При мысли о том, что она снова увидит его, Эви охватило приятное предвкушение, заставившее больно прикусить губу. Откуда это внезапное желание постучаться в дверь комнаты мистера Бенедикта?
Она даже головой покачала от столь скандальной мысли.
Возможно, ей следует беспокоиться не о поведении Ричарда.
Глава 4
«Забудем на время о храбрости. Я человек слова и ни за что не нарушил бы соглашение, заключенное с леди. Кроме того, куда веселее вести с вами перепалку в письмах, чем слушать критику своих манер при личной встрече. Надеюсь, вы со мной согласны?»
Из письма Хастингса Эви
Когда последний слуга вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь, Бенедикт зажмурился и облегченно вздохнул: «Слава Богу, это закончилось».
Плохо уже и то, что у него оставалось всего несколько минут, чтобы придумать объяснение для Ричарда, результатом которого не стало бы его немедленное изгнание или дуэль с лучшим другом на росистом лугу в рассветный час. Но страшнее всего было бы его разоблачение в присутствии Эви.
Бенедикт снял пиджак, швырнул в изножье гигантской кровати с четырьмя столбиками и оглядел комнату. Напротив постели, у камина, стояли диванчик с двумя креслами. Шумно потрескивавший огонь изгонял прохладу из огромной комнаты. Большие окна, почти от пола до потолка, выстроились в ряд на задней стене, и послеполуденное солнце вливалось в стекла косыми колоннами, в которых танцевали пылинки.
Бенедикт опустился на покрытую чехлом скамью у изножья кровати и стал снимать сапоги.
Что можно сказать Ричарду? Как объяснить внезапную смену фамилии? Может, «признаться», что он бежит от закона и взял чужое имя, чтобы избежать разоблачения? Или что его преследует брошенная любовница? Или что у него случилось внезапное помрачение рассудка и он забыл собственное имя? Он со стуком уронил на пол левый сапог. Нет, следует сказать Ричарду правду. Или по крайней мере все, что он имеет право сказать. Ради всего святого, он – ближайший друг Ричарда. Как смотреть ему в глаза, если начать громоздить ложь на ложь?
В дверь громко постучали.
– Войдите, – откликнулся Бенедикт, стягивая правый сапог.
В комнате появился Ричард, выглядевший на удивление свежим.
– Все улажено? Да? Прекрасно, я умираю от желания узнать, какого дьявола ты представился как мистер Бенедикт? – спросил он без гнева, с искренним любопытством и, устроившись у камина в кресле в бело-голубую полоску, стал ожидать ответа. Бенедикт растерянно провел рукой по волосам и вздохнул. Ну вот… начинается.
– Знаю, не самое умное решение. Но ты помнишь нашу переписку с твоей сестрой?
Ричард кивнул.
– Однако, насколько я понимаю, она так и не рассказала тебе, чем закончились наши отношения.
Ричард вскинул брови.
– Я предполагал, что они умерли естественной смертью, когда ты окончил школу. Но мое поразительное дедуктивное мышление подсказывает, что все было не так.
– Не совсем. Я был молодым идиотом и не хотел, чтобы старая жизнь последовала за мной в волнующую новую. Эви немного, я бы сказал, настойчива, и, когда она не поняла намека на то, что я не собираюсь продолжать ей писать, пришлось послать весьма недвусмысленное письмо, которое и стало концом переписки.
Бенедикт постарался не съежиться при воспоминаниях о подробностях последнего письма. Боже, сколько лет прошло, а он по-прежнему чувствует себя последним негодяем. Какое счастье, что Хастингс остался в прошлом, по крайней мере во всем, что связано с Эви.
Ричард, казалось, был искренне удивлен.
– Странно. Она мне и словом не обмолвилась.
– И это должно дать тебе некоторое представление о том, как она отнеслась к письму. Я знаю, как вы близки. Разве она раньше что-то скрывала от тебя?
– Я думаю, нет, хотя теперь, должен признаться, не вполне уверен.
Ричард выпрямился, потирая ладонями колени.
– Все же это случилось почти десять лет назад. Ты действительно посчитал необходимым назваться чужим именем?
– Не совсем. Я просто не назвал фамилии. Мое второе имя Джеймс. Но скажи честно, хотел бы ты оказаться на моем месте, когда она поймет, что тот подлец, который назвал ее противной девчонкой, обладающей всеми свойствами и привычками лошадиного слепня, явился сюда во всей своей красе?
Ричард весело засмеялся, но тут же огляделся и прикрыл рот рукой.
– Нет, разумеется. Ни за что на свете! С твоей стороны это очень некрасиво, друг мой. Мало того, – добавил он, почесывая подбородок, – стоило бы рассказать ей правду, чтобы посмотреть, что она с тобой сделает.
– Но ты промолчал, когда я ей представился! – напомнил Бенедикт беспечно, хотя в желудке шевелилось беспокойство. Сейчас в его жизни и без того столько бурь, а на карте стоит будущее. Он просто не имеет возможности отвлекаться на очередную драму.
– Совершенно верно. Интересно, почему она, хоть и ни разу не слышала о Джеймсе Бенедикте, относительно спокойно восприняла твое появление? Весьма тревожный признак. Рано или поздно она обязательно меня разоблачит.
– А может, ей просто все равно.
– Ну да, как же! – фыркнул Ричард. – Скорее у меня вырастут крылья и я научусь летать! Не хочешь присоединиться?
Бенедикт неожиданно для себя ухмыльнулся. Ричард обладал удивительным даром смешить его даже в такие моменты.
– Хорошо, думаю, можно сочинить историю. Предположим, я старый друг, решивший погостить у тебя, прежде чем принять новую должность члена совета колледжа где-то на севере.
– Ученый? Вот это да!
– Ну… назовись я пэром, твои родные наверняка знали бы мое фамильное имя. А я предпочел бы не изображать священника или военного. Просто, респектабельно и ничем не примечательно.
– Полагаю, это может сработать, – с сомнением пробормотал Ричард.
– Только придерживайся моей истории, а я постараюсь выглядеть как можно более скучным.
– Постараешься? Уверен, у тебя прекрасно получится.
Бенедикт не обратил внимания на колкость.
– И я сделаю все, чтобы держаться от нее подальше… пока я здесь.
Из-за двери донесся странный звук, и друзья переглянулись. Дурное предчувствие свинцом легло в желудке Бенедикта. Слишком долго он был шпионом, чтобы не уметь распознавать подозрительные звуки. Ричард прижал палец к губам и встал. Бенедикт покачал головой, показал на свои ноги в чулках и быстро и бесшумно, как призрак, пересек комнату.
Одним быстрым движением он повернул ручку и распахнул дверь. В комнату ввалилась белокурая красавица и, потеряв равновесие, упала ему на грудь. Второй раз за день! О Господи. Неужели Эви услышала…
– Беатрис! – воскликнул Ричард, сурово сведя брови. – Что это ты вытворяешь, маленькая любительница подслушивать у замочных скважин?!
Беатрис?
Бенедикт вздохнул, чувствуя, как его охватывает облегчение, и, поспешно отстранив девицу, закрыл дверь. Теперь он видел, что она просто похожа на сестру. Глаза и волосы были темнее, да и фигура куда более хрупкая.
Светлая кожа Беатрис залилась густой краской. Но она нашла в себе дерзость небрежно пожать плечами.
– Сожалею, но, когда вы не пришли познакомиться с нами, я сбежала с уроков, чтобы на вас посмотреть. Однако как раз когда спускалась с лестницы, вы исчезли в гостевой спальне, а потом я услышала ваши голоса и… – она перевела дыхание, – не захотела прерывать беседу, вдруг у вас речь шла о чем-то важном.
Губы Ричарда были плотно сжаты, руки покоились на бедрах, но выражение лица было весьма снисходительным.
– И что ты услышала, негодная девчонка?
Она ухмыльнулась и, повернувшись к Бенедикту, поспешно присела:
– Добрый день, мистер Хастингс. Ах, как это волнующе! Наконец-то мы встретились!
Ричард и Бенедикт дружно застонали. Ад и проклятие, сегодня не его день… и уж точно не его неделя. А возможно, и не его год.
– Итак, Беа, – начал Ричард, обнимая сестру за плечи и подводя к дивану у окна. – Что хочешь за молчание?
