– Вам лучше открыть эту проклятую дверь прямо сейчас, иначе я, б…ь, ее выбью.
– Может, нам стоит его впустить, – послышался нерешительный голос Изабеллы.
– Нет! – без промедления возразил Эмметт. – Он постоянно пытается монополизировать твое время, а ведь это не долбаная «Монополия», котенок. Ты сейчас играешь с большими мальчиками. И наша очередь показать тебе, как на самом деле нужно делать это дерьмо.
Джаспер засмеялся, а я схватил ручку двери и начал яростно ее поворачивать. Я ударил в дверь ногой, стараясь пробить в ней дыру.
– Черт побери, я, б…ь, тут с вами не играю. Лучше открой эту сраную дверь, Джаспер.
– Прости, Эдвард, – прокричал Джаспер. – Возвращайся, когда мы кончим с ней.
– Что, б…ь, вы делаете? – я вышел из себя.
Эмметт заржал.
– Трабл, мужик, – сказал он. – Ничего особенного, лишь маленький трабл. Иди ко мне, Иззи. Дай руку и позволь показать тебе, как работать ею.
Я вытаращил глаза и снова принялся тарабанить в дверь, выкрикивая проклятия.
– Не смей ее трогать, – бушевал я.
Они все стали смеяться, в том числе и Изабелла, и я почувствовал, как моя злость нарастает. Я доверял каждому из них, но мне не нравилась неосведомленность в том, что, на хрен, там делают, и по-любому, звуки, которые доносились оттуда, я никак не мог счесть приемлемыми.
– Пожестче, – через секунду сказал Джаспер. – Да, вот так. Хорошая девочка.
Эмметт застонал.
– Обрати внимание, Джаспер. Ты все делаешь неправильно, тупой осел. Как, мать твою, ты собираешься научить ее этому дерьму, если даже не можешь вставить его в нужную дырку?
– Я попал в правильную дырку, – сказал Джаспер с досадой. – И все же, почему они так малы? Она такая тугая.
От испытанного шока я еще сильнее выпучил глаза и уже начал бросаться на дверь практически всем телом, крича:
– Что, б…ь, вы, чмошники, делаете? – я лязгал зубами.
Они смеялись, а я услышал, как застонала Изабелла.
– Постой, Иззи Биззи, куда ты идешь? – спросил Эмметт.
– Я собираюсь впустить Эдварда, – сказала она. – Может, он тоже хочет поиграть.
– Оу, девочка, ну, иди. Он испортит нам все чертово веселье, – ответил Эмметт.
– Эдвард ничего не может испортить, – сказала она многозначительно.
Я услышал, как кто-то нажал на кнопку блокировки, увидел, что ручка на двери повернулась, и она мгновенно распахнулась. В ту же секунду, когда мой взгляд встретился с ее, я протянул руку и схватил ее, крепко обнимая за талию. Я заглянул в комнату, в замешательстве сведя вместе брови, когда увидел, что мои братья развалились на полу, вытянув перед собой ноги.
– Что за фигня? – выпалил я.
Изабелла рассмеялась, а Эмметт закатил глаза.
– Я же сказал тебе, мудак. Трабл. Мы играем в Трабл (13), – сказал он, указывая на настольную игру, лежавшую на полу между ними. – Или, точнее, мы играли, пока ты не вломился сюда и все не испоганил. Ты ревнуешь ее без перерывов на сон. Ты уже присвоил себе все деньжата из «Монополии», кидала. Хотя бы в это ты нам разрешаешь поиграть?
Я таращился на игру между ними и захихикал, мотая головой.
– Пошел ты на хер, Эм. И как бы то ни было, не позволяй мне вмешиваться, – сказал я, пожав плечами.
Наклонился и поцеловал Изабеллу, кивнув в сторону игры.
– Заканчивай игру, малыш, пока он не лопнул от злости.
Она закатила глаза и, подойдя к ним, шлепнулась на пол рядом с Эмметтом. Он улыбнулся мне, положил руку на плечо Изабеллы и посмотрел на нее, вытянув губки для поцелуя. Я закатил глаза и закрыл дверь. Этот ублюдок точно знал, что делает, надавливая на мои больные места и пытаясь вывести меня из себя. Я сел на диван, нашарил на покрывале пульт и включил телевизор. Несколько минут я тупо листал каналы, а они доигрывали начатую партию, в конце концов, после того, как Джаспер предложил мне уже, наконец, выбрать что-нибудь, прежде, чем я посажу батарейки в пульте, я решил остановиться на каких-то новостях. Я разрывался межу экраном и игровым полем, и даже задремал. Через некоторое время раздался голос Изабеллы, напугав меня.
– Я знаю его, – сказала она удивленно.
Я взглянул на нее с некоторым замешательством и увидел, что она смотрит на экран телевизора. Я тоже посмотрел на него, и нахмурился, когда увидел фотографию пожилого человека с седыми волосами. Заголовок гласил: «Местный уважаемый доктор пропал без вести». Я схватил пульт и быстро прибавил громкость.
«Как сообщается, Майкл Скомпарса, семейный врач с отличной репутацией как член общества «публично жертвующих» и «сочувствующих», в последний раз был замечен девятнадцатого вечером выходящим из своего офиса здесь, в Порт-Анджелесе, приблизительно в 23:15. По словам его жены, он должен был по пути заехать в несколько магазинов, а затем отправиться прямо домой, но не появился ни в одном из пунктов назначения. Всю прошлую ночь его машина простояла в Скуэмиш Харбор, в городке Шайн, штат Вашингтон, но никаких признаков присутствия самого доктора или сообщений от него найдено не было. Если у вас есть информация об исчезновении доктора Скомпарса, пожалуйста, позвоните на нашу горячую линию».
Я вернул громкость на прежний уровень, так как далее пошел блок новостей о дебильных пробках из-за очередного строительства, а Эмметт засмеялся.
– Доктор Скомпарса. Это некая ирония, не правда ли? Я бы ни за что не обратился к врачу с такой фамилией. Это почти такое же дерьмо, что и Кеворкян (14). Да без разницы, но откуда ты его знаешь?
Изабелла смотрела на него растерянно.
– Ну, это к нему ваш отец возил меня в тот раз, – пробормотала она.
Через секунду ее глаза метнулись ко мне, и во взгляде ее читался вопрос. Я посмотрел на нее в ответ, надеясь, что она пожмет плечами, но мне стоило бы лучше ее знать. Она сидела неподвижно, как будто пребывала в трансе, и я почти мог видеть, как старательно шевелились шестеренки в ее мозгу, пытаясь собрать воедино все имеющиеся обрывки информации. Выражение озарения промелькнуло на ее лице, когда ее осенило, и все стало приобретать смысл. Доктор Скомпарса не исчез – он был мертв. И теперь мы узнали, где в ту ночь был Алек.
Я не был уверен, догадалась ли она, почему он был убит, пришла ли к выводу, что это произошло из-за нее, но я не сомневался, что, в конце концов, она поймет. Изабелла была умна, и у нее хорошо была развита интуиция, и я беспокоился, как она отреагирует на эту информацию. По сути, я переживал, что она сложит все куски головоломки вместе и увидит полную картину. Я с ужасом ждал того чертова день, когда она узнает правду о том, что случилось с моей матерью, но также боялся, что это был лишь вопрос времени. Я отчаянно надеялся, что она была достаточно сильной, чтобы справиться с этим открытием, когда придет время, что знание этого не сломает ее и не уничтожит весь прогресс, которого она достигла. Я хотел защитить ее от этого, но я, черт возьми, не знал, как это сделать. Я не мог защитить ее на веки вечные.
Остаток дня прошел без всплесков. Они сыграли еще сколько-то партий, и мы просто тусили. Изабелла приготовила обед, и сразу после ужина Алек и Эсме уехали в Сиэттл, чтобы успеть на обратный самолет в Чикаго. Мне было странно сегодня смотреть на дядю, зная, что он убил кого-то всего несколько дней назад. Зная, что в то время, как мы с Изабеллой в спальне занимались любовью, он ушел, чтобы убить человека. Два совершенно противоположных действия, но при этом намерения наши были одинаковыми… делать все, что мы считали нужным – на благо Изабеллы. Как было лучше для нее, чтобы защитить ее, позаботиться о ней, и обеспечить ее безопасность. И хотя я знал, что это гребаное извращение, все это имело смысл, и неважно, какими способами оно достигалось.
Сейчас уже был конец июня, и я понятия не имел, что готовят нам ближайшие несколько месяцев, но после последних событий мне было совершенно ясно, что это лето я запомню. Оно либо сломает нас, либо сделает сильнее, и я надеялся на лучшее, но небольшая часть меня опасалась худшего. Я испытывал это странное предчувствие угрозы, которая ворвется и разрушит счастье, обретенное нами друг в друге, и я должен буду сражаться со всем этим дерьмом, но я боялся: того, что я могу, будет недостаточно. У нас очень сильные противники, и на нашем пути встретится огромное количество препятствий, которые нам предстоит преодолеть. Я лишь надеялся, что вместе мы будем достаточно сильны, чтобы прийти через бури, маячившие на горизонте.
