– Разве дядя не сказал тебе, что он погиб?

– Я поначалу не делился с ним своими планами… Полина, скажи, а как ты нашла меня? – поинтересовался Пашутин, съехав со скользкой для него темы.

– А ты сам как думаешь?

– Если б знал, не спрашивал бы. – Вольдемар сделал глубокомысленное выражение лица.

Мне тоже было о чем подумать, например, о том, сколько правды в его словах. На сколько надо делить все сказанное им: на пять, на десять, на двадцать пять? Пораскинув мозгами, я пришла к выводу: если Вован и сказал мне правду, то только о том, что произошло с Наташей Чурковой. Такова тактика патологических врунов: они признаются в чем-то одном, в том, что способно произвести особенно сильное впечатление на недоверчивого человека. Насчет всего остального они бессовестно лгут. В памяти снова всплыли слова Михалыча, не предназначенные для моих ушей: «Не получилось, значит. Ну да ладно! Будем искать другие пути». Их смысл витал где-то рядом, и я пыталась его ухватить.

Несколько месяцев тому назад единственная дочь Чуркова стала жертвой страшного преступления – группового изнасилования, после чего решила свести счеты с жизнью. Тимофей Михайлович не спускал никому и самых мелочных обид, а тут – такое несчастье! Он наверняка приложил все усилия к тому, чтобы наказать ублюдков, надругавшихся над его дочерью. Добиваться справедливости законными методами – вряд ли это его стиль. Ум у Михалыча изобретательный, опыт в мстительных предприятиях какой-никакой есть. А как у него обстоят дела на этом поприще с финансовой стороны? Скорее всего, не очень хорошо. Мне припомнилась еще одна его фраза, брошенная в ответ на мой дежурный ответ: «Я тут волчком кручусь, а у них все нормально!» Ясное дело, месть – занятие хлопотное, да и затратное. А тут еще осиротевший племянник приехал погостить… Стоп! Он не сам приехал, его как раз таки позвал Тимофей Михайлович, и наверняка – с определенным умыслом… Какая выгода ему от того, что Вован породнится с нами? Конечно же, материальная! Дед явно готов все для своего новоявленного внучка сделать. Я не удивлюсь, если он уже успел субсидировать ему некую сумму на карманные расходы. Уж кому-кому, а мне было очень хорошо известно, насколько простирается щедрость Аришиной души!

– Скажи, а что с теми насильниками стало? На них завели уголовное дело? – поинтересовалась я.

– Что? – встрепенулся Вольдемар, которого я оторвала от каких-то размышлений. Я повторила вопрос. – Не завели. Наташа не писала заявление, ей не до того было, а родители и не настаивали. Сама понимаешь, никому не хочется, чтобы посторонние люди копались в этом грязном белье. Да и без толку все это! Как выяснилось, все трое – сынки ваших чиновников. Они наверняка откупятся.

– То есть Тимофей Михайлович решил спустить все на тормозах? – провокационно осведомилась я.

– А тебе-то что?

– Просто я – за справедливость!

– Ну да, ну да, я так и понял, – саркастически усмехнулся Пашутин.

– Помнишь, ты меня спрашивал, был ли наказан убийца моего отца? – спросила я.

– Нашего с тобой отца, – поправил меня Вован, но я проглотила его замечание.

– Так вот, он был наказан не сразу, а через четырнадцать лет.

– Ни фига себе! Как же такое получилось?

– В городе объявилась мисс Робин Гуд, которая карает тех, кого нельзя достать законным путем. Я узнала о ней, нашла выход на нее и сделала заказ. – Я решила ответить откровенностью за откровенность, правда, немножечко все-таки слукавила, умолчав о том, что я и есть та самая мисс Робин Гуд.

– Так это киллерша? – предположил Пашутин.

– Разве я сказала, что Синдяков был убит? Он в психушке.

– Он что, на самом деле слетел с катушек или его просто изолировали от общества? – заинтересовался Володька.

– Слетел, но сначала потерял все, что имел: молодую жену, состояние, сыновей, а потом и психическое здоровье.

– Стесняюсь спросить – а жену и сыновей этого Синдякова она все-таки убрала?

– Ну что ты, они сами отстранились от него, поскольку, разорившийся и начинавший выживать из ума, он стал помехой для близких. Крыша у него ехала-ехала, пока ее напрочь не снесло. Врачи говорят, что обратно ее уже не вернуть.

– Это сильно! – впечатлился Вольдемар. – Надо дядьке рассказать про эту мстительницу. Между нами говоря, он сам как-то пытается наказать тех парней, но у него руки коротки.

Мой расчет оказался верным: за одним откровением последовало другое, затем – третье… Кто бы мог сомневаться, что Чурков станет мстить за родную дочь! Но способен ли он на серьезные дела, а не только на мелкие подставы, типа доноса на свою сотрудницу в отдел кадров перед очередной волной сокращений?

Мы ехали по Казачьей улице. До дома, в котором проживал Чурков, оставался один квартал. Я невольно обратила внимание на старика в молодежной кепке, идущего по тротуару нам навстречу, и замедлила скорость.

– Вова, глянь-ка, это случайно не твой дядька? – Я кивнула налево.

– Вроде он… Интересно, что это он мою бейсболку надел? – Пашутин оглянулся, пытаясь разглядеть своего родственника в заднее стекло.

Я тоже поглядывала в зеркало заднего вида, поэтому обратила внимание, что Михалыч то и дело останавливался – около афиши, у входа в магазин, на остановке…

– По-моему, он за кем-то следит, – высказалась я, притормозив на красный сигнал светофора.

– Похоже на то.

Загорелся зеленый свет, но, вместо того чтобы ехать прямо, я развернулась и покатила в обратном направлении. Мой маневр не вызвал у пассажира никакого противодействия. Володьку тоже заинтересовало, за кем следит его дядька.

– Либо за девушкой в синем платье, либо за парнем в светлых штанах, – гадал он.

– Ты знаешь кого-нибудь из них? – спросила я, обгоняя этих пешеходов.

– Вроде нет. – Вольдемар повернул голову назад. – Хотя… кажется, это Настя.

– Что за Настя?

– Наташкина подружка. Дядька говорил, что она бросила Наташу на произвол судьбы.

– Ну и зачем Тимофей Михайлович увязался за ней? – спросила я исключительно для того, чтобы узнать Володькино мнение на сей счет. Свое собственное у меня уже сформировалась, но делиться им с «братцем» я пока не собиралась.

– Понятия не имею.

При первой же возможности я снова развернулась и поехала в обратную сторону. Чурков уже стоял под козырьком автобусной остановки, поглядывая на вход в офисное здание. Вероятно, именно туда зашла Настя. Я притормозила, Володька открыл окно и позвал:

– Дядя Тимофей, садись!

Михалыч нагнулся, чтобы разглядеть, кто сидит за рулем. Увидев меня, он нахмурился, но все же открыл заднюю дверцу и залез в салон «Мини Купера».

– Ну что, сдали анализы? – сразу же поинтересовался он.

– Нет, – ответил Пашутин.

– А что так?

– Медцентр был закрыт по техническим причинам, – пояснил Вован. – Похоже, у них воду отключили. Дядя, а куда это ты собрался?

– Уже никуда, – недовольно прокряхтел Чурков. – Поехали обратно домой!

– Дядя Тимофей, мне Полина тут кое-что рассказала, – начал Володька.

– О чем? – настороженно поинтересовался его дядя.

– О том, кто наказал убийцу нашего с ней отца.

– Время его наказало! Я слышал, Синдяков на старости лет из ума выжил. Такое с людьми его профессии часто бывает. Работа у прокуроров нервная…

– Дядя, он не сам с катушек слетел, ему кое-кто помог.

– И это неудивительно. Сколько народу он пересажал! Наверняка каждый из них лежал на нарах и мечтал, как он отыграется на операх, следаке, прокуроре, судье, – так и сыпал своими мерками Чурков, не давая племяннику возможности высказаться.

– А вот Полина сказала…

– Здесь останови! – потребовал Тимофей Михайлович. – В магазин сходить надо.

– Снова за водкой? Ты бы завязывал с выпивкой! – посоветовал ему племянник.

– Тебя не спросил! Останови!

– Не могу, здесь стоянка запрещена. Сейчас довезу вас до дома, а оттуда уж пешком идите куда хотите. – Я зарулила во двор.