– Ты хоть знаешь-то, что твоя бывшая теща Мария Андреевна умерла? – неожиданно для себя спросила Тамара.

Привольнов взглянул на хозяйку удивленно и недоверчиво:

– Нет, впервые слышу. Когда это случилось?

– Полгода назад. Паралич разбил Марию Андреевну. Неделю пролежала без движения, потом умерла… Что-то прохладно стало, – Тамара зябко передернула плечами, встала, прикрыла окно и снова села.

Привольнов с минуту сидел, задумавшись, переваривая услышанную новость, затем спросил:

– А ты откуда знаешь про тещу?

– Наташа сообщила, – невинно ответила Ситникова.

Жорик ухмыльнулся:

– Ты же вроде говорила, будто не знаешь, где мои.

– А я и не знаю, – избегая смотреть в глаза собеседнику, промолвила хозяйка квартиры. – Она письмо мне прислала «до востребования» и не указала обратный адрес.

Привольнов сделал вид, будто поверил Тамаре.

– Понятно. Как они там живут? Как сын?

– Да нормально. Сашка учится в первом классе. Наташа работает в поликлинике.

Жорик с фальшивым равнодушием спросил:

– Нет там у нее никого? Ну, я имею в виду, замуж не вышла? Она женщина красивая. Наверняка около нее мужики вертятся.

– А уж вот этого я не знаю, – повела плечами Тамара. – Такие подробности она мне не сообщала. Так, в общих чертах рассказала о своем житье-бытье. Про маму вот написала. – Ситникова вздохнула.

Жорик снова задумался. Некоторое время он молчал, вертя в здоровой руке чашку, и вдруг хмыкнул.

– Чего это ты? – удивилась Тамара.

Привольнов отодвинул от себя чашку.

– Да так, – сказал он с грустным выражением лица. – Вспомнил кое-что. Однажды теща, жена и сын уехали на курорт. Путевку семейную купили в Крым. Я не смог поехать, на работе не отпустили. Остался один в квартире. Выпивал я уже тогда прилично. Выпить хочется, а в кармане, как всегда, пусто. Сижу дома, вдруг слышу, бабахнуло где-то что-то. Подумал, крышка с консервной банки слетела. Теща все консервировать любила. Посмотрел, нет, все банки вроде целые стоят. Облазил всю квартиру и нашел. За диваном бутыль вина двадцатилитровая стоит. Мария Андреевна, оказывается, втихаря от меня поставила, а пробка с бутыли и вылетела. Ну вот неделю и пьянствовал. А жене с тещей потом сказал, будто вино прокисло и его вылить пришлось. Э-эх… – отвечая своим мыслям, с сожалением произнес Жорик. – Хорошая была женщина Мария Андреевна. Царство ей небесное.

– Да, – качнула головой Ситникова. – Жалко старушку… Но что делать-то думаешь, Жорик? – спросила она, имея в виду переплет, в который угодил Привольнов. – Как выбираться будешь?

Жорик покривился, удобнее устраивая на коленях больную руку, и заявил:

– Буду правду искать.

– А найдешь ли? – с нотками сомнения в голосе обронила Ситникова.

– Попробую. Может, что и выйдет.

– Загуляешь ведь, Жорик, и конец твоей правде.

Изменилось что-то в лице Привольнова. Оно напряглось, а в глазах появился стальной блеск.

– Не загуляю! – сказал он твердо. – Я больше пить не буду!

– Дай-то бог, – вздохнула Тамара и легонько хлопнула ладонью по столу, будто судья молотком на суде присяжных, перед тем как вынести свой вердикт. – В общем, так, Жорик. Пока заживет рана и решатся твои дела, можешь пожить в моей квартире. Дальше – увидим. Деньги тебе сейчас нужны, а их, наверное, у тебя нет?

– Нет, – вынужден был признать Привольнов. – Но у меня есть телевизор. Продам его.

Тамара приподняла брови:

– Много ли тебе за него дадут? Это во-первых. А во-вторых, как же ты его продашь, если в квартиру свою попасть не сможешь. Там тебя наверняка милиция поджидает. Мне к тебе за теликом идти тоже смысла нет. Милиция живо тебя вычислит. Короче, сделаем так. Я дам тебе денег. Есть у меня кое-что из сбережений. Выкрутишься, заработаешь – отдашь. Ну а если пропьешь, пусть они будут на твоей совести. А теперь давай спать укладываться. Устала я что-то сегодня после дежурства.

Этим вечером оклемавшийся Привольнов перебрался на диван в лоджию, а хозяйка легла спать в своей комнате.

Несколько дней Жорик не выходил из дому, дожидался, когда заживет рана на плече. Забота специалиста, хорошее питание, спокойная, уютная обстановка сделали свое дело. Привольнов быстро шел на поправку. И вот наконец в один из вечеров он объявил Тамаре, что чувствует себя превосходно и с завтрашнего дня берется за решение своих проблем.

На следующее утро Жорик проснулся в квартире один. Тамара уже ушла на работу. В зале на кресле он обнаружил костюм, рубашку и туфли. Поверх одежды лежала пачка денег.

Вещи принадлежали мужу Тамары – Аркадию. Почти новые. Всего-то пару раз надевал. Гражданку Аркадий вообще редко носил. Все в военной форме ходил. После гибели Аркадия женщина раздала вещи мужа, а вот костюм, рубашку и туфли приберегла. Будто еще на что-то надеялась. А может, просто решила оставить в доме хоть что-то, что хранит тепло мужа. Во всяком случае она сложила перечисленные вещи в большой целлофановый пакет и спрятала в шифоньер. И вот они пригодились. Дай бог, чтобы для благого дела. Сегодня утром Тамара достала их, отгладила одежду, протерла обувь.

Рубашка, брюки и пиджак пришлись Привольнову впору. А вот туфли оказались великоваты. Ничего, сойдут. Жорик оделся, глянул на себя в зеркало и остался доволен. Еще бы! Он уже несколько лет нормальных вещей не носил, все в обноски да опорки рядился. Привольнов повертелся перед зеркалом. Еще бы солнцезащитные очки раздобыть, и в таком «прикиде» его ни один мент не узнает. Хотя было тепло, пиджак Привольнов решил надеть – для солидности. Сунув деньги в карман, вышел в подъезд.

Несколько дней назад, когда Привольнов говорил Ситниковой, что больше пить не будет, он не врал. Жорик твердо решил начать новую жизнь – жизнь, в которой не будет места водке. Что ж, посмотрим, что из этого начинания получится.

Майор милиции Олег Владимирович Стражников работал в РОВД Орджоникидзевского района начальником отдела по работе с молодежью. В его ведении находились проститутки, наркоманы, употребляющие слабые наркотики, и прочая молодежь в возрасте до двадцати семи лет.

Стражникову было около сорока. Когда-то он служил в войсках специального назначения, а после окончания двух сроков контрактов вернулся в родные места. Мог бы, конечно, еще послужить, здоровья и сил хватало, но семейные обстоятельства заставили уволиться. Отец заболел, да и жениться пора уже было, семьей и детишками обзаводиться. На гражданке бывшего спецназовца с удовольствием взяли в милицию, работая в которой он заочно окончил юрфак. Грамотный, толковый офицер числился в РОВД на хорошем счету.

Был понедельник, в РОВД проводился развод, и Стражников пришел на работу пораньше, к восьми часам утра. После развода перекинулся несколькими словами с приятелями и отправился к себе в кабинет, который делил со своим помощником старшим лейтенантом Воробьевым. Помощник уже сидел за столом, листал дело.

– Как выходные, Валера, провел? – называя молодого офицера по имени, поинтересовался Стражников.

Воробьев без всякого энтузиазма ответил:

– Да какой там отдых, товарищ майор. Стройка у меня дома. Баню сооружаем. Все выходные пахал, как лошадь.

Майор повесил на крючок фуражку и, глядя на себя в зеркало, взъерошил пятерней волосы.

– Банька – это класс! – заявил он, придавая лицу мечтательный вид. – Завидую я тем людям, что в своих домах живут. И огород можно развести, и сад, и баню, и гараж выстроить. Люблю попариться. Пригласишь, когда баню отгрохаешь?

– Конечно, Олег Владимирович! – с готовностью произнес парень. – Я вам обещаю, вы будете первым посетителем моей бани.

– Ловлю на слове, – хохотнул Стражников, направляясь к своему рабочему месту. – А вот я вчера с женой и дочками в парк ездил. Давно обещал семье провести с ними выходной день. Катались на каруселях, качелях, ели мороженое. В общем, все довольны остались. Обещал и в следующее воскресенье куда-нибудь сходить, да не знаю, получится ли.