Я мог, на хер, позволить ему оставаться в постели, он бы опоздал на практику, и мне бы полегчало, но я так не поступил. Старый я сделал бы это намеренно, чтобы посмеяться над идиотом Ньютоном, и часть меня все еще была в восторге от этой идеи, но это было бы ошибкой. Я по-прежнему не любил этого урода, но я никогда не забуду, что он помог Изабелле в сложное для нее время, и я ему за это должен.

Я перехватил легкий завтрак в кафетерии и пошел к своему шкафчику, чтобы взять ибупрофен облегчить боль. Тренер перебинтовал мне запястье, чтобы ограничить его подвижность, и мы вышли в поле ровно в девять утра.

Можно подумать, что последний день – словно кусочек пирога на закуску, но это не так. С утра была настоящая потасовка, мы делали гребаные ошибки, все отвлекались в предвкушении возвращения домой. Они пропускали мои броски чаще, чем я даже могу сосчитать, а линия наступления была такой убогой, что мне дважды врезали. Спина зверски болела, запястье снова начало пульсировать, но я старался игнорировать его и продолжал делать свое дело. Мы закончили к ланчу и пошли в поле для построения. Тренер Клапп был взбешен игрой, обвиняя нас в некомпетентности и заявляя, что он потратил зря целую неделю, потому что мы даже хуже, чем были в первый день. Меня это разозлило, лично я не сделал ни одной сраной ошибки, но должен платить за чужие провалы. Но я держал рот на замке.

Он хорошо над нами поработал, заставил нас снова и снова бегать, пока большинство не оказались на грани обморока. Я едва сам не свалился, не способный больше сдвинуться ни на дюйм, когда, наконец-то, раздался финальный свисток. Когда слова об окончании сорвались с его губ, половина команды уже валялась на земле, а я согнулся, пытаясь восстановить дыхание. У меня не было ни кусочка тела, который бы не болел. Даже мой гребаный член побаливал, угрожая ссохнуться в попытках спрятаться от всей этой жестокой херни.

Я уже хотел уйти с поля, когда тренер назвал мое имя и попросил задержаться на минуту, чтобы поговорить. Я застонал, остальные уже сваливали. Меня пронзил гнев, когда Тайлер весело ухмыльнулся, глядя на меня. Я просто хотел домой, и я ничего не сделал такого за весь день, чтобы дать повод себя задержать.

– Ты хорошо сегодня играл, сынок, – наконец, сказал тренер Клапп.

Я удивленно глянул на него, не ожидая таких слов. Казалось, он, б…ь, ненавидит меня.

– Спасибо, – пробормотал я, взъерошивая рукой волосы и не зная, как ответить на комплимент.

– Пожалуйста. Я знаю, что жесток с тобой, но это потому, что у тебя есть настоящий потенциал. Если ты научишься сдерживать свой темперамент, ты сможешь далеко пойти. Ты знаешь, тренеры из Университета Вашингтона всю неделю наблюдали за тобой, и, может, не совсем правильно тебе это говорить, но тобой заинтересованы, – сказал он.

Мои глаза расширились от шока.

– Серьезно? – спросил я.

Он кивнул.

Потом он подошел ко мне и похлопал по спине, прежде чем уйти. Я застыл на месте и смотрел ему в спину, пораженный новостью. Нечасто люди говорили мне, что у меня есть потенциал, разве что это относилось к миру мафии, и я должен был признать, что рад это слышать.

Я быстро принял душ, забрал все из шкафчика, покидал грязные вещи в сумку и был свободен. Наверное, мне стоило постирать их, но я понятия не имел, как управляться с гребаной стиральной машиной, поэтому решил не пытаться, зная, что могу только, на хер, все испортить. Я быстро залез в «Вольво» и выехал из Сиэттла, с каждой милей предвкушение и тоска нарастала.

Мне не нравится быть вдали от нее… совсем.

Пока я ждал на переправе, с каждой секундой нетерпение росло. Стоило мне, наконец-то, выехать на дорогу, как я нажал на газ и понесся в Форкс. Я часто жаловался на гребаный городок, что он чересчур маленький и постоянно в тумане, и сырой, но сейчас я жаждал увидеть «Добро пожаловать в Форкс».

В начале восьмого я, наконец-то, въехал в пределы города. Я несся по улицам, надеясь, что поблизости нет копов, потому что я превысил скорость, по крайней мере, вдвое. Через несколько минут я добрался до подъездной аллеи и резко свернул. Я подъехал к парадному входу и остановил машину, делая несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Мне было необходимо увидеть ее, но я не хотел бежать туда, как гребаный идиот, и испугать ее. Мы оба пережили неделю в разлуке, и я смогу продержаться еще несколько мгновений. Я не хотел выглядеть слабым, когда она так мужественно держалась.

Я выбрался из машины и быстро потянулся, потом схватил сумки и направился к дому. Я уже был на полпути к крыльцу, когда входная дверь распахнулась и, подняв глаза, я увидел Изабеллу. Она побежала ко мне с выражением радости на лице, я ошеломленно застыл. Она прыгнула прямо с крыльца, и я кинул сумки, наши тела столкнулись, и я пошатнулся. Она крепко-крепко обняла меня и зарылась лицом в грудь, я засмеялся от ее реакции. Я не был уверен, как она поведет себя после недельной разлуки, и вот теперь был приятно удивлен. Ее поведение и мои чувства были одинаковы – искренний восторг.

Я обвил ее руками и поцеловал в макушку, вдыхая сладкий аромат, по которому невыносимо скучал. Она подняла на меня взгляд, в выражении ее лица застыло обожание и волнение. Я знал, что она увидела отметины на моем лице, которые оставил Тайлер, и уже хотел объяснить ей, что выглядят они хуже, чем есть на самом деле, но она прервала мои попытки поцелуем.

Поначалу ее страсть ошарашила меня, я не мог вспомнить, чтобы она целовала так меня прежде. Когда она, наконец, отстранилась, жадно глотая воздух, я тихо хихикнул. Мы смотрели друг другу в глаза и улыбались.

– Да уж, черт. Если меня так будут встречать, надо чаще уезжать, – игриво сказал я.

Она виновато улыбнулась и отрицательно покачала головой.

– Ни за что, – сказала она. – Ты не можешь.

Я засмеялся и кивнул.

– Хорошо. Со мной все в порядке, – сказал я, крепко прижимая ее к себе. – Я чертовски скучал, tesoro.

– И я скучала, – промурлыкала она. – Я не могла спать.

– Да, я тоже. Я истощен. Мне просто нужно перехватить что-нибудь из еды и упасть в постель, – сказал я, зевая, как только слова о кровати сорвались с губ. Изабелла хихикнула и выскользнула из моих объятий, беря меня за руку и потянув за собой.

– Я сделаю тебе сэндвич, – сказала она со счастливой улыбкой на лице.

Я тихо засмеялся над ее энтузиазмом и, схватив сумки, последовал за ней в дом. Я бросил вещи прямо в холле, она поспешила на кухню, а я направился в гостиную. Эмметт ухмыльнулся, когда заметил меня.

– Ты выглядишь так, как будто тебе надрали задницу, – с радостью заявил он.

Я закатил глаза и плюхнулся на диван рядом с Джаспером.

– Ты, наверное, меня с кем-то путаешь, – пробормотал я, чем вызвал у них приступ смеха.

Изабелла вошла через минуту, у нее в руках был сэндвич с индейкой и вишневая кола домашнего приготовления – все, как я любил.

– Ты слишком добра, черт побери, ко мне.

Она улыбнулась и покраснела, но не ответила, а просто села рядом. Я вонзил зубы в сэндвич, а потом прикончил газировку. Вскоре мы пошли наверх.

Я бросил сумки в углу комнаты, не имея сил их разбирать, и разделся до боксеров. Изабелла стянула футболку и застыла, глядя на меня. Сделав несколько шагов, она положила руку мне на грудь, прослеживая пальцами полоску волос до самых боксеров.

– У тебя мышцы на груди стали тверже, – мягко сказала она, поглаживая рукой мой живот.

Я кивнул, понимая, что жестокая работа, которую я проделал за эту неделю, снова привела меня в форму.

– Я немного поработал над собой, – сказал я, поглаживая ее лифчик. – У тебя линии от белья на теле, tesoro.

На ее лице мелькнуло удивление, и она опустила глаза на свою грудь. Следы были еле видны, но я четко их видел, ведь знал ее тело лучше своего.

– Оу. Похоже, я немного загорела, – просто ответила она.

Она убрала руку от моей груди и стянула штаны, не надевая ничего больше. Она забралась в кровать в одном лифчике и трусиках, я лег рядом, обнимая и прижимая ее к себе.