– Твоя девушка здесь? – с любопытством спросил Бен. Я кивнул, вздыхая.

– Ага. Она там с Джаспером и Элис, – сказал я. Он понимающе улыбнулся, подходя и похлопывая меня по спине.

– Теперь Ксанакс (Ксанакс (алпразолам) – лекарственное средство короткого действия, которое используется для лечения тревожных расстройств, панических атак, неврозов) становится понятен, – сказал он. – Анжеле она понравилась, знаешь. Нужно как-то сходить на двойное свидание или что-то в этом роде, или что там делают девушки в наши дни.

– Ага, – просто сказал я, зная, что это просто слова. Изабелла уже сбросила со счетов идею подружиться с ними. Она не чувствовала, что это будет правильно, или, честно и откровенно говоря, мое мнение – это тупо, но я должен уважать ее выбор. У нее не так много было возможностей делать выбор в жизни, и я не хочу отбирать это у нее. – В любом случае, еще увидимся.

Я развернулся и вышел из комнаты, приветствуя по пути всех, кто мне попадался. Я вышел на улицу и подошел к бочонку, взял пластиковый стакан и наполнил его жутким на вид желтым пивом. Оно пахло как какое-то старье, и я выпил, скривившись – на вкус оно было прогорклым и несвежим. Я сделал глубокий вдох, борясь с желанием выблевать все. Я ненавидел это гребаное пиво, особенно дешевые сорта из бочек, которые постоянно пили эти идиоты из Форкса. Если я собирался пить пиво, то покупал импортные сорта, в частности Heineken.

Когда стакан опустел, я смял его и бросил в корзину для мусора, оглядываясь по сторонам. Все, с кем я ходил в школу, стояли вокруг и болтали, было несколько человек, выпустившихся из средней школы Форкса и вернувшихся на зимние каникулы. Кроме того, я увидел нескольких Квилетов, шныряющих вокруг, но никто из них со мной не заговорил, и даже, нахер, не смотрел на меня. Думаю, я не могу осуждать их за нежелание иметь дело с единственным в истории мудаком, которого по постановлению суда нельзя пускать в резервацию. Догадываюсь, я заслужил это дерьмо, но оно по-прежнему меня бесило, особенно то, что я больше не могу ходить на Первый Пляж. С этим местом у меня связано много воспоминаний, и я бы с радостью отвел туда Изабеллу, ей бы тоже там понравилось, но это невозможно. Только если я захочу упрятать свою задницу в тюрьму.

Я ощутил легкое касание к моей спине и подпрыгнул, пойманный врасплох. Резко повернув голову, я заметил Таню, стоящую рядом и ухмыляющуюся. Я приподнял бровь и отодвинул ее от себя, не желая, чтобы эти руки вновь прикасались ко мне. – Я, нахер, могу тебе чем-то помочь? – спросил я, думая, какого черта она меня трогает и что ей надо. Паранойя испарилась не полностью, внутри тлело естественное желание отстраниться. Я ненавидел приступы паники, но за годы научился их скрывать настолько неплохо, что теперь их заметить мог только отец, который знал меня как облупленного.

Ее ухмылка стала шире. – Да, ты можешь мне помочь, – практически промурлыкала она, ее глаза медленно скользнули вниз по моему телу. Я закатил глаза, отрицательно покачав головой на ее попытки соблазнить меня. Это было, черт возьми, так очевидно, что даже не казалось милым. Она выглядела доступной, и несколько месяцев назад я бы схватил ее за руку и, прижав к машине, оттрахал бы прямо там, но не теперь. Этим дерьмом я больше не занимаюсь. Не хочу никого, кроме la mia bella ragazza.

– И не надейся, bagascia (сленг, используемый для обозначения «сука/шлюха»), это дерьмо не произойдет, – сказал я, отворачиваясь от нее. – Там полно других членов, чтобы тебя всю покрыть спермой.

Она горько засмеялась. – Что, блядь, с тобой произошло? – спросила она. Я вздохнул, не было настроения ей что-либо объяснять. Я не должен ей никаких гребаных объяснений, это не ее гребаное дело.

– Это называется взросление, Таня, тебе тоже стоит попробовать, – сказал я, пожав плечами. Я прошел мимо нее и ощутил резкую вспышку ее гнева, что я больше не играю в ее игры. Я зашел в толпу и схватил еще один бокал, наконец-то успокоился и расслабился. Я быстро переговорил с Деметрием, он о чем-то рассказывал, но я не мог сосредоточиться, потому что Ксанакс уже вовсю действовал, и тут я услышал смех Эммета и Изабеллы. Ее смех вызвал во мне трепет, я развернул голову в ее сторону, желая увидеть улыбку, которая должна играть на ее губах, и застыл, когда заметил смуглую кожу и темные волосы, собранные в конский хвост. Я ощутил, как внутри закипает гнев и напрягся, стараясь удержать себя в руках. Мне не нужна драка, потому что стоит мне напасть на Джейкоба Блэка, как отец, нахер, замучает меня. Руки начали дрожать, голос в голове кричал швырнуть этого урода на землю, потому что он стоял рядом с моей девушкой, и он смешил ее. А я стоял тут, шатался по кругу, общался с ублюдками, до которых мне не было никакого дела, потому что я веду себя как гребаная киска, когда мне стоило быть с ней. Мне не следовало, черт возьми, бросать ее, но я должен был убедиться, что смогу провести вечер без нервов, смогу получать удовольствие и не начну паниковать, как маленькая сучка. А она там, и мои братья развлекают ее, а идиот Джейкоб Блэк заставляет ее смеяться. Это было невозможно терпеть, и мне некого обвинять, кроме самого себя.

О да, я, блядь, вышел из себя, эмоционально и умственно. Но никто и никогда не считал меня уравновешенным.

Эммет оглянулся и заметил меня, его смех прекратился. Он что-то сказал, я не услышал, а Изабелла тут же повернулась ко мне, и наши глаза встретились. Я увидел в ее глазах вспышку страха, очевидно, она боялась моей реакции. В последний раз, когда она говорила с этим ублюдком, я сорвался, но в этот раз я старался совладать с собой. Я не хотел напугать ее, и, черт побери, я не хотел, чтобы отец попытался отослать меня подальше или еще что-то. Потому что я не поеду, только не без нее.

Через мгновение Джейкоб отошел от нее, и Эммет с Изабеллой вернулись к своему разговору. Бен подошел и протянул мне полный конверт наличности для отца, я кивнул, быстро засовывая его в карман. Он сказал, что скоро принесет зелье, которое он хотел, чтобы я попробовал, и я поблагодарил его, прежде чем он ушел. Вздохнув, я пробежался рукой по волосам, снова глядя на Изабеллу. Эммет приобнял ее, и она снова была в окружении моих друзей, а я стоял в стороне и наблюдал. Она выглядела, черт побери, спокойной и почти счастливой, и так удивительно было видеть, как она легко вписалась в их компанию. Она как будто принадлежала этому месту, я всегда ощущал, что это так, но сейчас особенно радостно видеть, как она чувствует себя. Потому она должна быть тут, и я лишь тратил долбаное время, стараясь устроить ей подходящее появление.

Мои глаза распахнулись от удивления, когда она поднесла к губам красный пластиковый стакан и отпила. Я смотрел, как ее лицо слегка поморщилось, когда она поняла, что пьет дрянное пиво. Один из них дал ей гребаный алкоголь, и я испытал вспышку ревности, что это не я был там, и не я это сделал. Я был, черт побери, разочарован, потому что терял время, я не хотел терять ни мгновения ее жизни. Если б мог, я бы от нее не отходил.

Я наблюдал, как напрягаются мышцы на ее горле, когда она проглатывала жидкость, и ощутил, как мой член затвердел от этого зрелища. Она была чертовски сексуальной. Все эти сучки на высоких каблуках и в миниюбках, с фунтами макияжа не были сексуальными. Они смотрелись вульгарно. La mia bella ragazza, с ее покусанными ногтями, веснушками на щеках и, если быть честным, изодранными стопами, была охеренно сексуальной. Потому что эта сексуальность не была создана искусственно, это дерьмо просто было у нее.

Я подошел к ней, вдоль ее позвоночника тут же пробежала дрожь, и она отняла от своих губ пустой стакан. Я тихо засмеялся ее реакции и прошептал, что это сексуально, отчего она вспыхнула. И этот гребаный румянец делал ее еще сексуальнее. Я достал марихуану, которую привез с собой и мы начали курить, передавая ее друг другу. Сначала я вдохнул Изабелле свой дым, что заставило самодовольную ревнивую сучку, жившую внутри Розали, показать свою уродливую голову, но когда Бен принес то, что обещал, я настоял, чтобы Изабелла попробовала сама сделать затяжку. Не могу отрицать, я хотел увидеть это дерьмо хотя бы раз, но не собирался, блядь, давить на нее.