Я засмеялся и надел пальто.

– Дай мне несколько месяцев – ты еще устанешь от моей задницы, – сказал я.

Я похватал разные безделушки и рассовал их по карманам. Она отрицательно покачала головой.

– Никогда, – ответила она.

Я улыбнулся и, подойдя, снова ее поцеловал.

– Приятно слышать, потому что я, черт возьми, безумно скучаю, когда не с тобой. Но знаешь, как говорят об этом дерьме? От разлуки нежные чувства растут, или как там? – сказал я, пожимая плечами. – Мое отсутствие означает только, что ты будешь любить меня еще больше, когда я вернусь.

Она легко засмеялась.

– Думаю, некоторые так считают, – сказала она.

Я кивнул.

– Нет худа без добра. И, кстати, о чем ты говорила с отцом? Я не люблю просыпаться, когда тебя нет рядом, – сказал я, глядя на нее.

Она улыбнулась.

– Ты так мирно спал, я не хотела тебя беспокоить, – просто ответила она.

Я уставился на нее, ожидая завершения, потому что задал ей паршивый вопрос. Но она продолжала молчать и смотрела на меня так, будто не слышала первую часть.

– Ты не собираешься рассказывать мне, о чем вы говорили? – спросил я.

Ее глаза немного расширились, и я несколько секунд ждал ответа. Но прежде чем она открыла рот, я услышал шаги на лестнице, и отец позвал меня по имени. Я застонал, быстро подошел к ней и еще раз поцеловал.

– Мы поговорим, когда я вернусь.

Я открыл дверь и выскользнул в коридор, как раз когда он поднялся на этаж. Отец глянул на меня и замер.

– Ты готов? – спросил он. Я кивнул, вздыхая и направляясь к нему. Он развернулся и пошел вниз по ступенькам, я шел следом. Мы спустились в фойе, и он остановился.

– Ты собираешься стрелять из своего оружия, или мне взять из подвала?

– Из своего. Давно хотел из него пострелять, – с улыбкой сказал я.

Он кивнул.

– Хорошо, возьмем твою машину, ты за рулем, – сказал он.

Мои глаза распахнулись от удивления, и я кивнул, ухмыляясь.

– Я возьму пистолет, и встретимся у машины.

Декларация независимости ИЛИ Чувства без названия. Глава 44. Продолжение

Я развернулся и пошел к двери, доставая мои ключи и отключая сигнализацию на Вольво. Забравшись внутрь, поправил сиденье, потому что последним за рулем сидел отец, и он, черт возьми, опять его перемещал. Он подошел через несколько минут со спортивной сумкой в руке и сел на пассажирское место. Он затолкал сумку назад и пристегнул ремень, я тронулся с места и выехал на аллею.

Подключив IPod, я выбрал музыку, остановившись на классике, потому что другое говно его обычно раздражало. Я выехал на главную выездную трассу из Форкса, направляясь к Порт-Анжелесу. По дороге мы болтали о всякой ерунде, и я гнал как сраный гонщик, но он не сказал ни слова, слава Богу. Мы доехали до Порт-Анжелеса за тридцать минут, и я свернул к площадке для стрельбы. Отец подошел к парню, который стоял на входе и поговорил с ним несколько минут, всовывая этому ублюдку взятку, потому что ни на одно наше оружие не было разрешения. Отец, наконец, дал ему какие-то наличные, чтобы тот не задавал неподобающих вопросов.

Я вытащил из-под сидения свой револьвер и засунул его за пояс. Отец вытянул свое оружие из сумки, и мы пошли к мишеням, располагаясь около них. Слава Богу, мы были одни, и вокруг было пусто. Отец начал заряжать M1 Garand, который я ему подарил на Рождество, а я достал пистолет, снимая его с предохранителя.

Через пару минут мы вместе начали стрелять. Я был неплохим стрелком, но и рядом не стоял с отцом. Этот засранец мог попасть в любую цель на площадке под любым углом, даже не приближаясь к мишеням. Я часто думал, скольких людей отец убил благодаря своей меткости, но никогда не спрашивал. Сомневаюсь, что он мог подстрелить кого-то случайно, если уже он взял тебя на прицел, то попадет. Он ни разу не промахнулся.

А вот я, напротив, запросто мог случайно кого-то подстрелить, я не раз промазывал. Какое-то время мы молчали, просто стреляли и изредка перекидывались парой слов, прежде чем он вздохнул и остановился.

– Хочешь попробовать Garand? – спросил он, протягивая его мне.

Я глянул на него и, кивнув, взял пистолет. Поколебавшись пару секунд, я протянул ему свой. Зарядив Garand, я прицелился, один раз выстрелил и попал прямо в точку. Я ухмыльнулся, а отец захохотал.

– Чистая удача, – сказал он, тряся головой.

Он зарядил револьвер и, прицелившись, разрядил весь барабан, конечно же, попадая в цель. Он ухмыльнулся и повернул ко мне голову.

– Закачивай гребаное шоу, – промямлил я.

Он захохотал и перезарядил пистолет, снова стреляя. Я сделал еще один выстрел из Garand, задевая уже простреленную цель.

– Смотри, это дерьмо – не удача, а навыки. Не может так повезти, чтобы попасть два раза подряд.

Он засмеялся.

– Да, ты неплох. У тебя твердая рука. Ты попадаешь туда, куда целишься. Джейкоб может подтвердить.

Я издал стон.

– Мудак Джейкоб, – пробормотал я, делая еще один выстрел.

Отец повернулся ко мне, но, к счастью, ничего не ответил. Мы спокойно стреляли какое-то время, прежде чем он протянул мне мой револьвер назад, забирая Garand.

– Хорошее оружие, – сказал он, пока я перезаряжал его.

Я улыбнулся и кивнул.

– Да, выполняет свое предназначение, и легко в управлении, – сказал я.

Зарядив его, я прицелился, быстро делая выстрел.

– Я думаю привезти сюда Изабеллу и научить ее им пользоваться, чтобы она умела стрелять.

Стоило словам слететь с моих губ, как я понял, какую лажу несу. Я слегка напрягся, нажимая на курок, пуля пролетела мимо цели. Отец посмотрел на меня и вздохнул.

– Что-то мне подсказывает, что у нее будут получше выстрелы, чем этот, – сказал он, имея в виду мою последнюю попытку.

Я закатил глаза, снова стреляя и попадая в цель. Я самодовольно ухмыльнулся.

– Надеюсь, ты поступишь как мужчина и сообщишь мне до того, как выкинешь что-то вроде обучения ее стрельбе.

Он нажал на курок, и я вздохнул.

– Конечно, скажу, – солгал я как последний мудак, потому что я сделаю это, не предупреждая его.

Он сухо засмеялся и покачал головой.

– Конечно, – пробормотал он.

Я выстрелил, и внезапно атмосфера стала офигительно напряженной, между нами словно повисло все недосказанное. У обоих было что сказать о ситуации, мы прекрасно знали, что скрываем, но ни одни из нас и рта не раскрыл.

Он сделал еще несколько выстрелов, звуки разрывали тишину. Наконец он опустил оружие и вздохнул. Мы тихо стояли, уставившись в пространство, оба думая о чем-то своем.

Я знал, что скоро мы дойдем до того, что надо будет выложить все карты, говорить в открытую, потому что молчанием уже не обойдешься. Мы оба, черт побери, это знали. Единственная дилемма – просто спросить его сейчас или дождаться, пока спросит он. Потому что, очевидно, так будет. Но я не заговорил. Мы оба погрязли в неискренности. В голове я взвешивал все «за» и «против», думая, не выплеснуть ли просто этот отстой. Главное «за» было в том, что не нужно будет ничего скрывать, но огромное паршивое «против» заключалось в чертовом пистолете у него в руке. Я сказал Изабелле, что он никогда в меня не выстрелит, и я в это верил, но я никогда не говорил, что он не сможет засунуть пистолет мне в глотку, чтобы просто запугать.

Он выбрал путь терпения и теперь просто стоял на месте, нахер, ожидая, пока я нанесу удар, и все это время я знал, что он меня читает. Я не смотрел на него, но ощущал его взгляд, направленный на меня. Он выискивал знаки, которые подскажут ему, что я вот-вот взорвусь, – как будто, просто глядя на меня, он сможет прочитать мои мысли. Я боролся с желанием высказать все, потому что я точно знал, что выдам все долбаные секреты, осталось только замереть на месте и пытаться изобразить безразличие. Думаю, он ощущал волны паники, я просто излучал это фуфло, поэтому стояние на месте было бесполезным. Он узнает, что я чувствую и что я скажу раньше, чем я открою свой сраный рот.