Он вопросительно приподнял брови.

– Вообще-то, да. Брось, мне всего сорок один! И семнадцать – чересчур рано для больших решений, включая воспроизведение. Но, честно, я не меньше переживал, что ты подхватишь какую-то дрянь от этих городских девок, чем то, что ты сделаешь им ребенка. Именно поэтому каждый раз, когда ты говорил: «Эй, пап, что это?» – я боялся поворачиваться к тебе и смотреть на твои половые органы, когда ты показывал мне что-то подозрительное, – сказал он.

– Имей в виду, ребенок будет стоить тебе кучу денег, но это ты можешь себе позволить… Но не уверен, что ты можешь позволить своем члену упасть.

Изабелла громко выдохнула и повернулась к моему отцу, глядя на него расширившимися глазами, с явным изумлением. Я захохотал от выражения ее лица.

– Спасибо за участие, отец, но, могу тебя уверить, мой член в прекрасной форме, – шутливо заявил я, подходя ближе и хлопая его по спине.

Он засмеялся и покачал головой, а я оглянулся на Изабеллу и заметил, что она в возмущением смотрит на меня, а ее лицо стремительно краснеет. Отец тоже посмотрел на нее и вздохнул.

– Можешь идти, дитя, – тихо сказал он.

Она кивнула и, быстро развернувшись, практически взлетела по гребаным ступенькам. Мне стало почти плохо от того, что наш разговор ее обидел, но нельзя было отрицать юмор всей этой ситуации.

Я тихо засмеялся и покачал головой, взлохмачивая рукой волосы, пока она исчезала из поля зрения. Отец вздохнул, и я повернулся к нему и наткнулся на его взгляд.

– Иди оденься, – сказал он через секунду.

Я слегка прищурился.

– Мы что, только что не разобрались с этой лажей? Как будто это непристойно. У тебя проблемы с тем, чтобы видеть меня таким? Я выгляжу охренительно неплохо, люди бы платили за такое зрелище, – сказал я, потирая рукой грудь.

Он вздохнул и отрицательно покачал головой.

– Разве можно быть еще тщеславнее? – спросил он. – И – нет, у меня с этим проблем нет, если не считать тот факт, что я ненавижу смотреть на твои татуировки по всему телу. Ты слишком молод, чтобы иметь столько отметин.

Я закатил глаза.

– И что? Мне они нравятся, думаю об еще одной вот здесь, – ответил я, показывая, что на правой руке по-прежнему татуировок нет.

Он приподнял бровь и покачал головой.

– Не раньше, чем ты съедешь из моего дома, – сказал он. – И я именно это имею в виду. Никаких татуировок больше.

Я уставился на него на секунду, а потом ухмыльнулся.

– Как скажешь, отец, ты босс этой хреновины, – сказал я, пожимая плечами.

Он чертовски хорошо понимал, что, если я захочу, то сделаю другую татуировку, и с этим дерьмом он не сладит.

– Лучше бы тебе запомнить это, сын, – сказал он.

Я прищурился.

– А что лучше запомнить Изабелле? – спросил я, именно эти слова он сказал ей, когда они выходили из кабинета. Он просто смотрел на меня с минуту, а потом пожал плечами.

– Chi s'occupa coi i suoi propri affari, va continuare per cent'anni (Тот, кто занимает все свои мысли собственными романами, проживет сотни лет), – сказал он.

Я уставился на него, а потом кивнул.

– Тот, чьи мысли заняты собственными страстями, проживет сотни лет? – спросил я, желая убедиться, что правильно понял эту чепуху, потому что раньше я от него подобного не слышал.

Он улыбнулся и кивнул, я вздохнул.

– Одним словом – не лезь не в свое дело.

– Да, – сказал он. – И прекрати ругаться так много. В этом нет необходимости, и звучит уродливо.

Я застонал.

– Ты тоже ругаешься, – сказал я, намекая на его лицемерие.

Он пожал плечами.

– И твоя мать это ненавидела. Она терпела мой грязный рот и специальность, но презирала и то, и другое. Что, думаешь, она бы почувствовала, услышав тебя сейчас? – спросил он.

Я сузил глаза, от упоминания мамы внутри закипал гнев.

– Ты что – серьезно собираешься стоять тут и говорить мне о том, как мама бы реагировала на мое поведение? – раздражено спросил я. – А как насчет того, что творишь ты?

Он пристально смотрел на меня, и я заметил, как его взгляд вспыхнул от гнева, но он справился с ним, пытаясь не сорваться.

– Она всегда во мне разочаровывалась, это было бы не в новинку. Но я подумал, что хоть ты можешь учиться на моих ошибках, чтобы история не повторялась. Думаю, она была бы разочарована в нас обоих, если бы это случилось.

Я просто стоял и не отрывал от него глаз – то, что он хотел сказать, сбивало меня с толку. Он вздохнул через пару мгновений и сжал переносицу.

– Так ты собираешься одеться или как? – спросил он с нотками раздражения.

– Мы опять возвращаемся к этой херне? Снова? – спросил я.

Он кивнул.

– Можешь разгуливать по дому в любом виде, Эдвард, но с тобой полуголым я на публику не выйду. К тому же, тебе может быть холодно. А ты не захочешь болеть, – сказал он.

Я сконфуженно нахмурился.

– И куда я иду? – спросил я, думая, что, может, нахер, забыл о каких-то своих планах.

– У меня свободный день, и я решил, что мы можем пойти пострелять и поговорить, – сказал он.

Мои глаза распахнулись от удивления, и я впился в него взглядом, чувствуя себя дьявольски ошеломленным.

– Карлайл Каллен действительно почистил свое сраное расписание? И оставил там для меня место? – саркастично спросил я.

Он закатил глаза.

– Иди оденься, – рассерженно сказал он.

Я засмеялся и кивнул, поворачиваясь и направляясь к лестнице. Я пошел в спальню и разделся, закидывая вещи в корзину. Потом я пошел в ванную и принял душ, тщательно намыливаясь и стараясь смыть сон и остатки моего похмелья. Слава Богу, голова больше не гудела, я просто чувствовал себя грязным.

Я вылез и схватил полотенце, вытираясь насухо. Потом я обвязал его вокруг талии и зашел в комнату, натягивая джинсы и коричневую футболку. Когда я вернулся в ванную, чтобы почистить зубы, дверь открылась. Я обернулся и послал Изабелле улыбку. Она улыбнулась в ответ и, подойдя ближе, встала в дверном проеме.

– Вы с доктором Калленом уходите? – она вопросительно приподняла брови.

Я кивнул и сплюнул, ополаскивая щетку и рот. Потом я взял дезодорант и быстро побрызгался, разворачиваясь к ней. Она сделала несколько шагов назад, намереваясь освободить мне дорогу, но я схватил ее за бедра и повел к кровати. Ее колени наткнулись на край постели, и она села, откинувшись затем на спину. Я ухмыльнулся и наклонился к ней, быстро приникая к ее губам в поцелуе. Я целовал ее глубоко, проникая ей в рот языком. Она застонала и подняла руки, запуская их в моих волосы и страстно целуя меня в ответ. Через минуту я оторвался и криво улыбнулся, пока она пыталась отдышаться.

– Мы хотим побаловаться с оружием, – сказал я. – Пострелять по мишеням.

Ее глаза слегка расширились, и я заметил вспышку паники.

– Ты будешь в безопасности, да? – спросила она.

Я нахмурился от удивления и кивнул.

– Да. Иисусе, Белла! Он не собирается, блядь, подстрелить меня или что-то в этом роде. Я слишком похож на маму, он никогда меня не тронет. Я уже несколько раз его проверял, он даже наставлял на меня пистолет и, наверное, хотел выбить мне мозги. Но не смог, – сказал я, пожимая плечами.

По глупости я подумал, что это улучшит ее самочувствие, но конечно, получилось наоборот. На ее лице появилось выражение неподдельной паники, и я застонал.

– Серьезно, это безопасно. Расслабься. Мы раньше все время так делали.

Она смотрела на меня с минуту, а потом кивнула и отодвинулась. Я пробежался рукой по волосам. Оглянувшись, я взял кепку Chicago White Sox («Чикаго Уайт Сокс « – профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Главной лиге бейсбола. Команда была основана в 1893 году. Клуб базируется в городе Чикаго, Иллинойс) и натянул ее. Я вытянул пальто из шкафа и повернулся к Изабелле с улыбкой.

– Будешь скучать по мне, tesoro? – игриво спросил я, приподнимая бровь.

Она улыбнулась и кивнула, прикусывая нижнюю губу.

– Я всегда скучаю по тебе, когда ты не рядом, – тихо сказала она.