Почти каждый из нас проживает большую часть жизни под спудом… сам я всплыл на поверхность… – Ср. у даосов: «Он (человек мудрости. – Л. Ж.) погружается и всплывает, находясь в контакте с Путем. И если вести себя так, тогда трансформация мириад вещей резонирует в тебе и изменения ста ситуаций всегда находят в тебе отклик» (Антология даосской философии. С. 205).

…только когда попал в Париж. – В Париж Миллер перебрался в феврале 1930 г. и прожил там до начала Второй мировой войны.

…смерть – разрешение, но погоди пока умирать… ты еще слишком молод, у тебя меланхолия… – Ср. речи Заратустры о ранней смерти Христа: «Поистине, слишком рано умер тот иудей, которого чтут проповедники медленной смерти; и для многих стало с тех пор роковым, что умер он слишком рано. Он знал только слезы и скорбь иудея, вместе с ненавистью добрых и праведных, – этот иудей Иисус; тогда напала на него тоска по смерти. Зачем не остался он в пустыне и вдали от добрых и праведных! Быть может, он научился бы жить и научился бы любить землю – и вместе с тем смеяться. (…) Он умер слишком рано; он сам отрекся бы от своего учения, если бы он достиг моего возраста! Достаточно благороден был он, чтобы отречься! Но незрелым был он еще. Незрело любит юноша, и незрело ненавидит он человека и землю. Еще связаны и тяжелы у него душа и крылья мысли. Но зрелый муж больше ребенок, чем юноша, и меньше скорби в нем: лучше понимает он смерть и жизнь. Свободный к смерти и свободный в смерти, он говорит священное Нет, когда нет уже времени говорить Да: так понимает он смерть и жизнь» (Ницше Ф. Соч.: В 2 т. Т. 2. С. 52–53).

…и Хайме… был уже не Хайме, а лягушка-бык… – Лягушки вообще, «кладбищенские лягушки» и т. п. не раз появляются на страницах «Козерога» как символ «низа» (в мифопоэтической традиции лягушки соотносятся с корнями Мирового древа), как символ «мертвой жизни», протекающей в совокуплении и «вымете икры». В миллеровский текст лягушки перекочевали из одноименной комедии Аристофана – там они обитали на краю мира живых, в болоте у переправы в царство мертвых. Лягушкой-быком представляется Миллеру тотемный предок Хайме.

Я совершал прыжок с моста вниз головой, туда, в девственный ил, ноги сияют и ждут клева; подобным образом Сатана… – Воображение Миллера рисует образы «Божественной комедии» Данте; ср.: «А он (Люцифер) торчал ногами к вышине» (Ад, XXXIV, 90); «Сюда с небес вонзился он когда-то» (Там же. С. 121).

Я шел по пустыне Мохаве… – Мохаве – пустыня на юго-западе США, в южной части штата Калифорния, площадь ок. 30 тыс. кв. км.

…и какой-то человек шел надо мною по канату, а над ним другой человек сидел в аэроплане… – Эта «греза» навеяна эпизодом с канатным плясуном и чертом из «Так говорил Заратустра»: черт перепрыгивает через канатного плясуна, что приводит к гибели последнего (см.: Ницше Ф. Соч.: В 2 т. Т. 2. С. 13). Будучи «инстинктивистом» (хотя и «метафизического плана»), Миллер склонен был рассматривать цивилизацию как порождение Сатаны (хотя и не брезговал ее плодами), и здесь в образе аэроплана механическая цивилизация (заратустровский черт) «перепрыгивает» через человека, угрожая ему гибелью.

В утробе на каждом пальчике формируются ногти… а можно и лоб расшибить, пытаясь во всем этом разобраться. – Тот же вопрос занимал Данте. Ср. изложение Стацием «вечного строя» в «Божественной комедии»:

Мафусаил – библейский патриарх, долголетие которого вошло в поговорку (см.: Быт., 5: 21–27).

Глаза лягушки-быка… в сизом налете на девственном иле. – Также образ «Божественной комедии», ср.: «Потом я видел сотни лиц во льду…» (Ад, XXXII, 70).

…зрелище адского скейтинг-ринка, где во льду вниз головой застряли люди и ноги их торчали снаружи… – т. е. зрелище озера Коцит «Божественной комедии»:

где «Одни лежат; другие вмерзли стоя, Кто вверх, кто книзу головой застыв…» (там же. XXXIV, 13–14).

Большая Берта… – немецкая пушка большого калибра времен Первой мировой войны; название дано по имени жены крупнейшего оружейного фабриканта Круппа фон Болена.

…как и посередине моста… посередине всего… – Согласно учению Я. Беме, «все качества берут свое первоначальное происхождение в средине: разумей, там, где рождается огонь…» (Беме Я. Aurora, или Утренняя заря в восхождении. М.: Мусагет, 1914. С. 123).

…но в смерти еще что-то живет… возбуждая вечное движение. – Ср., что об этом говорит Сократ у Платона: «Всякая душа бессмертна. Ведь вечно движущееся бессмертно. А у того, что сообщает движение другому и приводится в движение другим, это движение прерывается, а значит, прерывается и жизнь. Только то, что движет само себя, раз оно не убывает, никогда не перестает и двигаться, и служить источником и началом движения для всего остального, что движется. Начало же не имеет возникновения. Из начала необходимо возникает все возникающее, а само оно ни из чего не возникает. Если бы начало возникло из чего-либо, оно уже не было бы начатом. Так как оно не имеет возникновения, то, конечно, оно и неуничтожимо. Если бы погибло начало, оно никогда не могло бы возникнуть из чего-либо, да и другое из него, так как все должно возникать из начала. Значит, начало движения – это то, что движет само себя. Оно не может ни погибнуть, ни возникнуть, иначе бы все небо и вся Земля, обрушившись, остановились и уже неоткуда было бы взяться тому, что, придав им движение, привело бы их к новому возникновению» (Федр, 245 с – е).