Но Маруся и Тося заупрямились. Ехать к Розе им не хотелось.

– Тогда я поеду одна, – сказала я.

– А мы? – обиделась Маруся. – Мы же у тебя сидим, как же ты поедешь? Ты что, нас выставляешь?

Будто первый раз я выставляю ее. Однако алкоголь иногда воздействует на Марусю странным образом: она становится чрезвычайно обидчива. Так она поступила и на этот раз: обиделась ни с того ни с сего и, хлопнув дверью, ушла. Я забеспокоилась.

– Тося, беги за ней, – попросила я. – Вдруг она спьяну на своем «жигуленке» поедет?

Слава богу, Тося послушалась и помчалась за Марусей. Я же, чтобы не раздражать бабу Раю, спешно прибралась в гостиной, задвинула грязную посуду за диван (завтра помою, когда баба Рая пойдет на прогулку), пустые бутылки спрятала в шкаф и, радуясь тому, что походка еще ровна, пошла посмотреть, чем занимается мой Санька.

Санька сидел на кухне с бабой Раей. Он рисовал акварельными красками то ли лошадь, то ли козу, а баба Рая, тупо уставившись в стену, лузгала семечки. Когда до нее дошло, что в кухне появилась я, к тупости добавилась злость.

– Съезжу к Розе на часок, – в пространство сказала я, целуя Саньку.

– А чего еще от тебя ждать? – буркнула баба Рая, к злости добавив презрение.

Я не стала устраивать диспут, а молча вышла из кухни.

«Очень милая старушка, – подумала я, – просто удивительно, почему она меня терпит?»

Роза была сердита – Что такое?! – с ходу возмутилась она, морща свой вздернутый нос. – Опять стрела пропала!

– Господи, – возмутилась и я. – Кому нужна твоя стрела?

– Не знаю, но до вас она была, а потом пропала. Где эти лахудры?

– Маруся спит в своей машине возле моего подъезда, а Тося, думаю, пошла домой.

– Почему же они не явились?

– Маруся пьяна, ты же знаешь, она пьет за троих.

А Тося тоже пьяна, хоть и пила только за себя. Я самая транспортабельная, потому и пришла.

Роза посмотрела на меня с осуждением и спросила:

– А почему это ты самая транспортабельная?

Я испытала легкое чувство вины и, потупившись, ответила:

– Не знаю, так получилось: пропускала.

– А что у вас за праздник?

Вопрос показался мне сложным, во всяком случае, я не знала, что на него ответить.

– Покушения все эти, – расплывчато сказала я и перевела разговор в более понятное русло:

– А где твоя стрела лежала?

– Да там же, где и в прошлый раз: у зеркала в прихожей.

Я рассердилась:

– Говорила же тебе: спрячь ее хорошенько.

– Да некогда все, – начала оправдываться Роза, – вечером поздно домой приползла, то-се, Пупса покормила, а там уже и спать пора, а утром не успела опомниться, как вы пришли, ну и тут же меня с панталыку сбили.

– Ты уверена, что это была та стрела, которую ты выдернула из дуба?

– Из клена, – поправила меня Роза. – У нас во дворе растет клен.

– Кле-еен ты мой опавши-ий, – пьяно грянула я, но Роза возмущенно меня оборвала.

– Да, уверена, – сказала Роза. – Это та самая стрела, которой меня чудом не убили.

– Почему ты так уверена? – удивилась я.

– Да потому, что я ее грызла, понимаешь, нервничала и грызла. И эта стрела была обгрызена.

Да, есть у Розы такая привычка, Роза, как маленькая, все в рот сует и грызет-грызет…

– В тот день, когда пропала стрела, в твоем доме были Тося, я и Маруся?

– Да, – подтвердила Роза, – и сегодня были только вы: Тося, ты и Маруся. Раз на Тосю покушались, значит, она не в счет. Остаетесь вы с Марусей. Ты не брала стрелу?

– Зачем она мне?

– Может, Саньке взяла?

– Чтобы он этой стрелой мне в глаз засандалил?

Я еще не выжила из ума, чтобы тащить в дом такие опасные предметы. Ты еще ядерную бомбу ему принести предложи. Нет, стрелу я не брала, могу поклясться хоть на Коране.

– Тогда остается Маруся – развела руками Роза. – Тосю-то мы исключили.

– Это ты ее исключила, – напомнила я. – И зря, Тося тоже могла спереть стрелу.

– Но на нее же покушались…

– Ты что, не знаешь нашу Тосю? Она соврет – недорого возьмет. Ты видела, как в нее летела стрела?

Роза растерянно покачала головой.

– Вот и я не видела. Тося запросто могла слямзить у тебя стрелу, а потом устроить эту отвратительную сцену в универмаге. Что может быть проще? Воткнула стрелу в деревяшку, пристроила свою пустую голову рядом с ней и подняла визг. А мы из кожи вон лезем, гадая, как это убийце удалось выстрелить из арбалета прямо в толпе. Произведя на нас впечатление, Тося вернулась домой, проделала дырку в шляпке, ты же ей показывала свою, вот она точно такую и проделала, а потом начала прикидываться жертвой. С картиной проще простого: веревку подпили и жди, когда картина грохнется.

На Розу моя речь произвела сильное впечатление, ее озорная мордаха потемнела и погрустнела, что бывает редко, такое уж у Розы задорное мальчишеское лицо.

Актрисы с такими лицами становятся травести и до пенсии играют пионеров, так много в них оптимизма.

В Розе тоже много оптимизма, несмотря на то, что она не травести, а гинеколог – помощник бога.

– А зачем Тосе устраивать нам спектакли? – спросила Роза.

Я развела руками:

– Вот уж не знаю.

– Думаешь, она как-то связана с убийцей?

– Сомневаюсь, может, просто решила над тобой подшутить, да заодно и над нами. Ты ей рассказала про покушения, про картину, она намотала на ус, слямзила стрелу и пошла нас разыгрывать. Что, не знаешь Тоську? Будет потом по всему городу эту байку таскать, как она нас наколола, а все будут ржать и в нас пальцами тыкать. В общем, так, – приказала я, – что бы она ни рассказывала, ты, Роза, не реагируй. Усмехайся, и все, пускай эта Тоська обломается. Я уверена, она еще много розыгрышей замыслила, ведь не зря же она снова слямзила стрелу.

– Да, ты права, – согласилась Роза. – Тоська действительно решила нас разыграть. Ну, держись, Тоська, фиг что у тебя получится.

И Роза скрутила ловкую комбинацию из трех пальцев.

– Вот и чудненько, – обрадовалась я. – Тогда провожай меня, пойду Саньке сказку читать, если он еще не заснул.

– Может, чайку попьем? – загрустила Роза.

Она явно не хотела оставаться одна.

– Нет-нет, спешу, – разочаровала я ее. – Уже поздно, и Санька…

Как все нормальные женщины, мы с Розой еще минут десять поговорили в прихожей, потом минут двадцать прощались, а потом появился ее Пупс.

Пупс так странно выглядел, что мы не сразу его узнали. Начну с того, что от него страшно несло перегаром – даже я услышала, хоть и сама была заправлена алкоголем. Плащ Пупса был измят, шляпа сидела косо, на щеках кустилась трехдневная щетина… Очень живописная картина.

Роза отшатнулась и схватилась за сердце.

– Ты же должен быть у Соболева! – закричала она. – Где же ты так нажрался, скотина?!

– Пошла вон! – отталкивая жену, сказал Пупс и, не разуваясь, проследовал в свою комнату.

Роза смятенным взглядом уставилась на меня. Такое Пупс позволил себе впервые. Я пожала плечами, давая понять, что даже помыслить не могла увидеть Пупса дерзким таким. Однако времени на постижение происходящего у нас не было, события развивались стремительно, причем по весьма причудливому сценарию.

Пупс повел себя еще более рискованно. Он вышел из комнаты и презрительно бросил Розе:

– Денег дай!

Роза, не привыкшая к такому обращению, так растерялась, что спросила:

– Сколько?

– Сто баксов, – приказал Пупс.

И Роза дала. Да, да, она дала этому озверевшему пьяному Пупсу сто баксов, и он тут же без всяких объяснений с ними и отчалил. Я не поверила своим глазам и закричала:

– Да на фига же ты ему сто баксов дала? Зачем ты это сделала, глупая? Он же, негодяй, их сейчас же пропьет!

– И это в то время, когда мы собрались покупать квартиру, – всхлипнула Роза. – Тося купит, а мы нет.

Естественно, что после такого поворота я уже уйти никак не могла, пришлось успокаивать Розу.

– Раз он такой, давай и мы выпьем, – сказала я, – тем более что мне пора опохмеляться.