Телефон запищал, и я быстро перекатился, схватив его прежде, чем она проснулась. Глянув на экран, я открыл текстовое сообщение, ухмыльнувшись, когда увидел: «Я понял. Принеси это утром, об остальном я позабочусь».

Когда, наконец, мы встали, то оделись и пошли вниз. Изабелла приготовила ужин, потому что по-прежнему делала это в семь вечера, потом мы ели и смотрели всей семьей фильм. Отец едва ли произнес хоть слово за все время, но я постоянно замечал, как он рассматривает Изабеллу, ее глаза скользили по отметине у нее на шее. Выражение его лица было пустым, но в глазах мерцал гнев. Плевать, как он иногда себя ведет; ему, действительно, не все равно, что с ней.

После заката мы поднялись наверх, и я доделывал домашнюю работу, а Изабелла читала. Это была одна из старых книг в библиотеке моей матери, и я понятия не имел, о чем, но она все время смеялась. Она хотя бы была смешной. Я был рад, что ей хорошо… рад, что вещи матери приносят пользу, а не просто пылятся на полках. Моей матери это дерьмо бы не понравилось.

Утром я рано встал, не желая будить нее. Я быстро принял душ и достал из ящика какую-то одежду, тихо одеваясь. Иногда я поглядывал на нее, желая удостовериться, что она спит. Потом подошел и открыл ящик стола. Достав свою фляжку, я наполнил ее водкой «Грей Гус», зная, что эта фигня мне сегодня понадобится. Потом я засунул фляжку в карман и открыл маленький ящик на другой стороне стола. Туда я заглядывал редко и сомневаюсь, что Изабелла его вообще замечала. Я достал оттуда бумажный конверт, засовывая его в задний карман. Потом я захлопнул ящик и взял все необходимое, прежде чем подойти к кровати. Наклонившись, я нежно поцеловал Изабеллу в щеку, она зашевелилась, но не проснулась.

Я быстро уехал, не разбудив даже братьев. Она могут добраться сами или попросить своих девушек. Я домчался до школы в рекордное время, паркуя «Ауди» Изабеллы позади всех, чтобы никто не видел. Да, с ее машиной я обращался, как со своей. Как я уже говорил, не хочу, чтобы портили принадлежащие ей вещи.

Обычно я приезжал в школу к звонку и был удивлен, сколько людей тут уже собралось. Я подошел к Бену и протянул ему конверт. Он ухмыльнулся и кивнул.

– Спасибо, – сказал я, ценя его помощь.

Он махнул рукой.

– После всего, что ты сделал для меня, Каллен? Мне это в удовольствие. И они уже давно перегибают палку, эти суки трогают и Анжелу, они все время смеются над ней, потому что она не ведет себя как маленькая девочка, – сказал он.

Я кивнул.

– Да, посмотрим, над кем будут смеяться сегодня, – сказал я.

Он улыбнулся и кивнул, держа упаковку.

– Действительно, – сказал он.

Мы успели все решить до звонка. Все направились к своим аудиториями. Утро тянулось медленно, каждая минута казалась часом. Я полдня писал Белле сообщения, чтобы развлечься, а она всегда отвечала. Теперь с технологиями у нее было получше. Я до сих пор не обучил ее пользоваться компьютером, но это уже следующий шаг. Скоро она у меня будет, на хер, гуглить и рассылать письма.

Время перекатило за полдень, и я сел с братьями и их девушками, у меня не было аппетита – я предвкушал то, что надвигалось. Меня трясло, я не мог ждать больше ни секунды и быстро подскочил, но Эмметт схватил меня за руку.

– Ты что-то задумал, – сказал он.

Я осмотрелся и увидел, что у всех на лицах подозрительные выражения. Да, они хорошо меня знали. Я пожал плечами.

– Боюсь, что не понимаю, о чем ты, – сказал я с ухмылкой. – Увидимся на собрании.

Розали застонала, и я захихикал. У нас будет собрание после последней пары, из той херни, когда всех студентов собирают вместе, чтобы прочитать гребаную лекцию. Тема сегодняшнего дня – опасность студенческого алкоголизма, что было чертовски смешно, учитывая, что я уже приготовил фляжку с водкой и целый день пил из нее, борясь с желанием ударить одну из этих сучек по носу, когда они улыбались мне.

– Оу, ты бы не захотела пропустить это собрание, Роуз. Я слышал, оно будет, э-э… провокационным, – сказал я.

Она подозрительно прищурилась, и я снова захохотал, уходя от них.

Остаток занятий тянулся медленно. Когда, наконец, нас позвали на собрание, я проскользнул в аудиторию, осматривая ее. Увидев вьющиеся рыжие волосы и блондинку рядом, я ухмыльнулся. Элис позвала меня по имени, и я повернул голову, замечая, что они сидят на три ряда выше Тани. Я показал Элис большой палец, указывая им держать место, а сам подошел к Тане и Лорен. Я скользнул на ряд сразу за ними.

– Хм-м, вижу, вы двое сидите вместе и знаете, что у меня на уме? – спросил я обаятельным тоном, который, как я знал, заведет этих сучек.

Они подпрыгнули, ошеломленные моим присутствием, и повернулись ко мне.

– О, привет, Эдвард, – сказала Лорен, флиртуя со мной и улыбаясь. – И что же это?

Я ухмыльнулся.

– Chi la fa l'aspetti, – мягко сказал я. – Наслаждайтесь собранием, леди. Как это буду делать я.

Я поднялся и пошел назад, садясь рядом с братьями, Элис и Розали. Я занял место рядом с Элис, глядя, как Таня и Лорен ожидающе смотрят на меня. Я снова ухмыльнулся.

– Я хочу знать, что ты делаешь? – спросила Элис.

Я повернулся к ней и приподнял брови.

– Не знаю, о чем ты. Я ничего не делаю, – сказал я, пожимая плечами.

Она просто смотрела на меня, пока директор начал речь в микрофон, а лампы в аудитории погасли.

Я достал фляжку и, открыв ее, сделал глоток, пока он болтал всякую хрень о подростковом алкоголизме. Это дерьмо они повторяют каждый год, и ни разу я не понял, почему, б…ь, они рассказывают это после бала, когда все мудаки нашего возраста пьют и отрываются. Но какая разница, все равно это нас не останавливало.

Он настроил проектор и включил ноутбук, открывая программу. Я откинулся на спинку сиденья, постукивая ногой по креслу спереди, раздражая гребаного первокурсника передо мной, но он не сказал ни слова. Он все понимал. Они все понимали… кроме этих двух сучек несколькими рядами ниже.

– Сейчас мы посмотрим слайд-шоу, посвященное риску подросткового алкоголизма, – сказал директор.

Я начал смеяться, потому что ясно, как белый день, слайд-шоу будет несколько иным.

Он включил программу и отошел в сторону, включился звук. Мужской голос начал болтать о том, что ежедневно 11318 американских подростков пробуют алкоголь впервые, и некоторое время экран был пустым, прежде чем появилась картинка. Раздались громкие вздохи и взрывы смеха, а я просто ухмыльнулся, когда пошли фотографии. Таня и Лорен, обе голые, пробуют друг друга. Болтовня и смех стали громче, и Лорен начала визжать и подскакивать. Картинки менялись, показывая другие снимки. Директор орал и требовал остановить это, он хаотично нажимал на все клавиши подряд. Но не смог выключить это, и просто пробовал закрыть экран.

– Все возвращайтесь в свои классы, слышите! – кричал он.

Но никто не шелохнулся, все были слишком увлечены шоу, чтобы обращать внимание на этого мудака. Снимок за снимком Лорен и Таня в компрометирующих позах на весь экран, и ни на одном снимке меня не было. Не было ни единого доказательства, что я участвовал, и никто не знал об этом, кроме нас троих, так что будет просто их слово против моего. И после всего дерьма, которое они выкинули на балу, половина школы решит, что они просто ревнуют. И, конечно, они будут, на хер, обвинять меня, желая очернить, потому что они меня хотят. Они хотят то, что не могут получить, и ревность заставляет их делать безумные вещи.

Нет, они ничего не докажут. У меня нет доступа к программе, и я даже не знаю, как это делать. И никто не подумает заподозрить Бена Чейни. Нет, он образцовый студент, пойдет в Йелль после выпуска. Он один из лучших в Форксе, встречается с дочкой священника. Как он мог такое сделать?

Я сидел и наблюдал этот хаос, рассматривая Таню. Она смотрела на меня с ужасом в глазах. Я ухмыльнулся и подмигнул ей, ее лицо раскраснелось. Она подпрыгнула и вылетела из помещения, ей вслед раздавались крики.