Разглядев меня в темноте подъезда, Рыков, как я и предполагал, ахнул.
– Чего это с тобой случилось, Игорь?! – воскликнул он изумленно, разглядывая мою разбитую физиономию, голый торс и свернутую под мышкой рубашку.
– Да так, поцапался с ребятами рядом с твоим домом. – Я вытащил Рыкова на лестничную площадку, прикрыл дверь и негромко спросил: – Гостей у тебя много?
– Думаешь, все только и ждали твоего прибытия? – проворчал мой приятель. – Разошлись уже. Да и гостей-то было шесть человек. Две девушки только и остались. А в общем, молодец, что пришел, – зашептал он заговорщически. – А то я не знаю, что мне с двумя делать. Возьмешь одну мадам на себя.
Я невольно хмыкнул:
– Видок у меня как раз подходящий, чтобы шуры-муры разводить. Ладно, девушек пугать не будем. Ты отвлеки их, а я в ванную проскользну, приведу себя в порядок. Да рубашку мне какую-нибудь дай! – шепнул я приятелю, когда он приотворил дверь. – А то твои дамы бог знает что подумают.
– Ладно, ладно, я все понял, – усмехнулся Серега и шагнул в квартиру.
Парень он догадливый, выключил в прихожей свет. Когда Рыков направился в сторону зала, я прошмыгнул за его спиной в ванную и запер дверь на шпингалет. Ванную Серега содержал в порядке: не очень грязно, с точки зрения мужчины, и не очень чисто, с точки зрения женщины. Разумеется, не каждого мужчины и не каждой женщины. Я подошел к раковине и взглянул в висящее над ней овальное зеркало. Боже мой! И это солидный мужчина, тренер детской юношеской спортивной школы, чемпион города по борьбе! Мой нос, античный нос, предмет моей гордости, распух, причем на одну сторону, словно в нем выскочил чирей. Под одним глазом красовался синяк, под другим – царапина. Губы были вывернуты и смотрелись так, будто я прилип ими к оконному стеклу. Прическа не пострадала – как была короткой, солдатской, такой же и осталась. Шутки шутками, но как же я завтра на работу пойду?
Я прополоскал рубашку под краном в семи водах, добившись восьмой, не окрашенной в красный цвет воды. Затем замочил рубашку в тазике, дабы окончательно уничтожить остатки крови бугая. Стирка для меня не проблема. Дома с грязным бельем я управляюсь сам. Отстираю так, что ни одна экспертиза ни к чему не придерется. Ну-с, с рубашкой проблема решена, а вот как быть с физиономией? Нужна неделя, чтобы зажили следы, оставленные кулаками бугая. Я умылся, снял с крючка полотенце. В этот момент раздался стук в дверь. Я впустил Серегу в ванную. В руках мой приятель держал чистую рубашку.
– И как же это тебя угораздило-то? – проявляя сочувствие, полюбопытствовал он, имея в виду происхождение все тех же злополучных синяков и ссадин на моем теле. – Как все произошло?
Тщательно промокая лицо полотенцем, я сквозь него ответил, сочиняя на ходу историю:
– Ну, как это бывает… Попросили пацаны закурить. Человек пять их было. Я сказал, мол, может, вам еще и выпить дать? Они и прицепились. Слово за слово, ну и давай махать кулаками. Как видишь, мне перепало. – Я отнял от лица полотенце. – Я им, конечно, тоже как следует врезал.
– Скоро от этих пацанов проходу не будет, распустились, мерзавцы, – попенял на распоясавшуюся молодежь Рыков. – Может быть, в милицию следует заявить?
«Мне сейчас только заявление в милицию на бугая подавать», – подумал я с горькой иронией.
– Не надо! – Я повесил на крючок полотенце, взял у Сереги рубашку и стал надевать. – Они мне врезали, я им, так что мы квиты. – Я застегнул рубашку на пуговицы и критически оглядел себя в зеркале. Одежка была не по росту. Закатал рукава, чтобы скрыть их кургузый вид, и с наигранной веселостью хлопнул приятеля по плечу: – Ну давай, Казанова, показывай своих дам!
Мы покинули ванную, прошли в прихожей по паласу и ступили в небольших размеров зал.
Квартира принадлежала Сереге. Она осталась за ним после развода с первой женой. Ира быстро подцепила себе через брачное агентство зажиточного жениха из Англии и укатила к нему. Видать, так она любила Серегу, что бросила все: квартиру, дачу, гараж, старенький «Москвич» и без оглядки бежала за границу, прихватив лишь единственное сокровище – сына. С тех пор жены в эту квартиру приходили и уходили, а здесь ничего не менялось. Впрочем, кое-что изменилось: к рухляди, именуемой мебелью, добавилась бытовая техника. Работая на хорошо оплачиваемом месте, Серега за последнее время приобрел телевизор, видеомагнитофон, телефон с автоответчиком и музыкальный центр. Как известно, Рыков питал слабость к электронике и на покупку новинок, основанных на ней, не скупился. Вся обстановка в целом вызывала смешанное чувство восторга и уныния и напоминала выставку ультрасовременной бытовой техники в антикварной лавке.
На диване сидели две девушки, если можно применить это определение к особам женского пола, достигшим тридцатилетнего возраста. Одна – пышноволосая брюнетка в черном платье выше колен с хорошей фигурой, длинными ногами и лицом, похожим на резиновую маску, которую слегка растянули, отчего нос, скулы, подбородок и лоб удлинились, глаза округлились, уголки рта опустились, а брови приподнялись. Другая тоже брюнетка, но с мелированными волосами, еще более пышными, чем у первой. Ее лицо не отличалось особой красотой, и она украсила его накладными ресницами, яркой губной помадой и не менее яркими тенями. На горбатый нос и щеки с пористой кожей, видать, краски не хватило, и они выглядели бледными пятнами на общем фоне лица. Фигура ее мне тоже не понравилась – дебелая и какая-то бугристая. (Бюст и ягодицы за бугры не считаются.) Небольшие выпуклости и впадины, которые не могло скрыть даже темное свободное платье, были у молодой женщины повсюду: на бедрах, коленях, икрах, ключицах и тех местах, куда обычно делают уколы лежащему на животе человеку. Это я заметил позже, когда она встала.
Мое появление в зале в обличье монстра, как и следовало ожидать, произвело на девиц неизгладимое впечатление. Они были ошарашены и озадаченно взглянули на Серегу.
– Это не бомж, – сказал он со смехом, подталкивая меня к дивану. – Это мой приятель Игорь Гладышев. Он борец, и сегодня на тренировке ему нанесли небольшие увечья. Но не пройдет и недели, как он снова превратится в прекрасного юношу. Такие метаморфозы случаются с ним довольно часто.
Кивком я поблагодарил приятеля за находчивость и поклонился дамам. Они стали понемногу привыкать к моему виду и уже смотрели на меня, не могу сказать с симпатией, но уж с меньшим омерзением, это точно. Глаз, во всяком случае, не отводили.
– Это Нина, – представил Серега девицу с «растянутым» лицом. – А это ее сестра Лена, – плавный жест оперного певца на сцене в сторону «бугристой».
Признаться, я уже и так догадался, что девицы – сестры. Было в их лицах неуловимое сходство.
Рыков между тем разыгрывал из себя гостеприимного хозяина.
– Прошу к столу! – изрек он тоном мажордома, приглашающего господ к вечерней трапезе. – Отведать, так сказать, то, что осталось.
– Я сыта, – возвестила Нина, и «резиновая маска» на ее лице шевельнулась. – Но сяду с вами, чтобы поддержать компанию.
– А я, пожалуй, выпью еще шампанского и съем кусочек торта, – вторила ей тихим грудным голосом Лена, следом за сестрой вставая с дивана.
Конечно, как и следовало ожидать, «бугристая» досталась мне. Серега это недвусмысленно дал понять, обособившись с «хорошей фигурой» на другом конце стола, уставленного тарелками с остававшимися в них на донышках закусками, которые Рыков, надо полагать, приобрел в каком-нибудь кафе, ибо таких блюд ему ни за что в жизни самому не приготовить.
Я наполнил рюмку водкой и предложил тост в честь виновника торжества:
– Желаю тебе, Серега, счастья, здоровья, удачи, денег, ну новый хомут на шею ты уж и без моих пожеланий сам себе наденешь. В общем, за твое тридцатипятилетие, приятель!
– Мне, между прочим, тридцать шесть, – кокетливо сверкнув лысиной, признался Рыков. – Ты разве забыл, что я в классе был старше вас всех? Я в школу в восемь лет пошел.
