Видимо хороша, раз так оглядываются прохожие. Но смотрят все на чемодан. Боже, когда уже я его дотащу! Вот вам и раскрученный брэнд! На первом же километре отлетели колесики, но я-то рассчитывала как раз на них, когда так безбожно чемодан набивала. Впрочем, еще больше я рассчитывала на поклонников. О-хо-хо, надеюсь, будет польза хотя бы моей фигуре.

Я страшно была зла. С этой злостью в дверь к Фросе и постучала – у нее никогда не работал звонок. Постучала, но никто не открыл. Постучала сильней, потом еще сильней и, отбросив церемонии, забарабанила изо всех сил даже ногами. Барабанила до тех пор, пока на пороге не выросла Фрося.

– Ой, Со-оня! – обрадовалась она.

– Соня, вижу, ты, а не я. Я всего лишь Софья. Дрыхнешь опять?

– Да, вздремнула немного, – зевая, ответила Фрося и виновато улыбнулась.

– Зато я теперь не усну.

– Почему?

– Чем глупые вопросы мне задавать, лучше занеси чемоданы в квартиру.

Фрося удивленно уставилась на моего «крокодила» и сказала:

– Но чемодан же один.

– Зато весит как сотня и стоит, как тысяча, так что быстрей заноси.

Пока Фрося смиренно затаскивала мой чемодан и закрывала дверь, я порхнула к зеркалу и наконец-то взглянула на себя: хоть здесь все в порядке.

– Почему не восхищаешься моим леопардом? – удивленно спросила я, вспоминая про свою обнову.

– Видимо, еще не проснулась, – буркнула Фрося, неприветливо рассматривая мое пальто.

– Еще не проснулась?!

Ну как тут не возмутиться? И после этого будут мне говорить, что я раздражительна. При таких раскладах психанет сам ангел небесный.

– Ты еще не проснулась? – возмутилась я. – Твоя подруга уже успела прилететь из Москвы и побывать черт-те где, а ты еще не проснулась?

Фрося виновато пожала плечами.

– Сонечка, но что поделаешь, если ты как снег на голову свалилась? – спросила она.

Я едва не задохнулась от злости.

– Как снег на голову? И это говоришь мне ты? Ты, которая в трубку кричала, что ждешь не дождешься?

Слезы навернулись на мои глаза:

– Фрося, на что это похоже? Как это называется? Почему ты меня не встретила?

– Мархалева, но я ждала тебя завтра.

Я снова взбесилась:

– А объявления по городу уже сегодня расклеила!

Фрося изобразила искреннее удивление:

– Какие объявления?

– Сама знаешь какие! Не морочь мне голову! Признавайся, почему меня не встретила? Я же дала телеграмму!

– Да. Вот она, – Фрося протянула телеграмму.

Я прочла и пришла в изумление. Действительно, она права, если верить телеграмме, то я еще в Москве.

Но я-то здесь!

И уже в милиции побывала, говоря языком Маруси, вся в наручниках!

– Ладно, черт с тобой, – смилостивилась я. – Видимо, снова ошиблась.

– Да, но я уже договорилась с фанатами. Они будут ждать тебя завтра в аэропорту. С цветами, подарками и шампанским. Все как ты просила.

Фрося расстроилась.

– Ерунда, – воскликнула я. – Что нам мешает поехать завтра на эту встречу?

– Но они будут ждать у трапа.

– А мы зайдем с другой стороны. В нашей стране к этому не привыкать. И все, дорогая, хватит о неприятном. Есть хочу, – заявила я, снимая своего леопарда и взглядом приглашая Фросю полюбоваться моим французским костюмом.

Однако ей было не до костюма, она схватилась за голову:

– Ты хочешь есть, а у меня в холодильнике шаром покати! Завтра с утра собиралась на рынок…

– А что тебе мешает сходить сегодня? Рынок-то рядом. И почему ты не хвалишь мой новый костюм?

– Да-да, неплохо, – рассеянно кивнула Фрося, погружаясь в размышления. – Как-то неловко тебя сразу бросать, – забормотала она, – как-то некрасиво получается: ты в дверь, а я за дверь… Но с другой стороны кормить тебя совершенно нечем.

Я наблюдала за ней и дивилась: как легко люди создают себе проблемы и как мучительно ломают голову над тем, что и яйца выеденного не стоит. То ли дело я…

Впрочем, речь тут не обо мне – к сожалению. В конце концов Фрося растерянно уставилась на меня и спросила:

– Так что, Соня, как мне быть? Может есть смысл сходить на рынок?

Я рассердилась:

– Конечно, раз ты к моему приезду так тщательно все подъела. Беги скорей и покупай все самое вкусное. С утра мне уйму нервов вымотали, да и чемодан выкачал из меня немало калорий, так что могу себе позволить легкое отклонение от диеты. Впрочем, нет, будем сдерживаться, поэтому купи мне килограмма два еды, не больше.

– Хорошо, я быстро: одна нога здесь, другая там.

– Кому ты рассказываешь, я тебя знаю.

Схватив громадную сумку, Фрося убежала, я же распаковала чемодан, освободила в шкафу несколько полок и аккуратно разложила на них свои бюстгальтеры, панталоны и прочее. Хотела переодеться, но, передумала, решив, что Фрося недостаточно еще насладилась моим французским костюмом.

Поскольку я женщина быстрая и ловкая, из тех, у которых в руках огонь, то за десять минут со всеми делами управилась. Фрося, копуша, думаю, и до лифта еще не дошла.

Покончив с делами, я огляделась. Возник естественный вопрос: «Чем бы заняться?». Словно по заказу я увидела на мольберте картину.

Да-а, забыла сказать, моя Фрося художница. Она имела причастность к оформлению одной из моих книг. Несмотря на значительную разницу в возрасте, мы очень сдружились. Когда Фрося бывает в Москве, всегда останавливается только у меня.

Я тоже частенько к ней приезжаю, потому что люблю ее не только как подругу, но и как творца.

Она тоже меня обожает. Как известно: бездари тянутся к бездарям, а таланты – к талантам. Фрося очень талантливая художница. Талантливая и трудолюбивая. В свои двадцать шесть она достигла признания. Не подумайте, что я преувеличиваю, Фрося действительно очень талантлива.

Возможно, и гениальна.

Как всем известно, я тоже не бездарь. Мы, творческие люди, обычно умеем все. Какая разница что писать: книги или картины – нам без разницы.

В пароксизме творчества, я накинула на себя Фросину рабочую блузу, дабы не испачкать французский костюм, и, схватившись за кисти, уставилась на картину.

Мне сразу не понравился ее колорит, явно не хватало красного. С присущим мне бесстрашием принялась за дело. Высунув от усердия язык, я щедро обогащала картину красным, когда в дверь постучали. Зная повадки Фроси, я крикнула:

– Открыто!

В прихожей раздался топот, и в комнату ввалились три здоровенных мужика, настоящие мордовороты. Увидев, что я пытаюсь внести свою лепту во Фросину картину, они возмутились:

– Хорош пачкать холст!

– Что значит – пачкать? – возмутилась и я.

– А то и значит, что мы почище тебе нашли работенку, – заявил самый огромный мужик, из тех, кому возражать не хочется.

Однако я, невзирая на обстоятельства, всегда возразить готова, но на этот раз (увы) не удалось.

Нет, я пыталась им объяснить, что в этом деле (в живописи) и сама кое-что понимаю, что обойдусь без советчиков, но мордовороты слушать меня не стали. Накинув на мою голову мешок, они связали мне руки и ноги и потащили вон из квартиры. Вытащили на улицу и со страшным матом затолкали в машину.

Думаете я испугалась?

Нисколечко.

«Опять Фроська дуркует, – думала я, лежа на заднем сидении. – Известная приколистка».

В прошлом году она нашей общей подруге, бизнесменке Тамарке, письмо от любовника сконструировала – вечный зов!

И Тамарка, как дура последняя, в Турцию помелась вызволять своего обожаемого юнца с курорта для средне-нищих. Вот там-то турки за девочку бабушку нашу и приняли и попытались определить Тамарку в бордель.

Бедный был бы бордель!

Преуспевающая бизнесменка Тамарка там навела бы порядок – такой же, какой она (и еже с нею) навела в нашей стране.

Пока турки пробовали престарелой Тамаркой поторговать (говорила ей, не увлекайся лифтингом своего лица!), любовник тем временем с цыпочкой (ноги торчат из ушей) на Таити балдел на «бабки» Тамаркины. А почему бы и не побалдеть!