Не зная, как отказаться, Бенедикт нерешительно кивнул:

– Да, это было бы неплохо, и я буду рад сопровождать вас.

– Превосходно. Уверен, что мы найдем для вас лошадь. Может, Лютика?

Увидев, как Бенедикт брезгливо морщится, Ричард рассмеялся.

Бенедикту очень не хватало собственной лошади, но он не намеревался скакать по лугам и полям и поэтому оставил Самсона в Лондоне.

– А вот и прелестные леди, – объявил Гренвилл, видя, что в комнату входят его жена и дочери. Младшие сестры, одетые в роскошные вечерние платья, широко улыбались. Мать и Эви вели себя сдержаннее. Все были в длинных белых перчатках. Из-под широких юбок выглядывали белые туфельки.

Но Бенедикт невольно искал взглядом Эви. Она выделялась среди остальных сестер спокойствием и безупречными манерами. Свет золотил ее волосы и неподобавшую истинным леди слегка загорелую кожу. Эффект был на редкость привлекательным.

Он быстро отвел глаза. Плохо, если она снова поймает его, как раньше, в саду.

Пока маркиз сыпал комплиментами, леди Гренвилл улыбнулась Бенедикту:

– Добрый вечер, мистер Бенедикт. Вы выглядите отдохнувшим. Надеюсь, вы хорошо провели день?

Бенедикт поклонился, прежде чем ответить:

– Прекрасно, миледи. Невозможно не восхищаться таким прекрасным домом, как ваш.

– А сад? Я видела, как вы гуляли в саду.

В ее глазах сверкал искренний интерес. Бенедикт молча застонал. Если она заметила его в саду, нетрудно догадаться, что не упустила из виду и его собеседницу…

– Тоже чудесный.

Он решил продолжить, прежде чем она спросит о его беседе с Эви:

– К счастью, мне удастся посмотреть все поместье. Лорд Гренвилл и Ричард пригласили меня на охоту в конце недели.

На этот раз молча застонал Ричард. В тот же момент лицо Эви радостно просияло.

– Охота?! О, какое счастье! Я так долго сидела взаперти! Охота – как раз то, что мне необходимо.

Она восторженно потерла руки.

Ричард сжал плечо Бенедикта.

– Вот видишь, что ты наделал! Я надеялся, мы сможем потихоньку сбежать и устроить настоящую охоту! Теперь она не отвяжется! Неужели человек не может спокойно отдохнуть?

Бенедикт не находил слов. Эви участвует в настоящей охоте? Очевидно, многое изменилось со времен их переписки. Он прекрасно знал, что она отличная наездница, но участие в охоте на лиса – это уже переходит все границы. Он не знал, то ли восхищаться, то ли возмущаться подобными вольностями. И решил, что лучше восхититься. В конце концов, она до сих пор жива и здорова.

– О, не будь таким занудой! – фыркнула Эви. – Уверяю, это будет честная борьба! И я могу даже дать тебе фору.

Она улыбнулась с самым невинным видом.

– Ну и ну! Да ты само воплощение справедливости и великодушия! – проворчал Ричард и, кивнув в сторону Бенедикта, добавил: – Отцу не стоило разрешать ей участвовать в охоте. Мама протестовала, но Эви немного… э… скажем, упряма.

Он рассмеялся, когда Эви ударила его по руке, и, потирая ушибленное место, продолжал:

– Разве не правда, что ты изводила отца почти год, прежде чем он сдался и позволил тебе охотиться с нами? Заметьте, Бенедикт, только в поместье Хартфорд и в присутствии родных, местных жителей и слуг Хартфорда.

Планы Бенедикта всячески избегать Эви мгновенно и с треском провалились. Он восхищенно посмотрел на нее, вспомнив о том, как они собирались устроить скачки во время последней недели его пребывания в Итоне. Шанс увидеть ее во всем великолепии был слишком заманчив, чтобы им не воспользоваться!

– Должно быть, вы – прекрасная наездница, леди Эвелин.

Прозрачные глаза зажглись гордостью и удовольствием. Бенедикт чувствовал себя так, словно выиграл приз.

– Собственно говоря, мистер Бенедикт, в этом случае я польщу себе и скажу, что действительно считаюсь искусной наездницей.

– Искусной – возможно. Но ее страсть определенно балансирует на грани безумия, – хмыкнул Ричард.

Эви, казалось, ничуть не обиделась.

– О, не слушайте ехидных неудачников, мистер Бенедикт. Ричард просто завидует мне. Очень печально, что репутация Муров как непревзойденных наездников не относится к Ричарду. Но он восполняет этот свой недостаток обаянием. Не правда ли, Ричард?

На ее губах играла язвительная улыбка.

– Очень смешно, но ты не коснулась главного, – пожаловался Ричард. – Бенедикт, ей всегда удается оказаться впереди всех охотников, что крайне раздражает нас, смертных. Но настоящая сложность возникает, когда она первая догоняет загнанную лису. Тогда она сдерживает собак и дает зверьку уйти. Заявляет, что, если она победитель, значит, имеет полное право делать с добычей все, что заблагорассудится. Просто чудо, что леса еще не кишат зверьем!

– О, это все чепуха и глупость, как тебе хорошо известно, – возразила она. – Прежде всего я не всегда бываю первой. Просто неизменно обгоняю тебя. Во-вторых, я отзываю собак, только если лиса уже полумертвая. А такое бывает редко. И вообще, нет ничего веселого в том, чтобы наблюдать, как бедняга терьер часами копается в земле, пытаясь вытащить жалкую добычу из норы. Назови это перетягиванием каната. В-третьих, если ты сможешь смотреть в глаза этому несчастному милому созданию перед тем, как его убить, ради Бога, я не помешаю. – Она прижала палец к губам. – Конечно, для этого следует добраться до лисы первым… в этом вся сложность, не так ли?

Она весело рассмеялась над комически унылой физиономией Ричарда.

– Если от этого ты почувствуешь себя лучше, – добавила она, очевидно, пожалев брата, – подозреваю, что на этот раз, мы не станем загонять лису. Так что щадить будет некого. Прекрасная возможность проверить, на что способен гунтер, не втягивая в это десятки людей. И все мы как раз успеем к чаю.

– Так или иначе, Бенедикт получит возможность увидеть весь фарс собственными глазами. Будь милой и доброй: невежливо опережать гостей – на случай если ты этого не знаешь.

Ричард победоносно улыбнулся сразу всем присутствующим.

Лорд Гренвилл, слушая перепалку, только головой покачал:

– Не беспокойтесь, мистер Бенедикт, я уверен, что день будет приятным.

Безупречно одетый дворецкий с прилизанными редкими волосами объявил, что ужин подан. Все перешли в столовую. Каждая из близнецов явно надеялась, что именно ее Бенедикт поведет к столу, и обе казались убитыми горем, увидев, что честь оказана Беатрис.

Когда он предложил ей руку, Беа лукаво посмотрела на него:

– Вы воистину осчастливили мою сестру, мистер Бенедикт.

Он скрипнул зубами, но, наклонив голову, прошептал:

– Это все, чего я всегда желал, леди Беатрис.

Ее глаза чуть расширились. Немного помолчав, она слегка подняла голову и тихо ответила:

– Помню, как она радовалась, когда приходила почта.

– Вот как?

– И в какую меланхолию впала, когда все кончилось.

Он встретился с ней глазами.

– Никто не сожалеет об этом так сильно, как я. Поэтому и не хотел бы напоминать ей о том времени. Мои уста запечатаны, если вы согласны сделать то же самое.

Она оценивающе оглядела его.

– Согласна, пока она счастлива и ничего не подозревает. Все краски в мире не стоят боли моей сестры.

Очевидно, у нее было время все продумать. Он уважал ее стремление постоять за сестру, хотя при этом она становилась его противником. Он несколько мгновений смотрел ей в глаза, прежде чем коротко кивнуть:

– Вы совершенно правы, леди Беатрис.

Он считает ее хорошей наездницей.

Эви проглотила улыбку и украдкой метнула взгляд на мистера Бенедикта как раз в тот момент, когда лакеи разносили второе блюдо. Не важно, что он никогда не видел ее на лошади и ничего о ней не знает. Достаточно и того, что она прочла в его глазах восхищение.

Она поднесла ко рту ложку горохового супа и послушно глотнула, почти не замечая божественного вкуса, которого кухарка, несомненно, сумела добиться. Вместо этого Эви сосредоточилась на чудесных звуках низкого бархатистого голоса Бенедикта, о чем-то тихо беседовавшего с Ричардом. При этом она старалась не смотреть в сторону гостя. Мама непременно заметит любой обмен словами или взглядами между Эви и Бенедиктом.