Он сощурился и на его лице промелькнул гнев, он толкнул меня. Я резко замахнулся и врезал ему по челюсти, от чего его голова сильно дернулась и его занесло на несколько шагов назад. Руку снова пронзила боль, и я выругался, тряся кистью. Он выпрямился и пошел назад, но тут между нами встали ребята из команды, разделяя нас, пока тренер Клапп истошно свистел.

– Идите к черту, оба! – кричал он. – Мне плевать, какие у вас проблемы друг с другом, но оставляйте их за полем. Вы меня слышите?

Мы оба пробормотали что-то в знак соглашения, и тренер Клапп повернулся ко мне.

– Иди приложи холод к запястью, Каллен. Если ты повредил ведущую руку этим ударом, я отстраню тебя на весь сезон. И мне плевать, насколько ты считаешь себя хорошим, тебя можно заменить, – сказал он. – Все свободны. Хорошо выспитесь, ребята, завтра я жду вас тут ровно в девять.

Мы удалились с поля и пошли назад в общежитие, чтобы переодеться и принять душ перед ужином. Мы ели в кафетерии каждый день, еда была достаточно приличной, чтобы поддерживать силы, но я безумно скучал по блюдам Изабеллы. Это дерьмо не сравнится с ее шедеврами.

Я трепался с некоторыми ребятами в общей гостиной, пока прикладывал лед к запястью и смотрел фильм. Я не мог ни на чем сосредоточиться – голова была занята Изабеллой, мысли автоматически направлялись к ней, стоило выдаться свободной минутке. Было ощущение, что без нее ничто в мире меня не радовало. Я не мог даже смотреть гребаный фильм без тоски по моей девочке. Осталось всего двадцать четыре часа, и я смогу уехать из этой сраной дыры домой, вернуться к ней, и все мое существо было сосредоточено вокруг этой мысли.

Внезапно я поднялся и пошел в свою комнату на третьем этаже, резко открывая дверь. Я наткнулся взглядом на Майкла Ньютона.

– Выметайся, – процедил я, не желая с ним связываться.

Его глаза расширились, и он быстро подпрыгнул, пробегая мимо меня на выход. Я захлопнул за ним дверь и закрыл ее на замок, раздраженно покачивая головой. Мне было плохо, тело было напряжено и отчаянно нуждалось в расслаблении. Было уже восемь, поэтому я схватил телефон со стола в углу и плюхнулся на кровать, набирая ее номер. Начался дозвон, я лежал на неудобном гребаном матрасе с закрытыми глазами и пытался расслабиться.

Когда она ответила, ее голос звучал радостно, и я непроизвольно улыбнулся, довольный, что у нее неделя удалась хорошей. Хотя бы у одного из нас. Я спросил ее, чем она занимается, и она ответила, что лежит на кровати. В голове тут же появились картинки. Я спросил, что на ней надето, желая получить лучшее представление, потому что я не видел ее несколько дней. И стоило ей признаться, что на ней полупрозрачный лифчик и трусики, как мой член тут же затвердел.

Я просто видел, как выглядит ее тело в этой одежде, как она двигается, и мне становилось все труднее. Иисусе, я, на хер, нуждался в ней. Я хотел коснуться ее, любить ее… Я хотел, чтобы она ласкала меня, как только может. Было так охеренно странно, настолько она нужна мне, насколько я стал зависим от нашего счастья. Я всегда был одиночкой и твердо стоял на ногах. Я не позволял себе привязываться к кому-то, особенно после того, как был эмоционально травмирован в восемь лет, без матери и напуганный отцом, который не мог возвращаться в собственный дом. Я боялся, что снова будет больно, отказывался открываться людям, и клялся, что никогда никого не подпущу к себе… но я сдался. Я привязался к ней, больше, чем представлял раньше. Вся жизнь вращался вокруг моей девочки, и, может, это неправильно, но я уже не мог иначе. Даже если меня убьют ради нее, она того стоила.

Странно, как сильно она на меня влияла. Всю неделю у меня не было сил даже подрочить, хоть это и могло принести облегчение, успокоить нервы и снять напряжение. Но одно упоминание, что она одета в это гребаное полупрозрачное белье, заставило мой член подергиваться в предвкушении.

Так что я попросил ее коснуться себя. Может, я неправ, когда прошу ее делать для меня это дерьмо, но мне оно было необходимо. Я не мог быть с ней, как хотел, но такое было максимально близко к моим желаниями. Я ожидал, что она откажется, но она не сделала этого. Она приняла мою игру и делала то, что я ей говорил, еще раз доказывая, насколько она мне доверяет.

Звуки, которые вылетали из ее горла и раздавались по телефону, сводили с ума, посылая молнии по всему моему телу и прямо к члену. Я достал его из штанов, обхватывая рукой и начиная поглаживать. Я откинулся назад, прикрыв глаза, и инструктировал ее, что ей делать, чтобы удовлетворить себя. Я слушал, как она стонет и представлял, что она лежит открытая на моей кровати и пальчиками проникает в свою киску, выгибаясь и задыхаясь от желания, отчаянно нуждаясь в моих прикосновениях. Сама мысль, что она ласкает себя, быстро увеличивала напряжение внутри, но я сдерживался, желая, чтобы она кончила первой. Я могу быть гребаным гормонозависимым ублюдком, но всегда стараюсь думать о своей девочке в первую очередь.

Она начала дышать громче, и я ощущал дрожь в каждом ее выдохе, она была близка. Я начал бормотать разное дерьмо на итальянском – она это любила, желая довести ее до края. С ее губ сорвалось мое имя, она издала гортанный стон, и ее настиг оргазм. Я зажмурился, крепче сжимая член и быстрее двигая рукой, я представлял свою девочку. То, как выгибается ее спина, как напрягается тело, прежде чем начать подрагивать; как меняет выражение ее лица – высочайшее наслаждение, как из ее груди вырываются звуки чистого экстаза.

– Б…ь, да, это оно, – застонал я, когда меня настиг собственный оргазм, тело задрожало в удовольствии.

Я издал рык и продолжил сжимать себя, постепенно ослабляя хватку. Я остался лежать с закрытыми глазами и попытался восстановить дыхание, наслаждаясь ее звуками на той конце трубки.

– Спасибо тебе, – сказал я через миг, ценя то, что она для меня сделала.

Я ощущал негу в теле, напряжение уходило.

– Мне действительно, на хер, нужно было освобождение.

Мы еще недолго говорили после этого, а затем решили ложиться спать. Я отбросил трубку в сторону, помылся и переоделся в более удобную одежду. Забравшись в кровать, я прикрыл глаза и попытался устроиться поудобнее на маленьком жестком матрасе. Наконец, я уснул, но вскоре меня разбудил непрерывный стук. Я тихо выругался и скатился с постели, подходя к двери и открывая ее. Щурясь от яркого света в коридоре, я увидел Ньютона.

– Ты меня разбудил, – раздраженно сказал я, злясь, что не могу выспаться уже целую неделю, и как только у меня появилась возможность полноценно вздремнуть, этот мудак все испортил.

Он уставился на меня и пожал плечами.

– Ты закрылся, – пробормотал он.

– О да, отлично, иди в задницу, – сказал я, возвращаясь в постель и плюхаясь на матрас.

Я знаю, что бываю засранцем, и это моя гребаная вина, но я слишком устал и мне на него плевать. Он не ответил, просто закрыл дверь и пошел укладываться.

Я быстро провалился в сон, скорее, даже в дрему, я крутился и просыпался всю ночь.

В восемь зазвенел будильник, и я ударил его, пока он не наделал шума, глаза горели от недостатка сна. Тело ныло еще больше, чем вчера, было больно совершать даже незначительные движения, но у меня не было гребаного выбора. Это последний день, и я скоро поеду домой к Белле, оставив все это дерьмо позади. Этого было достаточно, чтобы вытащить задницу из постели.

ДН. Глава 58. Часть 2:

Я быстро оделся и пошел к двери, открывая ее. Я уже сделал было шаг в коридор, но внезапно остановился, разворачиваясь и возвращаясь в комнату. Вздохнув, я подошел к кровати Ньютона, схватил угол его подушки и резко выдернул из-под него. Он вздрогнул и проснулся, едва не упав на пол. Потом выпрямился и сел, бешено моргая и осматривая комнату с безумным выражением лица.

– Ты проспал будильник, – просто сказал я, кидая в него подушку.

Он поймал ее и удивленно глянул на меня.

– Э-э, спасибо, – ответил он.

– Не за что, – пробормотал я, покидая спальню.