– Не советую распространяться на этот счет, пока вы в Техасе… Так вот, на чем я остановился?

– Не имею ни малейшего понятия, и, по правде сказать, меня это абсолютно не интересует.

– Пожалуй, на правиле номер три, – решил Маккриди, – а оно заключается вот в чем: ни в коем случае не приближайтесь к пьяным компаниям ближе, чем на пушечный выстрел. Во-первых, пьяный человек теряет контроль над своими поступками и делает много такого, чего он никогда бы не сделал, будучи трезвым, а во-вторых, он лишается способности слышать то, чего ему не хотелось бы слышать, и слово «нет» он воспринимает как приглашение.

– Надеюсь, вы покончили со всеми правилами? – сердито спросила она. – Я вам в последний раз говорю…

Внезапно заметив, что человек, сидящий впереди них, повернул к ней голову и пялится на нее во все глаза, она устремила на него свирепый взгляд, заставивший его в конце концов отвернуться, и, понизив голос до шепота, продолжала:

– Послушайте, мистер Маккриди, мне безразлично, что вы по этому поводу думаете, но повторяю еще раз: я не делала ничего такого, что могло бы поощрить этого чурбана. Если вы мне не верите, значит, он не единственный олух в этом поезде.

– Могу на это сказать только одно – пусть вам и недостает здравого смысла, зато вы с лихвой компенсируете этот недостаток твердостью духа и силой характера.

– Если это в вашем представлении комплимент, – отбрила она его, не удостаивая даже взглядом, – то можете оставить его при себе.

– Но поймите, я просто стараюсь уберечь вас от неприятностей, а себя – от опасности быть отправленным на тот свет.

Он протянул к ней руку и взял ее ладонь своими теплыми, удивительно сильными пальцами.

– Не знаю, что вы думаете на этот счет, но я бы предпочел провести наш медовый месяц в более спокойной обстановке, без необходимости постоянно защищать вашу честь.

Все ее тело напряглось, и он, чувствуя это, наклонился к ней поближе и еле слышно прошептал:

– Как же мы все-таки станем называть себя – супруги Хауард или супруги Маккриди?

Она почувствовала, как все ее лицо запылало жаром, но деваться ей было некуда: к ее величайшему прискорбию, он сумел загнать ее в угол. Если она сейчас устроит сцену и, освободившись от общества Маккриди, выберется в проход, то это будет равносильно тому, что из огня она попадет прямо в полымя. Его самодовольство и самоуверенность казались ей настолько возмутительными, что она полностью забыла об испытываемом ранее к нему чувстве благодарности. От его теплого дыхания у нее начали мурашки бегать по спине. Не в силах больше все это выносить, она свободной рукой раскрыла свою сумочку, вынула оттуда булавку для шляпки и с ослепительной, как ей хотелось надеяться, улыбкой вонзила ее ему в бедро.

Внезапно пронзившая Маккриди боль заставила его отпрянуть от Верены; он глянул сначала на булавку с перламутровой головкой, затем ей в лицо и с недоумением спросил:

– За каким дьяволом вы это сделали?

– Вы должны быть удовлетворены, – негромко ответила она. – Ведь это было в соответствии с вашим правилом номер два, не так ли? Иногда советы людей обращаются против них самих.

Она мило ему улыбнулась, и в ее светло-карих глазах заплясали злорадные огоньки. Он некоторое время смотрел на нее укоризненным взглядом, потом ухмыльнулся и иронично проговорил:

– Беру свои слова обратно и предлагаю вам забыть вторую часть этого правила.

– Вы имеете в виду вашу рекомендацию купить оружие? – с невинным видом спросила она.

– Ну да. Думаю, моего армейского «кольта» будет достаточно для нас обоих. – Он потер бедро, из которого никак не уходила жалящая боль, и добавил: – Как видно, вы не способны испытывать благодарность больше чем в течение нескольких минут.

– Смею вас уверить, что если бы вы избавили меня от своих лекций и держали свои руки при себе, то мое расположение к вам продлилось бы значительно дольше. Но как только вы преступили границы приличия, я перестала улавливать разницу между вами и тем ковбоем.

– И все же вы поступили крайне жестоко.

– Может быть, но вы заслужили это.

– Как раз перед тем, как вы укололи меня, я собирался сделать вам одно небольшое предложение.

– Я так и поняла, но выслушивать его у меня не было и нет ни малейшего желания.

– И все-таки… – Тут он, предусмотрительно изъяв у нее булавку, придвинулся к Верене поближе, снова почувствовав, как она вся напряглась, и прошептал ей на ухо, так чтобы никто не слышал: – Если можно, не перебивайте меня, пока я не закончу, ладно? Хоть раз выслушайте меня внимательно. И тогда, если вы не измените своего решения ехать дальше в одиночку, я сойду на следующей же станции.

Перед ее мысленным взором возникли колоритные фигуры Большого Эла Томпсона и его дружка Билли, и перспектива встретиться с кем-нибудь из них наедине не показалась ей столь уж привлекательной. Что ж, ей ничего не оставалось, как выслушать – пусть и без особой охоты – предложение Маккриди.

– Если мы продолжим наш путь вместе, – начал он, – то у вас появятся реальные шансы добраться до Сан-Анджело в целости и сохранности. В качестве моей жены вы…

– Мистер Маккриди! – не удержавшись, перебила его Верена.

– Но послушайте: выдавая себя за мою жену, вы тем самым приобретаете защитника в лице мужа.

– И чего же вы ждете от меня взамен? Я ведь не так наивна, как вам кажется, сэр.

– Тсс, не так громко! Поймите, мне важно выглядеть респектабельно, и вы могли бы мне в этом помочь – больше мне от вас ничего не нужно. А вы, со своей стороны, не можете не признать, что обручальное кольцо выглядит в комплекте с мужем гораздо более убедительно, чем без него.

– Все это так, но…

– Погодите, я не закончил… Женщин, как правило, можно разделить на две категории, и, уж будьте уверены, я знаю между ними разницу. Так вот: мне это будет произнести непросто, а вам – еще труднее в это поверить, но я никогда не преступлю грани в отношениях между ними.

– В таком случае, зачем вам все это нужно? – спросила она с недоумением. – Мы ведь даже не знаем друг друга. Я не понимаю, что вами движет.

– У меня есть свои причины на это, и лично к вам они никакого отношения не имеют. Подумайте над моим предложением. Вы от нашей маленькой сделки будете только в выигрыше – вам лишь нужно поверить мне и согласиться.

Он передвинулся на свое прежнее место и, возвратив ей булавку, сказал:

– Советую держать ее наготове.

– Не сомневайтесь, я так и сделаю.

Неожиданно он встал на ноги и, коротко бросив «скоро вернусь», повернулся, собираясь выйти в забитый людьми проход.

– Вы куда? – вырвалось у нее, но, тут же сообразив, что о таких очевидных вещах не спрашивают, она вся залилась краской и смущенно пробормотала: – Простите – мне не следовало этого говорить.

– Я увидел, что там идет игра, – тем не менее ответил он, – а покер, как вы уже знаете, – это мой хлеб.

– Ну да… конечно…

Но стоило ему исчезнуть из поля зрения, как ей стало не по себе. Она заставляла себя смотреть в окно и старалась сосредоточить внимание на проносящихся мимо картинах природы, однако тревожное ощущение не покидало ее. Теперь она точно знала, что ей не следовало сюда приезжать. И все же она приехала. Чего же она добилась и на что может рассчитывать? На это недавно возникшее и довольно странное знакомство с загадочным красавцем картежником, вызвавшимся сопровождать ее до Сан-Анджело? Она сидела, смотрела в окно и пыталась понять, зачем ему понадобилось увязываться за ней. Уж, конечно, не из-за бескорыстной заботы о ее безопасности. Нет, он что-то от нее скрывает, она была уверена в этом. Она закрыла глаза, и в ушах у нее снова зазвучали слова матери:

Остерегайся красивых мужчин!

Через некоторое время Маккриди возвратился и, опустившись на сиденье рядом с Вереной, небрежно проговорил:

– Это было так же просто, как отобрать у младенца игрушку.

В ответ на ее вопросительный взгляд он широко улыбнулся и сказал: