Я замерла, раздумывая, прежде чем достать колу и вишню. Я знала, что Элизабет часто делала вишневую колу, и, вероятно, доктор Каллен тоже ее любил. Он употреблял магазинный вариант любимой газировки Эдварда, поэтому я хотя бы знала, что этот напиток он не ненавидит. И он часто странно смотрел на Эдварда, когда тот пил домашнюю колу, иногда с тоской и печалью, значит, это что-то для него означало. Я задумалась, не будет ли ошибкой таким способом напомнить ему о жене и расстроить, и, может, я поступаю глупо, но это только напиток. Если ему не понравится, я всегда могу сделать что-то другое.

Я сделала вишневую колу, повторяя точь-в-точь то, что делаю для Эдварда и делала для Джейн – мой рецепт, доведенный до совершенства. Взяв стакан и одну из тарелок, я пошла в гостиную. Доктор Каллен откинулся в кресле, скрестил ноги и смотрел программу новостей, держа в руках пульт. Я подошла к нему, и он улыбнулся мне, взял тарелку и протянул руку к напитку. Его улыбка внезапно исчезла, и по лицу скользнул испуг. Я застыла на мгновение, держа стакан в вытянутой руке, надеясь, что он его возьмет. Он колебался, и я молчала, сердце бешено билось в груди. Наконец, он громко выдохнул и забрал стакан, по-прежнему пристально глядя на него, будто увидел что-то странное.

– Я, э-э… Я просто подумала, что вам понравится. Я имею в виду… вы же пьете из банок и… э-э… Эдвард любит это, – сказал я, пожимая плечами.

Он поднял на меня глаза и кивнул.

– Спасибо тебе, дитя, – тихо поблагодарил он.

Я кивнула в ответ, прежде чем развернуться и пулей вылететь на кухню. Я схватилась за грудь, сердце билось, как бешеное. Потребовалось время, прежде чем я успокоилась. Взяв тарелку и бутылку воды из холодильника, я вернулась в гостиную. Глянув на доктора Каллена, я прошла в комнату. С облегчением я заметила, что он пьет вишневую колу. Я аккуратно села на диван, ставя воду перед собой на столик. Я начала есть сэндвич без особого аппетита. Я редко ела, когда целый день сидела в доме одна. Обычно я вставала каждое утро вместе с Эдвардом и делала мальчикам завтрак, потому что мне это нравилось. Они ценили такие жесты, и я ела с ними. Иногда доктор Каллен к нам присоединялся, но такое нечасто случалось. И я по-прежнему делала ужин в семь вечера, и мы все садились вместе за стол.

Какое-то время мы ели в тишине, смотря телевизор, но я не вслушивалась. Доктор Каллен вздохнул и отставил тарелку в сторону.

– Могу я спросить у тебя кое-что, Изабелла? – он сделал еще глоток.

Я глянула на него и нерешительно кивнула. Он смотрел на меня какое-то время, прежде чем кивнуть на стакан.

– Ты сама начала это делать, или мой сын попросил тебя?

Я уставилась на него, пока он взял вишенку из напитка, пережевывая ее. Его вопрос выбил меня из равновесия, я такого не ожидала.

– Я сама начала делать, – ответила я. – Я знала, что он это любит, потому что он пил из банки, и просто… хотела ему угодить? – вопросительно сказала я, не уверенная, что отвечать.

Он кивнул и сделал еще глоток.

– Хорошо, – просто ответил он.

Я смотрела на него несколько секунду, думая, что натолкнуло его на этот вопрос.

– Это проблема, сэр? – я вопросительно приподняла брови.

Он вздохнул и покачал головой.

– Нет, просто любопытно, – ответил он, пожимая плечами. – Мне многое любопытно.

Я нерешительно кивнула, его слова разожгли мое собственное любопытство.

– Например? – спросила я, сразу же пожалев об этих словах, стоило им сорваться с губ.

Это когда я стала такой болтливой, что говорю прежде, чем ко мне обратятся, и задаю вопросы хозяину?

Он снова уставился в телевизор, и я подумала, что, может, он не собирался отвечать, но через минуту он прочистил горло.

– Откуда ты узнала, как использовать специальный раствор для чистки стекол? – спросил он.

Его вопрос меня смутил.

– Было написано на бутылке, – нерешительно сказала я, недоумевая, почему и этому уделяется такое внимание.

Он посмотрел на меня, приподнимая брови.

– Значит, ты признаешься, что на самом деле умеешь читать? – спросил он.

Я застыла, мои глаза расширились от шока, когда до меня дошла моя ошибка. Я просто попалась в ловушку и раскрылась. Я нерешительно кивнула, боялась говорить. Он смотрел на меня некоторое время, прежде чем уголки его губ дрогнули.

– Кстати, я это знал. Просто был удивлен, что ты так легко себя выдала. Ты воспользовалась меню в «Макдольнальдсе», но тогда я не взял это в расчет, думая, что ты могла догадаться и по фотографиям. А в аэропорту, когда я дал тебе идентификационный номер, ты прочитала его, и когда я упомянул, что тебе восемнадцать, ты не спросила, о чем это я говорю, потому что уже видела неправильную дату своего дня рождения. Но опять-таки, и этот раз не считался, потому что ты ничего не говорила вслух, а я не желал спрашивать твоего хозяина, действительно ли у тебя есть навыки, которых быть не должно. Но окна… Я знал, что у Свонов нет пуленепробиваемых стекол. И я ждал, что ты спросишь меня, как их мыть, я знал, что нарочно ты никогда не испортишь окна, моя их «Виндексом», я даже предположить не мог, что ты знаешь о специальном чистящем средстве. Но ты не спросила. Ты просто помыла окна в первый же день приезда. Ты не такая бдительная, как думаешь.

Я уставилась на него, сердце снова бешено забилось. Я поставила тарелку с почти нетронутым сэндвичем на стол.

– Как… э-э… как вы узнали, что я могу читать? – нерешительно спросила я.

Я подумала, что вреда от вопроса не будет, если он захочет наказать меня, он сделает это за ложь, но не за простой вопрос. Он уставился на меня, обдумывая ответ.

– Я открыл это несколько лет назад, когда ездил в Финикс. У тебя была книга, – сказал он.

Я нахмурилась от удивления, думая, как, во имя всего святого, он это узнал. Я взяла книгу Альберта Швейцера и спрятала ее в углу сарая, где жила, Своны бы не похвалили меня за это. Он посмотрел на меня и покачал головой.

– Это не имеет значения. В любом случае, я уже знал, когда приехал покупать тебя. И кстати, когда упомянули твою грамотность, ты опустила взгляд в пол. Это тоже тебя выдало. Когда ты что-то скрываешь, ты всегда смотришь в пол или кусаешь губу. Я хорошо читаю людей, Изабелла, и, несмотря на твою удивительную способность хранить секреты, от меня ты их не спрячешь. Я вижу вещи, которые не видят другие.

– Я, э-э… простите, сэр, – промямлила я, перепугавшись, что у меня теперь проблемы.

Он вздохнул и пожал плечами.

– Не извиняйся. Если бы я хотел наказать тебя за это, я бы сделал это месяцы назад. Твоя грамотность меня не волнует, – сказал он.

Поколебавшись, он глянул на меня.

– Могу я спросить у тебя еще кое-что?

Я нерешительно кивнула.

– Конечно, – пробормотала я.

– Как давно по ночам ты спишь в постели с моим сыном? – спросил он, приподнимая брови.

Я еще больше напряглась, его вопрос меня поразил. Понятия не имею, как отвечать.

– Я только что сказал, что от меня не скроешься. Я узнал, что ты спишь в его постели на День благодарения. Мне позвонили посреди ночи и вызвали в Чикаго, я поднялся наверх, чтобы проинформировать тебя о моем отъезде, но тебя не было в спальне. Сначала я подумал, что ты внизу, но что-то подсказало мне открыть двери в спальню Эдварда. Уверен, ты догадаешься, что я там увидел, – сказал он.

Я уставилась на него, пытаясь вспомнить День благодарения. День был хорошим, я пообедала с ними, а потом мы с Эдвардом смотрели фильм. Жестокий фильм, «Ночи под ритм музыки», а затем…

Мои глаза расширились, когда я четко вспомнила, что тогда Эдвард впервые коснулся меня, в плане секса. Я ощутила, как щеки стремительно краснеют, той ночью я спала совершенно без одежды. Доктор Каллен слегка кивнул, улыбаясь.

– Вижу, что ты помнишь ту ночь. Не переживай, я ничего не видел. Хоть и был шокирован, – сказал он, покачивая головой. – Я знал еще до того, но видеть вас двоих в кровати… это было ошеломляюще. Я уже хотел что-то сказать Эдварду, когда он встал и спустился вниз, но потом передумал. Было еще не время демонстрировать свое знание, я хотел, чтобы все разрешилось само собой.