— Дай-то бог! — сказали мама и папа.

Визенклее с гордостью осмотрел ещё раз своё сооружение и сказал:

— Теперь вам нужна только приличная дверь.

— Избавьте себя от хлопот, — мужественно возразил было папа Штенгель. — Соорудить дверь для меня сущий пустяк.

Визенклее задумчиво соскрёб с лица засохшие глиняные брызги:

— Помогать вам сооружать дверь я не буду. Я принесу вам готовую. Салатового цвета.

— Интересно, — сказала мама Штенгель. — Готовую дверь?

Но Визенклее уже поднимался наверх. Папа, мама и Горошек с минуту постояли ошарашенные, потом тоже покинули подвал и вышли на улицу. Скоро они увидели Визенклее. Он на рысях спешил к ним, водрузив на голову новёхонькую дверь, которая и в самом деле была окрашена в салатовый цвет.

Укрепив дверь в петлях, сияющий Визенклее спросил:

— Ну, теперь вы довольны?

— О, вы просто волшебник, господин Визенклее! — сказала мама.

— Мы очень вам признательны, — сказал папа.

— Дверь что надо, — одобрил Горошек. — Надеюсь, что и Анни выберется из подземного хода.

— Анни уже выбралась, — сообщил Визенклее, показывая на дом «кошачьей хозяйки». — Видите, вон она смеётся в окне!

Тут в окне показалась и сама хозяйка.

— Вы не хотите зайти ко мне? — крикнула она. — Мы бы вместе позавтракали.

— О, с удовольствием! — хором воскликнули нее, и господин Визенклее, насвистывая весёлый мотивчик, первым промаршировал в дом.

У фрау Шнурпетер, обладательницы тридцати шести кошек, было приготовлено какао и пирог, обсыпанный корицей.

— Ешьте и пейте, — сказала фрау Шнурпетер.

— Благодарю, — ответила за всех мама Штенгель и, прежде чем отведать какао, выудила из своей чашки кошачьи усы.

Под столом сидело семь кошек. Одна из них, с жёлтым шёлковым бантом на шее, потихоньку цапнула маму Штенгель за мизинец.

На столе, как раз возле чайника с какао, сидела и облизывалась серая кошка. Другая такая же кошка прыгнула с буфета на плечо папы Штенгеля, а на колени к нему вскарабкался чёрный кот с большим пушистым хвостом.

На коленях у Визенклее тоже успели примоститься две рыжие пятнистые кошки, причём одна из них вытянула хвост трубой и щекотала им нос бывшего ночного сторожа.

Горошек и Анни гладили по очереди белых, чёрных, полосатых и пёстрых кошек, которые без зазрения совести лезли им под ноги.

Из карманов передника фрау Шнурпетер выглядывали две пушистые мордочки, и она совала им в разинутые рты кружочки колбасы.

Вдруг откуда-то послышалось мяуканье и грохот.

— Будь добра, — обратилась фрау Шнурпетер к Анни, — загляни-ка в кухонный шкаф.

Едва Анни открыла шкаф, как оттуда с шипеньем вылетел огненно-рыжий кот, которого случайно заперли вместе с горшками, сковородками и противнями. За ним следом со звоном и скрежетом выкатились поварёшка, скалка и сковорода с двумя бифштексами.

— Этому проказнику, — сказала фрау Шнурпетер, — всегда приходят в голову забавные идеи.

Минуту спустя белоснежная ангорская кошка прыгнула с подоконника прямо на стол и сунула свою шелковистую мордочку в чашку мамы Штенгель.

— Ну разве у меня не уютно? — спросила фрау Шнурпетер.

— Мы чувствуем себя отлично, — сказал папа.

Штенгель, торопливо хватая с блюда кусок пирога с корицей.

Потом ввалились трое сыновей Шнурпетер. Они поздоровались с гостями и полезли в подвал. Разумеется, они ещё и не подозревали, что подземный ход уже замурован и что они больше не могут спасаться от кошек в подвале Штенгелей. Через некоторое время они вернулись, и по их лицам можно было понять, что им всё известно. У всех троих были нахмуренные лбы, а уголки губ горестно опущены вниз. Один из Шнурпетеров порылся в каком-то ящике, что-то достал оттуда и вместе со своими братьями снова спустился в подвал. А в полуоткрытую дверь вбежала кошка с дохлой мышью в зубах. Она гордо обошла вокруг стола и остановилась возле фрау Шнурпетер, вопрошающе глядя на неё. Как только фрау Шнурпетер сказала: «Браво, браво!» — кошка положила свою добычу в разрисованную корзинку для шитья.

— У вас, наверно, никогда не соскучишься, заметил Визенклее.

В этот самый момент из-под кухонного шкаф выползли ещё две кошки и, вцепившись когтями в скатерть, сдёрнули её на пол. Три кошки, сидевшие на коленях у Горошека, были облиты какао.

— О господи! — воскликнула мама Штенгель.

— Пожалуйста, не волнуйтесь, — мягко сказала госпожа Шнурпетер. — Кошечек я высушу и хорошенько почищу щёткой.

Она поднялась и собрала в совок разбитый кофейник и остатки пирога.

— Да мы и не волнуемся, — сказал папа Штенгель, все штаны которого были обсыпаны сахарным песком.

— У нас в кладовке ещё много сахару, — успокоила его фрау Шнурпетер.

Едва она успела вымолвить последнее слово, как вдруг раздался мощный раскат взрыва.

— Что, в Плутен-Глупинге есть вулкан? — озабоченно спросил папа Штенгель.

Визенклее и фрау Шнурпетер рассмеялись и разом воскликнули:

— И придёт же вам в голову!

— А может быть, это оползни, которые время от времени приходится взрывать?

— Взрывать?

Лицо фрау Шнурпетер приняло испуганное выражение. Она кинулась к ящику, в котором недавно рылся один из её сыновей, и сказала:

— Они взяли взрывчатку. Хотела бы я знать, что они взорвали? Надеюсь, не новый колодец.

Визенклее покашлял и, тупо глядя прямо перед собой, со вздохом заметил:

— Я это предчувствовал.

— Батюшки мои! — сказала мама Штенгель. — Что вы предчувствовали?

Глаза бывшего ночного сторожа были печальны.

— Я предчувствовал, — тихо ответил он, — что они взорвут мою великолепную стену.

— Стену в нашем подвале? — воскликнула Анни.

— Да, — сказал Визенклее. — А ведь она была настоящим произведением искусства.

Анни упёрла руки в боки и воинственно заявила:

— Госпожа Шнурпетер, если ваши сыновья будут играть в нашем подвале в домино или в дурачка, у нас не будет места под дрова и капусту!

— Я ужасно сожалею об этом, — сказала госпожа Шнурпетер.

— Мы тоже, — сказала мама Штенгель.

— А мне остаётся лишь оплакивать мою чудесную стену, — добавил Визенклее.

Госпожа Шнурпетер задумалась. Наконец ей в голову пришла какая-то мысль, и лицо у неё просветлело.

— Мои сыновья не имели права так поступать, — сказала она. — Но тем не менее мы останемся друзьями, не правда ли? А в знак дружбы я дарю вам четырёх моих самых любимых кошек.

— Да что вы говорите! — всплеснула руками мама Штенгель. — Четырёх самых лучших?! Нет, такой изумительный подарок мы принять не можем. Это было бы бессовестно с нашей стороны!

Мама старалась держаться спокойно, но колени у неё стали ватными от страха. Четыре кошки! Когда у них уже есть змея Сузи и белая мышь? Нет, кошки ни за что не должны появиться в доме!

Но госпоже Шнурпетер такая скромность очень понравилась, и она сказала:

— Дорогая, к четырём кошкам я добавлю вам ещё две, итого — шесть. У меня ещё останется тридцать. Я насмерть обижусь, если вы не возьмёте всех шестерых.

— Хорошо, — пробормотала мама Штенгель. — Мы принимаем ваш подарок. — И со слезами на глазах добавила: — Сегодня для нашей семьи действительно счастливый день.

Потом семейство Штенгелей попрощалось с соседкой, и Визенклее вышел первым, держа в каждой руке по кошке. Папа Штенгель тоже нёс двух кошек. Горошек и Анни тащили по одной. Мама же Штенгель настолько ослабела от пережитого, что не могла бы нести даже котёнка.

— Батюшки мои, вот времена-то настали! — шептала она обречённо.

Перед самым домом их подкарауливало ещё одно несчастье. Несчастье это приняло облик мужчины с красным круглым лицом.

— Меня зовут Сентябрь, — заявил мужчина.

— Очень приятно, — сказал папа. — А мы — Штенгели.