеянно и, продолжая размышлять о своем, добавил: – Непросто мне будет вывести на чистую воду главаря банды. Матерый волк он, судя по твоему рассказу.

– Но и ты не лыком шит, – подбодрил бывшего сослуживца Стражников. – Ты ж из спецназа. – Не вставая с места, майор приоткрыл дверь и громко позвал: – Девушка!

Официантка появилась несколько мгновений спустя.

– Да, я вас слушаю, Олег Владимирович.

– Счет, пожалуйста!

Девица выдрала из блокнота листок и положила его на стол. Взглянув на счет, Привольнов достал деньги и стал было отсчитывать, однако Стражников остановил его:

– Оставь, Жора, я заплачу. Тебе деньги еще пригодятся.

– А у тебя их куры не клюют, – пошутил Привольнов. – Давай хотя бы напополам.

– У нас в спецназе, – рассмеялся майор, – единоличная форма оплаты за съеденный вместе обед называлась крохоборством. Заплатишь, Жора, в следующий раз, когда проблемы решишь.

– Что ж, я не против, – весьма довольный заявлением бывшего сослуживца объявил Привольнов и убрал в карман деньги.

Стражников, наоборот, достал пачку купюр. Отсчитал несколько штук, положил их поверх счета на стол и обратился к официантке:

– Ответь-ка моему приятелю, красавица, откуда ты меня знаешь? А то он очень интересуется. Да и мне любопытно.

– А вы разве меня забыли, Олег Владимирович? – подивилась официантка. – Я ж Самойлова Лена.

– Что-то не припомню, – честно признался майор. – Кто такая?

– Ну как же, я ж в «Светлячке» паслась, как принято у вас говорить, торговала своим телом, – хихикнула девица. – Неужели не помните?

– А-а… Ленка! – чему-то обрадовался майор. – Ленка-промокашка! Вот теперь узнал. Но ты здорово изменилась.

Девица снова хихикнула и очертила указательным пальцем вокруг лица овал:

– Так я ж без боевой раскраски и путанского прикида. Обычный макияж и скромный наряд официантки.

– На работу, значит, устроилась? – Стражников поднялся, следом за ним встал и Жорик. – Это хорошо. А то вроде умная, красивая девка и таким срамным делом занялась. И как, нравится работа в кафе?

Ленка-промокашка поморщила хорошенький носик:

– Да как вам сказать, Олег Владимирович, не особенно. Послушалась я вашего совета, пошла на работу, в кафе вот устроилась. И что же, отработала несколько дней, пахала, как папа Карло, бегала, целый день суетилась, ну и рассчитался со мной хозяин – за бой стаканов, которые не бились, высчитал, ежедневную подать взял, еще там за что-то, короче, получила я за месяц ровно столько, сколько когда-то за день в «Светлячке» зарабатывала. Так как, товарищ майор, такая жизнь нравиться может? Раньше меня по кабакам водили, а теперь сама прислуживаю… А вообще-то спасибо вам за то, что в прошлый раз меня выручили.

– Ах, ты об этом, – махнул рукой Стражников. – Да ладно, чего уж там, это моя работа. – Выходя за дверь, бросил: – А работу официантки не оставляй! Проверю! – На улице, остановившись возле «Жигулей», майор пояснил: – Попала эта промокашка под влияние одного отморозка. Наркотики употреблять стала, ну и в преступление ее втянул – драка с поножовщиной. В общем, пожалел я девку, еле-еле отмазал, а мужика того посадили. Поняла вроде Ленка кое-что в этой жизни, раз на работу устроилась… Ну давай, Жорик, – Олег пожал Привольнову руку. – Звони, если что. Только имени своего не называй. У меня с шефом параллельный телефон. И еще: не проговорись где-нибудь о наших с тобой взаимоотношениях.

Жорик взялся рукой за горло, показывая, что лучше удавится, чем проболтается.

– Ты меня знаешь. А тебе я обещаю: если не сумею найти настоящего главаря банды, скрываться от правосудия не буду. Сам приду в милицию и сдамся.

На том бывшие сослуживцы и расстались.

Худинский Вовка по прозвищу Худя вполне оправдывал свою фамилию, ну и прозвище тоже. Он был тощим, как большинство законченных алкоголиков, с ввалившимися глазами и щеками, с провалом в том месте тела, где находится разрушенная алкоголем печень пьяниц, отчего фигура его стала похожа на крючок. Любая одежда болталась на Худе, как на вешалке, а ходил он, еле передвигая ноги, будто только что вылезшая из саркофага мумия. Ссутулившись по своему обыкновению, Вовка стоял за буфетным столиком у пивного ларька, одной из точек, где собиралось местное братство пьяниц, и дул пиво, пропивая остатки заработанных накануне вечером поденной работой денег. Подработать удавалось редко, ибо труженик из Худинского был никудышный. Загубленное алкоголем здоровье не позволяло Вовке поднимать что-либо тяжелее кружки или стакана. Так, перехватит мелочишко за плевую работенку, и хватит.

Много спиртного Худе не нужно. Со второй кружки он осовел и стоял сейчас, уткнувшись в кружку, точно дремлющая лошадь в торбу. Он не сразу узнал подошедшего к нему Жорика.

– Худя, привет! – сказал Привольнов, вставая таким образом, чтобы держать в поле зрения находившихся поблизости людей. Однажды в подобной же ситуации его уже повязали. Хватит проколов.

Худинский поднял к Привольнову глаза. Его затуманенный взор стал проясняться.

– Это ты, Жорик? – нашел он в себе силы удивиться. – Ты откуда?

– Да так, шел мимо, смотрю, ты стоишь, дай, думаю, подойду.

Худинский перенес центр тяжести с одной ноги на другую, нога у него неожиданно подломилась, однако он тут же выпрямился:

– А мне сказали, тебя в ментовке закрыли.

Привольнов с беспокойством глянул по сторонам и, стараясь не заострять на данном вопросе внимания, сказал:

– Закрыли, да отпустили.

– Это хорошо, – боднул головой Худя. – Ходят они здесь, все про тебя выспрашивают да вынюхивают. – Вовка подвинул к Привольнову кружку. – На, выпей, подлечись!

Соблазн был велик. Жорик облизал пересохшие губы. Выпить хотелось до одури, однако он пересилил себя и твердо сказал:

– Я не буду.

Слыханное ли дело, Жорка, Привольнов Жорка, от выпивки отказывается. Вечно отвисшая нижняя губа Худи отвисла еще больше. Подметая ею стол, он проговорил:

– Ты что, братуха, рехнулся или тебе западло со мной пивчик из одной тары хлебать?

Жорик против воли улыбнулся:

– Мы, Худя, столько пойла с тобой из одного корыта выпили, что теперь просто смешно о брезгливости говорить. Нет, Вовка, я завязал с пьянством.

Худинский отклонился назад, чтобы лучше разглядеть Привольнова.

– Странный ты какой-то, – пробормотал он, вновь наваливаясь на стол. – Прикинутый весь… Будто и не нашенский парень… Мне даже стоять с тобой рядом стыдно, – и Вовка по-идиотски захихикал.

– Да ваш я, ваш, – отмахнулся Жорик, сожалея, что вступил в долгие дебаты с бывшим собутыльником. – Ладно, Худя, давай о деле поговорим.

Худинский медленно, с шумом, будто наслаждаясь ароматом какого-то изысканного цветка, втянул носом воздух и с балдеющим видом проговорил:

– Ну давай!

– Ты, как Каа из мультика о Маугли, шипишь, – рассмеялся Привольнов. – Будто гипнотизируешь. – Он придвинулся к приятелю. – Помнишь, не так давно в «гадючнике» сидели небольшой компанией: я, ты, Васька Широчкин и еще несколько человек?

Худинский прикрыл один глаз и посмотрел с таким видом, будто в другом глазу у него был монокль.

– Ты чего, совсем, что ли? – Он покрутил пальцем у виска. – Мы же чуть ли не каждый день то здесь, то в «гадючнике», то в «Лотосе» ошиваемся. Откуда я могу помнить, где, когда и с кем сидел.