– После всех этих лет полнейшего равнодушия она воображает, будто ты немедленно ей подчинишься?

Бенедикт пожал плечами.

– Теперь поместье нуждается в деньгах, – выдавил он, не желая говорить о семье больше, чем это необходимо. Кроме того, каждый шпион знает, что ключ к хорошей истории – ее абсолютная простота.

Стул скрипнул, когда Бенедикт подался вперед, перекатывая стакан между ладонями.

– Я почти сразу решил провести это время в английской провинции. Раньше ты упоминал, что я могу…

Он не успел договорить: дверь с шумом распахнулась, и в комнату вновь влетела разъяренная синьорина, успевшая надеть туфли и застегнуть платье. Волосы были уложены в низкий узел на затылке. Теперь она выглядела бы совершенно респектабельной, если бы не злобная гримаса.

– Я только хотела сказать, что никто не смеет оскорбить Изабеллу, не заплатив за это. Наслаждайтесь своими балами на этой неделе, синьор.

И Изабелла, с мерзкой улыбочкой, уродовавшей прелестное личико, переступила порог и хлопнула дверью с такой силой, что зазвенели стекла. После ее ухода в комнате воцарилась тишина. Друзья молча смотрели на закрытую дверь.

– Знаешь, – сказал наконец Ричард, не отводя глаз, – перспектива провести время в деревне неожиданно показалась мне довольно приятной.

Бенедикт глянул на Ричарда и неожиданно для себя улыбнулся:

– Неужели?

– Да. И я знаю подходящее место.

Эви никогда раньше не замечала, как мерно стучат часы. Тик-так, тик-так… Словно медленный шаг старой рабочей лошади, из которой давным-давно выбили радость жизни и задор.

– Что-то случилось, милая?

Эви подняла глаза от неровных, жалких швов и встретилась взглядом с серыми, странно веселыми глазами матери.

– Нет, конечно, нет.

Если только не считать убивающей ее скуки. После двух дней мирных, подобающих истинной леди занятий в попытке втереться в милость матушки Эви стала гадать, почему женское население Англии до сих пор не восстало против омертвляющей скуки. По правде говоря, пытка на дыбе казалась избавлением.

К тому же, как назло, выдался чудесный день. Яркое солнце наполняло каждый уголок уютной маминой гостиной. Эви умирала от желания проверить, как там Ронан. Новое прибавление в их конюшне было резвым и красивым: полные девятнадцать ладоней темно-рыжей ирландской породы. Его выбрала она, Эви, и каким мучением было позволять другим заботиться о гунтере! Конечно, именно так будет весь сезон, если она не убедит маму позволить ей остаться в деревне!

Отложив свою вышивку на кремовое сиденье дивана, мама скрестила руки и улыбнулась.

– Эви, я никогда не думала, что скажу нечто подобное, но почему бы тебе не пойти на конюшню к отцу?

– Нет-нет, я вполне счастлива здесь с тобой.

Большей лжи Эви никогда еще не произносила.

Взор мамы смягчился. Она взяла у Эви измятую вышивку.

– Иди, дорогая. Я ценю твое желание провести время со мной, но видеть два дня подряд, как ты вертишься, томишься и уродуешь несчастные листья плюща, которые пытаешься вышить, невыносимо, думаю, тебе пора дать выход своей энергии.

О, слава Богу!

Эви постаралась не выглядеть чересчур довольной. Ее план сыграть идеальную дочь идет не так, как она замышляла, но по крайней мере приносит плоды. Мама наверняка увидела, как мало приспособлена Эви к обычным для леди занятиям. Сегодняшний вечер – самое подходящее время, чтобы высказать маме свое предложение. Ну а пока…

– Спасибо, мама. Пожалуй, я пойду к папе.

Менее чем через четверть часа Эви, уже переодетая в амазонку, направлялась к конюшне. Прохладный весенний ветерок был чистым раем по сравнению с духотой гостиной. Настоящая свобода! И поскольку солнце уже опускалось за деревья, Эви не хотела тратить ни единой минуты, которую могла бы провести в седле.

Приподняв подол юбки, она поспешила по гравийной дорожке. Приходилось старательно переступать лужи, оставшиеся после вчерашнего дождя. Последние несколько шагов она буквально пробежала и, схватившись за край двери, свернула за угол.

И тут же на полной скорости столкнулась с неподвижной кирпичной стеной, которая, как она точно знала, не должна была здесь находиться. На миг у нее перехватило дыхание. Эви споткнулась и едва не упала на спину, но, к счастью, сильные руки сжали ее плечи и удержали на месте.

– Простите. С вами все в порядке?

Оказалось, что для неодушевленного предмета стена говорит на удивительно правильном английском.

Взгляд Эви скользнул по темно-серому пальто, резко очерченному, слегка заросшему щетиной подбородку, на мгновение остановился на весьма привлекательных мужских губах, прежде чем добраться до темных, бархатисто-карих глаз.

И тут она потеряла дар речи. Откуда взялся этот красавец?

Несколько бесконечных секунд она стояла неподвижно, в плену не только его рук, но и любопытного взгляда. У него самые прекрасные глаза на свете. Цвета красного дерева, из которого сделан письменный стол отца, переходящий из поколения в поколение.

– Мисс! Вы ушиблись?

Эви моргнула. Следовало бы что-то сказать. Ей действительно следовало бы что-то сказать.

– Э… совершенно.

Темные брови сошлись на переносице. Он слегка наклонил голову.

– Совершенно… ушиблись?

– Нет. Со мной совершенно все в порядке. Э… спасибо.

О Господи, почему она так растерялась? Именно теперь, когда ослепительный незнакомец почти что держит ее в объятиях?

Она наконец поняла, что значит выражение «громом поразило». Причем в самый неподходящий момент!

А он смотрел на нее как на одинокую лошадь из упряжной пары.

– Уверены?

Эви едва не рассмеялась. Уверена ли она? Ни в малейшей степени. Она чувствовала себя так, словно ее кружит в водовороте, но, конечно, не могла сказать это незнакомцу. Она поскорее отступила, вырвавшись из его рук. Ровно настолько, чтобы лишиться его тепла. Но она по крайней мере все еще ощущала едва заметный манящий запах кожи и сандалового дерева. Набрав в грудь воздуха, она постаралась улыбнуться:

– Уверена. Прошу принять мои извинения, я не смотрела, куда иду, мистер…

– Эви!!

Эви подскочила от неожиданности.

– Ричард! Что, во имя всего святого, ты здесь делаешь?

Она не удивилась бы сильнее, окажись перед ней сам Принни.

Радостно взвизгнув, она бросилась на шею брату. Тот крепко сжал ее, оторвал от земли и закружил, как малое дитя.

– Ричард, немедленно поставь меня! – потребовала она.

Но ее увещания не возымели эффекта, поскольку сопровождались смехом. Только брат способен снова заставить Эви почувствовать себя десятилетней девочкой!

Когда он наконец поставил ее, она хихикнула, отступила и внимательно оглядела брата, отметив взъерошенные ветром светлые волосы и разрумянившиеся от ветра щеки. Она едва верила, что он здесь, дома, и именно сейчас!

– Но что ты здесь делаешь? Какой чудесный сюрприз!

– Мне тоже приятно видеть тебя, малышка. Собралась прокатиться верхом?

– Да, но столкнулась с нашим гостем. Полагаю, это твой друг?

Она показала на незнакомца, но застыла, когда их взгляды снова встретились. Он наблюдал за ней так пристально, что она инстинктивно отступила. Но он тут же отвел глаза.

Эви смущенно моргнула. Как странно! Неужели ей показалось? Наверняка: она ведь только встретила этого человека! И ему нет никакого дела до нее. Тем не менее по спине пробежала легкая дрожь.

Смешок снова привлек ее внимание к Ричарду. Он широко улыбнулся и медленно покачал головой:

– Да ведь я вас еще не познакомил!

Эви подняла брови. Он что-то затевает!