Когда я вошел внутрь, в доме было тепло, кондиционер проиграл битву с жарой. Я схватил бутылку «Серого Гуся» из холодильника, а потом потащился в гостиную, где плюхнулся на диван и сбросил туфли.

Не знаю, сколько времени я торчал там, уставившись в деревянный пол, ум спешно сортировал мысли и различные сценарии событий, и я пытался как следует накачаться спиртным. Я чувствовал, как водка циркулирует во мне, конечности онемели, но боль в груди, б…ь, так и осталась. Я был в смятении и снова боролся со слезами, вспоминая слова отца в полдень. Не хочу верить, что слова Алека были правдивы, что отец планировал этот ход событий, даже как один из вариантов. Но если сложить это и сказанное отцом до посещения Аро, появлялся смысл. Если бы я только, на хер, знал, что он задумал, что ждет…

В лучшем случае, он, б…ь, свалит подальше, и я никогда больше его не увижу. В худшем сценарии он снова покажется и умрет, возможно даже, мне придется это сделать. Но я не смогу. Я никогда не убью отца. Пусть лучше они меня отправят на тот свет, так что худший сценарий даже не таков – мы оба, б…ь, погибнем. Но в моем теперешнем положении смерть – не худший выход. Возможно, даже лучший… я навсегда покину эту гребаную пучину страданий.

Опьянение никак не подействовало на мое напряжение, напротив, я еще глубже окунулся во тьму, погружаясь в размышления. Жестокость, грязные делишки, убийства, резня, чертово уничтожение… Я думал, можно ли избежать этого, или это неминуемо, и я лишь теряю время и силы в поисках выхода.

Я опустил голову и вцепился в волосы, в ногах валялась пустая бутылка водки. А я все еще был трезв, алкоголь не помог мне, как я ни старался. Я просто хотел убежать от этого мира, забыть хоть на минуту. Братья неподалеку, наверное, все еще празднуют свадьбу, и детей, и гребаное будущее. Празднуют возможности, а меня снедает то, что мои возможности у меня отобраны. У меня все забрали, и за это я могу винить лишь себя; сейчас моя работа – лишить моих братьев отца. Мы уже потеряли маму, он – единственный оставшийся у нас родитель, и я знал, что и Джаспер, и Эмметт отчаянно нуждаются в нем после стольких потерь. Б…ь, после всех наших стычек за эти годы я тоже охеренно не хотел терять его. Господи, он же скоро станет дедушкой.

Когда солнце начало садиться, я поднялся, в доме стало прохладнее и темнее. Паркетный пол был холодным, и я с удовольствием прошел по нему по дороге в кухню, голова пульсировала, и я начал рыскать по ящикам в поисках алкоголя. Я ничего не нашел и разозлился, со злостью захлопывая дверцу бара, а потом пошел к лестнице.

– Б…ь, мне нужно нажраться, – бормотал я, потирая шею и пытаясь ослабить мышечное напряжение.

Когда я начал взбираться по ступенькам, раздался мягкий стук в дверь, удары были нерешительными, как будто посетитель офигенно сомневался, а стоит ли это делать. Вздохнув, я развернулся и пошел к двери, как раз когда постучали снова. Схватив ручку, я резко открыл и застыл, стоящий на пороге человек шокировал меня.

Джессика Стэнли.

В шоке я несколько раз моргнул, на миг задумавшись, а не является ли это долбаным глюком.

– Ну что ж, у Господа еще осталось чувство юмора.

– Эй? – спросила она, нахмурившись от удивления.

Я покачал головой.

– Ничего. Ты последняя, кого я, на хер, ожидал увидеть на своем крыльце.

– Оу, – просто сказала она, нерешительно глядя на меня.

Я стоял на месте, в воздухе зависла странная тишина, которая действовала мне на нервы.

– Тебе что-то нужно? Как ты узнала, где я живу? И вообще, б…ь, что ты тут делаешь?

Она улыбнулась.

– Я же говорила тебе, что собираюсь учиться в Нотр-Даме?

Я пожал плечами, смутно припоминая что-то такое, но этот факт был для меня столь незначительным, что в памяти почти ничего не сохранилось.

– В любом случае, в мой первый семестр мы с Розали посещали один курс и начали общаться.

– Подожди-ка, а теперь подробнее. Вы с Роуз подруги? – недоверчиво спросил я, вспоминая, как Розали презирала ее в Форксе.

Она не раз нападала на меня из-за того, что я путался с Джессикой из-за ее доступности.

– Да, можно сказать и так, – заявила она. – Я получила приглашение на свадьбу, но не смогла приехать. Я как раз вернулась из Форкса – провела там неделю, и остановилась неподалеку, чтобы поздравить их. Я, э-э… я спросила их, чем ты занимаешься, и они дали мне твой адрес. Надеюсь, ты не против. Я просто хотела поздороваться.

– О, нет. Не бери в голову, – сказал я, пожимая плечами. – Хочешь войти?

Она снова улыбнулась и кивнула.

– Конечно, – сказала она, заходя в дом.

Она застыла посреди холла, и я сказал ей чувствовать себя как дома, а потом пошел наверх в свой кабинет, чтобы достать из нижнего ящика стола водку. В холодильнике я взял содовую и уже по дороге в гостиную запнулся, услышав, как кто-то нажимает на клавиши фортепиано. Это взбесило меня, и я застонал, качая головой, пока несся в комнату.

– Пальцы подальше, б…ь, от инструмента, – сказал я, не желая, чтобы она, на хер, касалась его. – Я принес тебе содовую.

Она невинно улыбнулась и отошла от фортепиано, беря у меня из рук напиток, а потом села на диван.

– Спасибо. Думаю, ты впервые мне что-то дал.

– Я давал тебе оргазмы, – пробормотал я, слова вылетели прежде, чем я, б…ь, понял, что мелю.

Она засмеялась, дискомфорт и напряжение между нами возрастали.

– Да, это так. И не раз, – сказала она. – Ты хорошо выглядишь, кстати.

– Спасибо, – пробормотал я, открывая водку.

– Что, не будет саркастичных замечаний по поводу моего комплимента? Что произошло с Задирой Калленом?

Я сухо засмеялся, делая глоток.

– Думаю, он остался в Форксе.

– Какой стыд, – проговорила она, открывая напиток. – А он мне так нравился.

– Нет, неправда, – сказал я, качая головой. – Никому не нравился тот мудак. Он был полным придурком.

– Правда, иногда был, – сказала она. – Но у него было и хорошие черты, особенно когда он не отталкивал людей и не избивал кого-то вроде Джейкоба Блэка.

Я напрягся, когда она упомянула Джейкоба.

– Это когда я не отталкивал людей и не бил никого?

Она пожала плечами, не отвечая на вопрос, зависло молчание.

– Знаешь, никто из нас по-прежнему ничего от него не слышал.

– От кого? – спросил я, предчувствуя, о ком пойдет речь.

– От Джейкоба Блэка, – ответила она. – По стране все еще развешены листовки; на прошлой неделе в Форксе я видела несколько. Очень грустно. Я часто думаю, что с ним случилось.

– Не знаю, – пробормотал я, тема приносила мне неудобства. – Значит, о Джейкобе ничего не известно. А как все остальные из Форкса?

Она пожала плечами.

– Я больше не общаюсь с Таней и Лорен. Они обе остались в Вашингтоне, поехали в колледж в Сиэттле, но Таня вылетела в первом же семестре. Она работает в бакалее в Форксе.

Я хихикнул, этот факт показался мне забавным.

– Я не удивлен.

– Я тоже. А ты говорил с кем-то из школы? И что произошло с твоей девушкой, Изабеллой?

От упоминания ее имени боль в груди усилилась, я сделал еще глоток водки, стараясь успокоиться.

– Мы расстались.

– Это грустно, вам было хорошо вместе, – ответила она. – По крайней мере, по стороны.

– Так и есть. А что насчет Майка? Вы еще общаетесь?

Она передернула плечами, рассказывая, что они пытались, но нелегко поддерживать отношения на таком расстоянии. Он играет в футбол в Сиэттле, как и Тайлер Кроули. Меня пронзила вспышка зависти, и я сжал руку в кулак, чтобы сдержаться, – это я должен был играть в колледже. Она еще немного поговорила о знакомых, а потом разговор затих и она нервно прочистила горло.

– Знаешь, я никогда не верила сплетням.

– Сплетням?

– Да, в Форксе. Сплетням, которые утверждали, что твоя семья… вовлечена в эти дела. Я всегда думала, что это выдумки. Сумасшествие. И я крайне удивилась, когда увидела, как твоего отца арестовали за то, что он босс мафии, или как-то так. Для меня он с самой младшей школы был моим доктором.