– За то, что всегда думаешь о моих чувствах, – сказала она. Я закатил глаза от того факта, что она благодарит меня за это дерьмо, потому что, конечно, я всегда буду думать о ее чувствах. Я люблю ее, я не хочу сделать что-то, что причинит ей боль или расстроит. – Я знаю, что это не то, что ты привык делать.

Я тихо хихикнул. – Да, ты права. Я привык быть охеренно самовлюбленным. Я по-прежнему довольно самовлюбленный, но уже не так сильно хотя бы. Честно, я раньше был несносным мудаком, ты даже представить не можешь.

Она тихонько засмеялась. – Думаю, могу, – сказала она. Я тихо засмеялся, целуя ее в шею.

– Я так не думаю, bella ragazza, если бы ты серьезно знала все то дерьмо, которое я вытворял до тебя, ты бы, наверное, не подошла и близко ко мне, а тем более не позволила бы обнимать тебя и целовать, и чувствовать тебя, – сказал я, проводя руками вверх по ее животу, задевая грудь. Она слегка застонала и крепче вжалась в меня, прикрывая глаза.

– Тебе не следует сомневаться во мне, – тихонько сказала она. – Я люблю тебя. – Я вздохнул, слегка покачивая головой.

– Я тоже тебя люблю, и это несомненно. Это просто, Иисусе,… я делал много хреновых вещей, – сказал я.

– Как злой дракон? – спросила она. Я застыл, мои руки замерли на ней, губы были прижаты к коже прямо под ее ушком.

– Что ты только что сказала? – спросил я, стараясь сохранять спокойствие. Я был ошеломлен, часть меня страстно надеялась, что это дерьмо мне послышалось, что эти слова не срывались с ее губ. Внутри снова загорелась паника, я стремительно падал с высоты. Да, я охеренно быстро протрезвел. Она вздохнула.

– Злой дракон. Ты сделал это с девушкой на вечеринке, – нерешительно сказала она.

Я оторвался губами от ее кожи. – Кто сказал тебе это дерьмо? – спросил я, мой темперамент стремительно воспламенялся, гнев поднимал голову. Какое у людей есть гребаное право забивать ей голову этим дерьмом? Она просто стояла, не двигаясь, и смотрела в землю. Я вздохнул, покачивая головой. – Не обращай внимание, я знаю чертов ответ. Гребаная Розали…

Декларация независимости ИЛИ Чувства без названия.Глава 40. Продолжение

Изабелла вздохнула, но спорить не стала, что окончательно подтвердило для меня это дерьмо. Я постарался отстраниться от нее, ощущая, что мне не следует, черт побери, касаться ее, но она схватила мои руки и крепко прижала к себе. – Ты не можешь винить Розали или Элис за это, я попросила их рассказать, – сказала она. Я несколько раз моргнул, пораженный, что Элис тоже замешана, но еще больше тем, что Изабелла хотела услышать эту хрень. Я сухо засмеялся через минуту, покачивая головой.

– Мне плевать, им не следовало, черт побери, говорить тебе это, – выплюнул я, раздраженный. Не знаю, с какой, блядь, радости они рассказали Изабелле это дерьмо. Они не хотят, чтобы она была со мной? Элис всегда вела себя так, будто радуется факту, что мы влюблены, так зачем, нахер, говорить ей дерьмо, которое потенциально может все разрушить?

– Почему? – спросила она, в ее голосе звучало сильное удивление. – Почему им не следовало говорить мне? – Я застонал.

– Потому что, блядь. Я имею в виду, что не стану отрицать, что вытворял все это дерьмо, я говорил тебе, что был мудаком. Но с тобой все иначе, и ты должна это знать, – быстро сказал я. Не могу даже представить, что она чувствует, зная, что я был чертовски жестоким. Она вздохнула и начала слегка поглаживать мое предплечье, откидываясь на меня головой.

– Я знаю, Эдвард. Ты действительно думаешь, я бы решилась на то, что я сделала, если бы я не верила, что ты заботишься обо мне? Не буду лгать. Все эти истории, которые они рассказали мне… – начала она. Мои брови нахмурились, и я снова застыл.

– Были еще? Блядь, что еще эти сучки тебе сказали? – выплюнул я. Она громко вздохнула, раздраженная моей вспышкой, но я не мог сдержаться.

– Это имеет значение? – спросила она, поднимая голову и глядя на меня. Я приподнял бровь, желая знать, потому что для меня это имело значение. Имело значение, что она знает, какое дерьмо было там в ее голове, и влияло ли это на ее мнение обо мне. – Я даже не помню все. Я помню дракона и то, как ты заставил Лорен попробовать ту девушку…

– Эй, эй, постой, – быстро сказал я, замирая и начиная паниковать. – Я никогда не заставлял Лорен пробовать Таню или устраивать это чертово шоу, я к этому дерьму не имею отношения. Это было их решение, – я не мог быть ответственным за это дерьмо, даже если я с охотой смотрел и делал фотографии… фотографии, которые оказались бы полезны, не оставь эти сучки Изабеллу в покое. Я уже предупредил их обеих, если они продолжат так себя вести. Я собирался сорваться и скоро, если они продолжат это дерьмо.

Она нахмурилась и уставилась на меня. – Эти две девушки… у них был секс друг с другом? – сконфуженно спросила она с удивлением в голосе.

– Э-э, думаю, можно говорить и так. Ты не об этом, черт побери, говорила? Что Лорен и Таня были вместе? – спросил я, удивленный ее реакцией. Она отрицательно покачала головой.

– Нет, об этом они не говорили ничего. Я имела в виду, когда ты коснулся какой-то девушки на вечеринке, а потом засунул пальцы Лорен в рот, не предупреждая ее. Я же сказала только что Лорен об этом, я думала, ты понял, – сказала она. Я уставился на нее, удивленный и смущенный.

– Ты только что сказала это Лорен? – спросил я. Она кивнула и несколько раз моргнула, пораженная, что я не в курсе этого дерьма. Я думаю, это было как раз то, чему я не уделил особого внимания.

Иисусе, может мой отец прав. Я – ненаблюдательный.

– Хорошо, блядь. Что еще Розали и Элис сказали тебе?

Она пожала плечами. – Я не знаю, что-то о необъезженном мустанге, а потом о том, как девушка попробовала тебя, а ты оставил ее в ресторане.

Я вздохнул, покачивая головой. Они, нахер, осветили довольно много худших моих моментов для нее. Я даже не знаю, что сказать или как на это отвечать. Я имею в виду, я могу извиниться, но проблема в том, что тут не подберешь подходящих извинений. Я был мудаком, и даже если эти девушки ничего для меня не значили, они не заслуживали, чтобы я обращался с ними как со шлюхами. Но я не могу вернуть все вспять, ничто из сказанного уже не изменит прошлое.

– Я удивлен, что ты позволила мне дотрагиваться до тебя после услышанного, – тихо сказал я после минуты напряженной гребаной тишины. Она вздохнула и попыталась расцепить мои руки вокруг нее. Я ощутил приступ паники, интересуясь, к какому решению она пришла. Я вздохнул и отпустил руки, глядя в сторону – на меня накатил приступ тошноты. Я любил ее больше всего в мире, а все это дерьмо из прошлого наконец-то меня догнало. Догнало и ударило по заднице. Я ждал, что она уйдет, пойдет прочь от меня. Ждал, что у нее будет отвращение к моему поведению, что она пожалеет, что дала шанс такому мудаку, как я. Она была невинной, совершенно неопытной, боялась боли, и тот факт, что она доверилась мудаку, который может засунуть член в глотку девушки намеренно, чтобы она брыкалась, должен ужасать ее. Должно быть, я ее, черт побери, отталкиваю, святые небеса, я испытывал к себе отвращение.

Она повернулась ко мне лицом и подняла руки, сжимая мои щеки ладонями. Она попыталась повернуть мою голову к себе, и сначала я сопротивлялся, не желая видеть на ее лице разочарование или ужас, но наконец сдался, когда она начала тянуть сильнее. Я глянул на нее, хмурясь.

– Могу я кое-что у тебя спросить? – Я нерешительно кивнул. – Ты бы сделал когда-нибудь этого злого дракона со мной?

– Блядь, нет, – резко сказал я, потому что был раздражен самой мыслью, что такое может случиться с ней. Она легко улыбнулась.

– А если я тебя попрошу? – спросила она, приподнимая брови.

Я сконфуженно глянул на нее. – Ты, черт побери, знаешь, что это, Изабелла? Это не мило и не смешно. Это противно. Ты когда-нибудь пила что-то и при кашле это попадало тебе в нос? – спросил я. Она кивнула, все еще глядя на меня. – Да, это дерьмо жжет. Представь, что это будет нечто вязкое. Ты представляешь, как чертовски неприятно это может быть? Это не бывает хорошо, можешь быть уверена, это унизительно.