Татьяна.А ты? Где ты сама? Твои ученики будут жить… быть может, очень хорошо… а ты тогда уже…
Цветаева.Умру? Вот еще! Нет, я намерена жить долго…
Поля (негромко, ласково, как бы вздыхая). Какая милая вы, Маша! Какая славная…
Цветаева (улыбаясь Поле). Запела коноплянка… Ты знаешь, Таня, я не сантиментальна… но когда подумаю о будущем… о людях в будущем, о жизни — мне делается как-то сладко-грустно… Как будто в сердце у меня сияет осенний, бодрый день… Знаешь — бывают такие дни осенью: в ясном небе — спокойное солнце, воздух — глубокий, прозрачный, вдали всё так отчетливо… свежо, но не холодно, тепло, а не жарко…
Татьяна.Всё это… сказки… Я, впрочем, допускаю… быть может, вы — ты, Нил, Шишкин — и все похожие на вас… быть может, вы действительно способны жить мечтами… Я — не могу.
Цветаева.Нет, подожди… Ведь не одни мечты…
Татьяна.Мне ничто, никогда не казалось достоверным… кроме того разве, что вот это — я, это — стена… Когда я говорю — да или — нет…. я это говорю не по убеждению… а как-то так… я просто отвечаю, и — только. Право! Иногда скажешь — нет! и тотчас же подумаешь про себя — разве? а может быть, — да?
Цветаева.Тебе нравится это… Присмотрись-ка к себе, — не находишь ли ты что-то приятное для себя в таком… раздвоении души? А может быть — ты боишься верить… ведь вера — обязывает…
Татьяна.Не знаю… не знаю. Заставь меня поверить. Ведь вот — других вы заставляете верить вам… (Тихо смеется.)А мне жалко людей, которые верят вам… ведь вы их обманываете! Ведь жизнь всегда была такая, как теперь… мутная, тесная… и всегда будет такая!
Цветаева (улыбаясь). Разве? А может быть — нет?
Поля (как бы про себя). Нет!
Татьяна.Ты что сказала?
Поля.Я говорю — не будет!
Цветаева.Молодец, тихая птичка коноплянка!
Татьяна.Вот одна из несчастных… верующих. А спроси ты ее — почему нет? Почему изменится жизнь? Спроси…
Поля (тихо подходя поближе). Ведь, видите, какое дело, — не все еще люди живут! Очень мало людей жизнью пользуются… множеству их жить-то и некогда совсем… они только работают, куска хлеба ради… а вот, когда и они…
Шишкин (входит быстро). Добрый вечер! (Поле.)Здравствуйте, русоволосая дочь короля Дункана.
Поля.Что? Какого короля?
Шишкин.Ага-а! Поймал! Вижу теперь, что Гейне-то вы не читали, хотя книжка у вас находится более двух недель. Здравствуйте, Татьяна Васильевна!
Татьяна (протягивая руку). Ей теперь не до книг… Она выходит замуж…
Шишкин.Но-о? За кого это? а?
Цветаева.За Нила…
Шишкин.А-а! В этом случае — еще могу поздравить… Но, вообще говоря, это не умная штука — жениться, выходить замуж и прочее в этом духе… Брак при современных условиях…
Татьяна.Ой, нет, не надо! Избавьте! Вы уже не однажды высказывались по этому поводу…
Шишкин.Когда так, — молчу! Кстати — мне и некогда. (Цветаевой.)Вы идете со мной? Прекрасно! Петра — нет?
Поля.Он наверху…
Шишкин.Мм… Нет, не пойду к нему! Я попрошу вас, Татьяна Васильевна… или вас, Поля… скажите ему, что я… опять того, знаете… т. е. что урок у Прохорова — свободен…
Цветаева.Опять? Ну, не везет вам!
Татьяна.Вы поругались?
Шишкин.Собственно говоря… не очень! Я — сдержанно…
Цветаева.Но — из-за чего? Ведь вы же сами хвалили Прохорова?..
Шишкин.Увы! Хвалил… черт побери! И, в сущности, он… порядочнее многих… неглуп… немножко вот — хвастун… болтлив и вообще (неожиданно и горячо) — порядочная скотина!
Татьяна.Едва ли теперь Петр станет доставать вам уроки…
Шишкин.Н-да, пожалуй, рассердится он…
Цветаева.Да что у вас вышло с Прохоровым?
Шишкин.Представьте себе, он — антисемит!
Татьяна.А вам какое дело до этого?
Шишкин.Ну, знаете… неприлично это! Недостойно интеллигентного человека! И вообще он — буржуй! Хотя бы такая история. Его горничная ходила в воскресную школу. Чудесно! Он же сам прескучно доказывал мне пользу воскресных школ… о чем я его совсем не умолял! Он даже хвастался, что я-де один из инициаторов устройства школы. И вот недавно, в воскресенье, приходит он домой и — ужас! Дверь отворяет не горничная, а нянька! Где Саша? В школе. Ага! И — запретил горничной посещать школу! Это как назвать, по-вашему?
(Татьяна пожимает плечами молча.)
Цветаева.А такой он говорун…
Шишкин.Вообще говоря, Петр, точно на смех, достает мне уроки всё у каких-то шарлатанов.
Татьяна (сухо). Помнится, вы очень хвалили казначея…
Шишкин.Да… конечно… старикашка милый! Но — нумизмат! Сует мне под нос разные медяшки и говорит о цезарях, диадохах и разных там фараонах с колесницами. Одолел, — сил моих нет! Ну, я ему и говорю: «Послушайте, Викентий Васильевич! А по-моему, всё это — ерунда! Любой булыжник древнее ваших медяков!» Он — обиделся. «Что же, говорит, я пятнадцать лет жизни на ерунду убил?» Я же ответил утвердительно. При расчете он полтину мне не додал… очевидно, оставил для пополнения коллекции. Но это — пустяки… а вот с Прохоровым я… н-да… (Уныло.)Скверный у меня характер! (Торопливо.)Слушайте, Марья Никитишна, идемте, пора!
Цветаева.Я готова. До свидания, Таня! Завтра воскресенье… я приду к тебе с утра…
Татьяна.Спасибо. Мне… право, кажется, что я какое-то ползучее растение у вас под ногами… ни красы во мне, ни радости… а идти людям я мешаю, цепляясь за них…
Шишкин.Какие вредные мысли, фу-у!
Цветаева.Обидно слышать это, Таня…
Татьяна.Нет, погоди… ты знаешь? Я понимаю… поняла жестокую логику жизни: кто не может ни во что верить — тот не может жить… тот должен погибнуть… да!
Цветаева (улыбаясь). Разве? А может быть, нет?
Татьяна.Ты передразниваешь меня… ну, стоит ли? Смеяться надо мною… стоит ли?
Цветаева.Нет, Таня, нет, милая! Всё это говорит твоя болезнь, усталость, а не ты… Ну, до свидания! И не считай нас жесткими и злыми…
Татьяна.Идите… до свидания!
Шишкин (Поле). Ну-с, когда же вы будете читать Гейне? Ах да, вы замуж… гм! Против этого можно бы кое-что сказать… но — до свидания! (Уходит вслед за Цветаевой. Пауза.)
Поля.Наверно, скоро всенощная кончится… Сказать, чтоб подавали самовар?
Татьяна.Едва ли старики будут пить чай… Как хочешь, впрочем. (Пауза.)Раньше тишина тяготила меня, а теперь мне приятно, что у нас тихо.
Поля.Вам не пора ли принять лекарство?
Татьяна.Нет еще… Последние дни у нас было так суетно, крикливо. Какой шумный этот Шишкин…
Поля (подходя к ней). Хороший он…
Татьяна.Добрый… но глупый…
Поля.Славный он, смелый. Где что увидит несправедливое — сейчас вступается. Вот — горничную заметил. А кто замечает, как живут горничные и другие люди, служащие богатым? И если заметит кто — разве вступится?
Татьяна (не глядя на Полю). Скажи мне, Поля… Ты не боишься… за Нила замуж идти?
Поля (спокойно, с удивлением). Чего же мне бояться? Нет, ничего, я не боюсь…
Татьяна.Чего?.. А я… боялась бы. Я говорю с тобой об этом потому, что… люблю… тебя! Ты не такая, как он. Ты — простая… он — много читал, он уж образованный. Ему, может быть, скучно с тобой… Ты думала об этом, Поля?
Поля.Нет. Я знаю, он меня любит…
Татьяна (с досадой). Как можно это знать…
(Тетерев вносит самовар.)
Поля.Вот спасибо вам! Пойду за молоком. (Уходит.)
Тетерев (он с похмелья, опухший). Иду мимо кухни, а Степанида взмолилась: «Батюшка! Внеси самовар! Я, говорит, тебе, когда понадобится, огурчика дам, рассольцу…» Соблазнился я, чревоугодник…
