— Зачем три то?

— По одному не продают… жадные.

— Ясно.

— С жеребцами то что делать будем?

— А что?

— Как что, а кормить, поить, обиходить? Много забот с ними.

— А, вот ты о чем.

— Моего можно продать и на фураж и фургон выменять, — вступил в разговор молчавший до этого Талес.

— Решил значит… ты снами?

— Нет… просто, он мне не пригодится.

Я обратил внимание, что Талес немного замкнулся и что-то там себе думает.

— Эй, княжий сын… а что это ты удумал, — наклонился к нему и тихо спросил Тарин

— Завтра к нам князь Палей пожалует и, я поквитаюсь с ним.

— Ну и дурак… Сомневаюсь что получится, охранители у него ловкие и глазастые, сгинешь бесславно как убивец и разбойник, опозорив при этом память об отце своем.

— Может это единственная возможность за всю мою жизнь… что бы отомстить, — обиженно ответил Талес.

Тарин оглянулся на сидящих в дальнем углу казармы других ополченцев и тихо, но как-то более чем настойчиво начал выговаривать Талесу:

— Вот ты княжьих кровей, а ума у тебя как у стряпухи на постоялом дворе, хоть храбрости и удали не занимать… Убив Палея ты не отомстишь, ты просто обесчестишь себя и свой славный Род, тебя или охранители сразу убьют или потом с позором казнят. Это судьба сына славного князя Васлена?

Талес молчал, сопел и слушал, а Тарин продолжил:

— Лишить их всего… власти, денег и чести, рассказать людям правду о смерти Васлена и вернуть себе то, что принадлежит по праву Рода княжеского. Вот какой должна быть твоя месть!

Тарин откинулся на стену, и раскурил трубку, которую он плотно набивал, пока делал внушение Талесу.

— Как же мне это сделать?

— Нам Талес, нам… Надо только подождать и сделать все с умом.

У Талеса пару раз чуть вздрогнул подбородок, он отвернулся и уткнувшись в соломенный матрас суть слышно почти простонал:

— Сагал…

— Думаю, что и покойный Сагал поддержал бы Тарина, — похлопал я по плечу Талеса.

Он снова сел развернувшись к нам и сказал:

— Хорошо… Двадцать лет ждал, подожду еще немного.

— Вот это другое дело, это разумно, — сказал я и потряс флягой, на дне еще плескалось, и я протянул ее Талесу, — расскажи нам свою историю.

— … Сагал рассказывал, — поморщился Талес, сглотнув крепкую настойку, — что отец… после того как княжна умерла переживал, что не будет наследника Рода. Потом он полюбил дочь купца солевара, мою мать… Но сами понимаете, как могла отнестись княжеская знать к их отношениям, которые они скрывали несколько лет, а потом когда я родился Васлен объявил всем, что собирается жениться, но никто не знал на ком. Тогда Палей и Талий, два брата, старого богатого рода, которым по решению совета Хранителей могла перейти власть отравили отца вином. Отец был сильным… он умер не сразу, а может и яд был слабым, и он уже умирая, признался Сагалу, что у него уже есть сын, т. е. я и попросил обо мне позаботиться и воспитать. А потом воевода поднял мятеж, не поверив в смерть отца…

— Ну дальше я знаю, — кивнул Тарин.

Алкоголь на пару с «анестезией» возымел просто убийственный эффект, голова совсем отяжелела, я прилег на топчан и меня как выключили.

Ужас… было ощущение, что я вчера намешал водки, пива и еще черт знает чего. Болела голова, и сильно мутило. Открыв глаза понял, что еще не рассвело, у входа в казарму горела лампадка на свет которой я побрел, прихватив котелок. Зачерпнул воды из небольшой бочки у входа и вышел на улицу. Свежо… сразу начало знобить. Деревянное строение «туалет типа сортир» находилось у высокого деревянного забора, метрах в ста от казармы, сделав несколько больших глотков я побрел к нему. После экстренной чистки желудка полегчало, и я пошел обратно…

— Что друг, перебрал? — раздался голос сзади.

— Угу… — ответил я, и не оборачиваясь пошел дальше.

— Подожди, посвечу, а то нос расшибешь, — догнал меня караульный с большим масляным фонарем.

— Да не… — хотел было я отказаться и поблагодарить, но вовремя сообразил, что я хорошо вижу в темноте, а вот это знать не нужно окружающим, — Да, не плохо было бы.

— Ты ведь из ополченцев, ну что с Ровного Камня вернулись?

— Угу…

— Много их было?

— Кого?

— Ну икербов.

— Не считал, вроде в два раза больше.

— Хм… а тут люди говорят две тысячи их было.

— Нет, — улыбнулся я, начинающим обрастать небылицами результаты нашего похода, — сотен шесть их было, не больше.

— А… — хотел что-то еще сказать караульный.

— Спасибо что проводил друг, — хлопнул я его по плечу и вошел в казарму.

Умывшись и одевшись, я сел у входа под лампадкой и принялся править точильным камнем лезвие меча. Интересно… ни сколов ни глубоких зазубрин, постарался кузнец. Ничего, потерпи немного Варас, скоро будешь свободен.

— Разреши посмотреть твое оружие? — спросил подошедший ополченец, высокий и крепкий парень с зашитым порезом на лице и повязкой на глазу.

— Вот, — согласился я, и протерев смоченной лампадным маслом тряпкой лезвие протянул ему меч.

— Ого, легкий какой… Хартской ковки?

— Да.

— Очень дорогой, такой целого многодворца стоить может.

— Да он дорого стоит, можно сказать, он для меня бесценен.

— Я видел, как ты бился, ты очень быстрый… научи меня.

— Что ты, — хохотнул я, не скрывая удивления, — мне самому еще поучиться бы.

— Ты еще вот так ногой пинал икерба, — смешно изобразил он подобие прямого удара ногой.

— Ага, было.

— Научи… я заплачу.

— Вот чудак человек… не учу я никого, уж извини друг.

— Жаль…

— Встретишь еще своего учителя.

— Нет, сейчас вернусь домой в посад, и матушка уже не отпустит меня никуда, я один кормилец теперь, отец и старший брат там, на Ровном Камне остались. Я в войско княжеское хотел податься, но разве теперь возьмут меня, такого увечного, без глаза то.

— Зачем тебе?

— Так я семье лучше помогу… в войске кормить будут, одевать… а жалование я бы матушке и сестрам отдавал.

— Попроси сегодня князя, думаю, не откажет он в просьбе герою.

— А что… верно, — расцвел в улыбке парень, — и попрошу!

Когда рассвело, в казарму пришел долговязый, что вчера возился с нами и сказал, что после завтрака князь Палей пожалует, и просил из казармы никуда не отлучаться. По дроге на кухню, я быстро сбегал к лекарю на перевязку. Он снял повязку предварительно залив ее какой-то жидкостью, пару раз придавил шов, убедившись в отсутствии гноя, замазал рану густой кашицей, явно растительного происхождения и снова наложил повязку.

Вернувшись после завтрака в казарму, обнаружили на лавке у входа стопку одежды, чистой и отремонтированной. Мы втроем в отличии от остальных, не собирались тут пробыть весь «реабилитационный» период и принялись укладывать вещи и снаряжение.

— Вы ведь наемники? — спросил подошедший к нам сорокалетний высокий мужик, который как я заметил вышел из битвы как и Тарин, т. е. без ранений… рассеченная бровь не счет.

— Да, — ответил Тарин без особого желания завязывать знакомства и укладывая вещи в свой баул.

— Я Туск свободный охотник. Неплохо стреляю, хорошо мечом владею… Хочу к вам попроситься, мой друг и помощник пал в битве, теперь я один.

Тарин повернулся к охотнику, и внимательно посмотрел на него.

— Найди себе другое занятие, зачем тебе это? Жизнь наемника отличается от жизни охотника.

— И чем же? — улыбнувшись спросил Туск.

— Добыл зверя, продал и вернулся домой к бабе под бок… А у нас жизнь другая…

— Верно, только баба моя померла десять лет назад от горячки болотной, а дом мой у Желтого озера… был, давно когда-то.

Тарин посмотрел на меня вопросительно, на что я ответил:

— Помощь нам конечно не помешает, но ты решай.

— Туск, иногда у наемников такие заказы… ммм… как тебе сказать…

— Я понимаю.

— Мы обсудим и решим, — сказал Тарин, — к обеду.