1964 г. Главная сила Те, кто любовь придумают порой — Живут непрочно, словно на вокзале. А мы любви совсем не выбирали, Любовь сама нас выбрала с тобой. И все же, если честно говорить, То общих черт у нас не так и много. Ведь все они, как говорят, от бога! И ты попробуй их соединить! Ну как тут склеишь: вспыльчивость и твердость? Застенчивость – с уверенной душой? Покорность чьим-то мнениям и гордость? Любовь к вещам – со скромной простотой? Чтобы с субботой слился понедельник, А летний зной – с январским холодком, Наверно нужен сказочный волшебник Иль птица с огнедышащим пером! Но все твердят: «Волшебники на свете Бывают только в сказках иногда. Ну, а в реальной жизни – никогда! Ведь мы давным-давно уже не дети!» А мы с тобой об эти разговоры, Ей богу, даже и не спотыкаемся. Мы слушаем и тихо улыбаемся, И не вступаем ни в какие споры. Что ж, мы и впрямь давно уже не дети, У всех свои дела, и быт, и труд, И все же есть волшебник на планете, Он с нами рядом два тысячелетья. Любовь! – Вот так волшебника зовут! А если так, то чудо получается: И там, где песней вспыхнула весна, Всё то, что было порознь, сочетается, Различное – легко соединяется, Несовместимость – попросту смешна! Что нам с тобою разница в духовности И споры: «почему и для чего?» Различия во вкусах или возрасте, Всё чепуха, и больше ничего! Да, пусть любой маршрут предназначается, И чувство в каждом разное кипит. Но вот пришел волшебник и сплавляются Два сердца вдруг в единый монолит! И пусть любые трудности встречаются И бьют порой бураны вновь и вновь, Буквально все проблемы разрешаются, Когда в сердцах есть главное: ЛЮБОВЬ! 24 декабря 1999 г. Москва Высокая боль Была одной шестою по размерам И первой, может статься, по уму! А стала чуть не сотой, жалко-серой И не хозяйкой в собственном дому. Так как случилось? Что тебя скрутило? Кто в злобе вырвал перья у орла?! Была ль в тебе не считанная сила? О, господи! Да как еще была! Что нас сгубило в прежние года? Доверчивость высокая, прекрасная И, вместе с тем, трагически-ужасная России «Ахиллесова пята!» Ты верила конгрессам, диссидентам, Дипловкачам различной крутизны, А у себя – бездарным президентам, Трусливым и коварным президентам, Предателям народа и страны! Так что ж отныне: сдаться и молчать? И ждать то унижений, то расправы Стране, стяжавшей столько гордой славы, Которую вовек не сосчитать! И нынче днями, черными, несытными Мы скажем твердо, с бровью сдвинув бровь: «Не станем мы скотами первобытными Да и в рабов не превратимся вновь!» Вы видели картину, где в медведя Вцепилась свора яростных собак?! Страна моя! Ну разве же не так Враги свои и всякий пришлый враг Впились в тебя, мечтая о победе?! Восстань же от мучительного сна И сбрось их к черту, разминая плечи! И снова к правде, к радости навстречу Прошу, молю: шагни, моя страна! 7 июля 1999 г.
Красновидово Цветочный роман Как-то раз на веселом апрельском рассвете, Пряча в сердце стесненье и светлый пыл, Он принес ей подснежников нежный букетик И за это признательность заслужил. А потом под стозвонное птичье пенье, Вскинув в мае как стяг, голубой рассвет, Он принес ей громадный букет сирени, И она улыбнулась ему в ответ. А в июне, сквозь грохот веселых гроз, То смущенно, то радостно-окрыленно Он вручил ей букет из пунцовых роз, И она улыбнулась почти влюбленно. А в июльскую пору цветов и злаков, Когда душу пьянил соловьиный бред, Он принес ей букет из гвоздик и маков, И она покраснела как маков цвет... Август – жатва эмоций для всех влюбленных, Все, что есть – получай! Не робей, не жди! И, увидев горячий костер пионов, Она, всхлипнув, прижала букет к груди! В сентябре уже сыплются листья с кленов, Только чувства всё радостней, как на грех! И, под праздник симфонии астр влюбленных, Она тихо сказала: «Ты лучше всех!» Вот и осень. И негде уже согреться... Голый сад отвечает холодным эхом... И тогда он вручил ей навеки сердце! И она засмеялась счастливым смехом... И сказала взволнованно и сердечно: «Знай, я буду тебя до конца любить! И у нас будет счастье с тобою вечно! Но цветы всё равно продолжай дарить...» 6 декабря 1999 г. Москва Трусиха Шар луны под звездным абажуром Озарял уснувший городок. Шли, смеясь, по набережной хмурой Парень со спортивною фигурой И девчонка – хрупкий стебелек. Видно, распалясь от разговора, Парень между прочим рассказал, Как однажды в бурю ради спора Он морской залив переплывал. Как боролся с дьявольским теченьем, Как швыряла молнии гроза. И она смотрела с восхищеньем В смелые горячие глаза... А потом, вздохнув, сказала тихо: – Я бы там от страха умерла. Знаешь, я ужасная трусиха, Ни за что б в грозу не поплыла! Парень улыбнулся снисходительно, Притянул девчонку не спеша И сказал: – Ты просто восхитительна, Ах ты, воробьиная душа! Подбородок пальцем ей приподнял И поцеловал. Качался мост, Ветер пел... И для нее сегодня Мир был сплошь из музыки и звезд! Так в ночи по набережной хмурой Шли вдвоем сквозь спящий городок Парень со спортивною фигурой И девчонка – хрупкий стебелек. А когда, пройдя полоску света, В тень акаций дремлющих вошли, Два плечистых темных силуэта Выросли вдруг как из-под земли. Первый хрипло буркнул: – стоп, цыпленки! Путь закрыт, и никаких гвоздей! Кольца, серьги, часики, деньжонки — Все, что есть, на бочку, и живей! А второй, пуская дым в усы, Наблюдал, как, от волненья бурый, Парень со спортивною фигурой Стал, спеша, отстегивать часы. И, довольный, видимо, успехом, Рыжеусый хмыкнул: – Эй, коза! Что надулась?! – И берет со смехом Натянул девчонке на глаза. Дальше было все, как взрыв гранаты: Девушка беретик сорвала И словами: – Мразь! Фашист проклятый! — Как огнем, детину обожгла. – Наглостью пугаешь? Врешь, подонок! Ты же враг! Ты жизнь людскую пьешь! — Голос рвется, яростен и звонок: – Нож в кармане? Мне плевать на нож! За убийство «стенка» ожидает. Ну а коль от раны упаду, То запомни: выживу, узнаю! Где б ты ни был – все равно найду! И глаза в глаза взглянула твердо. Тот смешался: – Ладно... Тише, гром... — А второй промямлил: – Ну их к черту! — И фигуры скрылись за углом. Лунный диск, на млечную дорогу Выбравшись, шагал наискосок И смотрел задумчиво и строго Сверху вниз на спящий городок. Где без слов по набережной хмурой Шли, чуть слышно гравием шурша, Парень со спортивною фигурой И девчонка – «слабая натура», «Трус» и «воробьиная душа». |
