– Что ж, вашему мужу чертовски повезло. Можете передать ему это.

– Не думаю, что его заинтересует ваше мнение, – рассеянно улыбнулась она и, с облегчением увидев, что люди впереди начали потихоньку двигаться, подняла свой саквояж и попрощалась:

– Всего хорошего, мистер Маккриди. Вряд ли нам придется когда-нибудь снова встретиться, так что желаю вам приятного путешествия.

– Не сомневаюсь, что оно будет приятным, миссис Хауард, – с широкой улыбкой ответил он. – Просто не дождусь, когда оно наконец начнется.

Спускаясь по трапу на берег, она поздравила себя с тем, что ей подсказали прекрасное отпугивающее средство: вместо пистолета она купит себе обручальное кольцо.

А он еще долго стоял у бортового поручня и смотрел ей вслед, пока она не затерялась в многолюдной суете портовой толпы. Что и говорить, женщина она высокого класса, но если ей кажется, что утонченные манеры и высокомерие послужат ей надежной защитой от ковбоев и головорезов, с которыми ей придется сталкиваться в Техасе, то она сильно ошибается. Чтобы увидеть, как она будет чувствовать себя в их обществе, он, пожалуй, даже готов потратиться на билет до Сан-Анджело. Правда, его первоначальным намерением было ехать в Хелену, где его ждал самый широкий выбор игорных домов, но в Сан-Анджело он мог скрываться от закона с таким же успехом, тем более что в Хелене и так хватает преступников, прячущихся там от полиции, и всем об этом хорошо известно. Конечно, Сан-Анджело, насколько он слышал, – жуткая дыра, но если ему удастся найти там хотя бы нескольких приличных игроков в покер, то он готов поскучать для разнообразия даже в таком захолустье.

– Ты слышишь это завывание, Боб? – встревоженно спросил тот, что сидел ближе всего к костру.

– Ну слышу: это койот.

– А ты уверен, что койот?

– Ясное дело, он. А кто же еще?

– Ты опять за свое, Фрэнк? – вступил в разговор Ли Джексон.

– Будь я проклят, если тебе не чудится за каждым кустом по индейцу. С тобой и заикой недолго стать!

– Так ведь скоро полнолуние, – настаивал на своем Фрэнк Бимер. – И не обязательно, черт возьми, быть техасцем, чтобы знать повадки и традиции индейцев. Говорю вам, не нравится мне, когда на небе полная луна.

– Скорей бы появился Гиб, вот что я скажу, – пробормотал Чарли Пирс и подбросил в огонь переломанную пополам ветку. – Уж очень мы все стали нервными.

– Это точно, – согласился Ли. – Но если Фрэнк и дальше будет подскакивать как ужаленный, стоит только завыть какому-то несчастному койоту, то лучше бы его вообще здесь не было.

– Да уж, – поддержал его Боб Симмонз и повернулся к Фрэнку Бимеру. – Пойми, чудак, никаких индейцев здесь нет и быть не может. Ведь мы как-никак всего в десяти милях от форта Кончо!

– Может, оно и так, – с сомнением промямлил Бимер, – но штука в том, что мне хотелось бы выбраться отсюда с волосами на голове.

– И с золотом в карманах тоже, – напомнил ему Ли Джексон. – Не знаю, как ты, но я почти восемь лет жду, когда заполучу свою долю, и, черт подери, не собираюсь ее упускать!

– Я тоже, – решительно произнес Чарли. – Если бы этот паскудный трепач не откинул копыта до того, как я успел до него добраться, он бы у меня поплясал! Уж я бы заставил его признаться, куда он подевал это проклятое золото. А потом вышиб бы ему мозги.

– Ладно, он и без твоей помощи отправился на тот свет, – успокоил его Симмонз, – но нам от этого не легче – мы и до сих пор знаем об этих деньгах не больше, чем в тот день, когда Джек смылся с ними в неизвестном направлении.

– Как вы думаете, Гиб сумеет что-нибудь выведать у этого законника? – спросил Бимер. – Если нам от него не удалось ничего добиться, то с какой стати он будет раскалываться перед Гибом?

– У Гиба есть свои методы, а если они не срабатывают, у него всегда есть при себе эта штука, – ответил Джексон, похлопав по своему револьверу. – Короче: если старику хоть что-нибудь известно, он у Гиба как миленький запоет.

– Возможно, но торчать здесь и ждать, когда же наконец Гиб Ханна заявится сюда, мне не по нутру. Когда я прошляпил свои деньги, позволив завладеть ими Джеку, у меня было на душе так же паскудно, как и сейчас. Если нельзя было доверять майору Хауарду, то почему я должен доверять кому-то другому.

– Не забывай, что именно Гиб разнюхал, где скрывается Джек, – возразил ему Пирс. – И его никто не заставлял сообщать нам об этом – он мог бы заграбастать все денежки себе.

– Да, но ты должен учесть, что к тому времени, когда он нашел Джека Хауарда, тот уже был покойником. Ты, кстати, когда-нибудь задумывался, сколько наших ребят успело отправиться на тот свет? И Эванз, и Тейт, и Коннорз – все они сгинули в расцвете сил. Им так и не удалось выяснить, что стряслось с Маккормиком. Ну а потом пристрелили майора Хауарда и оставили не съедение койотам. Нехорошее у меня предчувствие, скажу я вам, вправду нехорошее, и я… – Бимер внезапно замер, а потом настороженно прошептал: – Вот, опять началось. Ты слышишь, Боб? Если это койот, то где тогда остальная стая? Не нравится мне это, страшно не нравится…

– Может, ты хочешь выйти из дела, Фрэнк? Так и скажи.

– Не мели ерунды, Боб! – огрызнулся Бимер. – Я просто хочу сказать, что кто-то ведет с нами нечистую игру. Разве это нормально – пройти через войну[6], а потом помереть, не дожив и до тридцати? Но ведь так и случилось с тремя из нас – и это чертовски подозрительно: вот что я пытаюсь вам втолковать. Возьмем того же майора – он был, как говорится, еще в самом соку, а теперь он тоже покойник. Его прикончили, как собаку.

– Не хочешь ли ты обвинить кого-то из нас? – с вызовом спросил Джексон.

– Успокойся, не хочу. У меня просто нехорошее предчувствие, вот и все.

– В таком случае держи свои чертовы предчувствия при себе, – пробурчал Пирс. – Скоро из-за тебя и мы начнем подпрыгивать от малейшего шороха.

– А я вам повторяю: неспроста это завывание. Каждый раз, как я его слышу, у меня мурашки начинают по спине бегать. Ты разве не знаешь, Чарли, что эти проклятые команчи могут выть в точности как койоты?

– Почему именно команчи? – насмешливо спросил Пирс. – А может быть, это тонки. Ты знаешь, Фрэнк, эти тонки способны на все. Они могут поджарить человека, как поросенка, а потом сожрать его. Но ты не бойся, дружище: насколько я слышал, трусливых они не едят.

– С чего ты взял, что я трусливый? Это еще доказать надо…

– Тише, вы! – шикнул на них Ли Джексон. – Слышите? Лошади!

– Я же говорил – это индейцы! – крикнул Бимер, хватаясь за ружье. – Сколько раз говорил, а вы меня не слушали!

– Бог ты мой, это и впрямь индейцы! – В мерцающем желто-оранжевом свете костра было видно, как побледнело лицо Боба Симмонза.

– Эй, глядите: кто-то сюда несется, как будто за ним гонятся все черти ада! – прокричал Чарли Пирс и тут же отрывисто скомандовал: – А ну-ка, Ли, давай затаптывай костер – да побыстрее!

В тот же миг раздались первые ружейные выстрелы, а через несколько секунд в лагерь влетел Гиб Ханна. Его выбившаяся из сил лошадь в последний момент споткнулась и упала на колени, не в состоянии больше сделать ни шага. Гиб, не переставая ее хлестать, чтобы поднять на ноги, заорал:

– Команчи! Не меньше дюжины! Не давайте им распугать лошадей! Если мы останемся без лошадей, нам крышка!

И, с трудом высвободив ногу из-под брюха лежащей на боку лошади, он вскочил и побежал вслед за остальными к пикетам. Тем временем отряд ко-манчей достиг гребня холма и, четко вырисовываясь на фоне залитого лунным светом неба, на минуту замер на месте, чтобы сориентироваться в происходящем внизу. Затем предводитель индейцев выставил вперед копье, и они ринулись вниз, наполняя ночную тишину многоголосым боевым кличем.

Чувствуя, как бешено у него колотится сердце, Ли Джексон вытянул винтовку из седельной скатки и открыл огонь, выкрикивая между выстрелами: